Том 7. Приключения Таси - Чарская Лидия Алексеевна - Страница 16
- Предыдущая
- 16/34
- Следующая
Болтая таким образом, дети незаметно дошли до самой окраины и оказались в пригородной слободке, где жили только бедные обыватели.
— Ну вот мы и дома! — сообщил Петька, когда они подошли к небольшому домику, стоявшему в стороне от других.
— Тут вы и показываете фокусы? — поинтересовалась Тася.
— Вот-то глупая! — расхохотался Петька, — ишь, что выдумала! Балаган, где мы работаем, далеко отсюда, он стоит на площади посреди города, а это квартира наша. Понимаешь?
Тася сказала, что поняла, и они вошли в домик, похожий на избушку.
В маленькой, грязной, закоптелой комнате вокруг деревянного стола сидели трое: девочка приблизительно одного возраста с Тасей, высокий плотный мужчина с седою бородою и недобрым выражением черных выпуклых глаз и юноша, почти мальчик лет шестнадцати, с таким измученным лицом, какое бывает у тяжелобольных. Нездоровый румянец горел на его исхудалых щеках. Девочка была бы очень красива, если бы не выражение ее темных глаз, плутовато бегающих по сторонам. Она была поразительно похожа на Петьку.
— Ага! Добро пожаловать! — произнес старший, шумно отодвигая свой стул, и, бросив быстрый взгляд на Тасю, добавил недовольно: — Ай да и худа же она, да и мала! Ну, незавидную же птицу привел ты мне, Петька. Финтифлюшка какая-то! Только и всего.
— Вовсе я не финтифлюшка, а Тася! — обиделась девочка.
— Вот мы как! — громко расхохотался хозяин, и все его огромное тело заколыхалось, — так вот как! Скажите, пожалуйста, обидели ваше сиятельство! Не финтифлюшка она, изволите видеть, а Тася… Принцесса какая выискалась — видали такую? — обратился он к девочке.
Та захихикала, закрывая рот рукою.
— Не смейте смеяться надо мною! — и слезы брызнули из глаз Таси.
— Ну! Ну! Поговори у меня! — вдруг загремел на всю комнату хозяин, — я тебя вышколю живо. Раз навсегда заруби ты у себя на носу, заморыш: что бы ни говорил тебе хозяин — молчи! Ни слова чтобы у меня не пикнула, а то берегись!
Тася невольно попятилась к двери. Предчувствие чего-то дурного заговорило в ее сердце. Она шла сюда в надежде найти здесь веселье, смех и постоянный праздник — и вдруг, вместо всего этого, закоптелая избенка, скудный ужин в виде холодной похлебки и каравая хлеба, и этот страшный хозяин, один вид которого способен привести в ужас даже такую бесстрашную девочку, какою себя считала до сих пор Тася. Ее неудержимо потянуло назад к прежней тихой обстановке пансиона, где никогда на нее не кричали ни директор, ни надзирательница, и где, если Тасю и наказывали, то по заслугам. Нет, нет, она была тысячу раз не права, что убежала оттуда. Слава Богу, что еще не поздно, и она успеет вернуться в пансион, пока ее там не хватились.
— Послушайте! — произнесла девочка нерешительно, так она еще никогда не говорила ни с кем, — мне здесь у вас не нравится. Грязно здесь и неуютно. Я не останусь с вами. Скверно у вас. Я в пансион вернусь. Распорядитесь, чтобы меня туда проводили.
Едва она успела договорить, как вся избушка точно ходуном пошла от громкого взрыва хохота, который, казалось, потряс самые стены крошечного помещения. Хозяин хохотал во весь свой богатырский голос, держась за бока и раскачиваясь из стороны в сторону; ему вторил Петька, вертясь волчком на одном месте, и, наконец, его сестра Роза пронзительно подвизгивала и утирала слезы, выступившие от смеха. Один бледнолицый мальчик не смеялся. Он молча смотрел на Тасю, и в его добрых голубых глазах виделось ей столько сочувствия, доброты и ласки…
Тася подождала, пока хохот стих, и сказала уже без всякой робости, как бы ободренная этим смехом:
— Я не понимаю, чему тут смеяться! Я хочу обратно домой и требую, чтобы меня туда проводили.
— Требуешь? — выпучил на нее глаза хозяин. — Ишь, ты! «требую», — всхлипывая от смеха, с трудом повторял он, — "требую!" Вот принцесса какая выискалась! Извините, ваша светлость, не смастерили еще тот экипаж, который бы отвез вас в пансион обратно.
— Но я хочу домой! — нетерпеливо крикнула Тася и топнула ногою.
Смех разом прекратился. Хозяин грозно взглянул на девочку. Глаза его загорелись злобой.
— Слушай, ты! — крикнул он, — не глупи! Домой ты не пойдешь, а останешься у меня, в моей труппе, благо она не велика, как видишь. Я научу тебя всяким штукам, и ты мне поможешь зарабатывать деньги, как Петька, Роза и Андрей. Вот тебе мое последнее слово.
— Нет! Я хочу домой! Домой! Хочу! Хочу! Сию минуту! — расплакалась во весь голос Тася. — Отпустите меня домой! Я не останусь с вами! Ни за что на свете!
Она топала ногами и кричала так, точно ее режут. Потом, видя, что никто и не думает везти ее домой, Тася бросилась к двери и, широко распахнула ее и вдруг испуганно вскрикнула. Три большие лохматые собаки с грозным рычанием бросились к девочке. Ими господин Злыбин, так звали хозяина, потешал публику.
Что, испугалась? — довольно сказал он, когда Тася кинулась назад. — Так-то лучше! А то: "уйду да уйду". Ну куда тебе уйти от меня, заморыш? Ты никуда не уйдешь! Слышишь? Вон те звери, Бижу, Ами и Трезорка, все равно догонят тебя. Они мои верные друзья и слушаются меня беспрекословно. Догонят и искусают до полусмерти. Не советую тебе и пробовать бежать… а то придется, пожалуй, помимо собак, познакомиться с этой игрушкой! — Злыбин снял со стены хлыст и, изогнув его, изо всей силы стеганул по воздуху.
Послышался легкий, короткий свист. Собаки разом поджали хвосты и убрались в сени. Им была, очевидно, хорошо знакома игрушка их хозяина.
— Ну-с, теперь, я думаю, у тебя отбило всякую охоту бежать от нас? — насмешливо спросил хозяин. — Есть хочешь?
Тася отрицательно покачала головою, не найдя в себе сил ответить.
— Ну, не хочешь и не надо, нам же больше останется! — заключил хозяин. Затем, обратившись к Петьке, крикнул: — Отведи-ка их светлость в каморку и прищелкни дверцу хорошенько, чтобы птичка снова не подумала вылететь из клетки.
— Ладно! — ответил тот и, подойдя к Тасе, рявкнул: — Ну, идем! Слышала, что сказал хозяин?
Он грубо схватил девочку за руку и потащил в сени. Потом скрипнула какая-то дверь, которую Тася не видела в темноте, и на девочку пахнуло сырым, затхлым воздухом, а ее спутник исчез, оставив одну среди непроглядного мрака.
Болезненно сжалось сердечко Таси… Слезы отчаяния готовы были брызнуть из глаз.
Господи! Чего бы ни дала она теперь, лишь бы только снова очутиться в пансионском дортуаре, залитом мягким светом фонаря-ночника; чтобы снова увидеть девочек, которые, если и ссорились с нею, но никогда не обижали ее несправедливо, никогда не обращались с нею грубо. А здесь! Этот страшный хозяин, похожий на разбойника; эти злые, мохнатые собаки, готовые разорвать ее по одному его приказанию; эти плутоватые, недобрые дети, брат и сестра, которые с таким недоброжелательством смотрели на нее! Какой дурной и бессердечный мальчик этот Петя! Как он обманул ее, говоря, что столько хорошего ждет ее здесь! А она и поверила! Глупенькая, глупенькая девочка! А теперь… Тася неожиданно опустилась на колени и горько заплакала.
— Господи! Спаси меня! Сохрани меня! — молила девочка. — Господи, помоги мне. Я буду хорошей, послушной, покорной, только не отворачивай от меня Твоего лица, Господи! Не оставляй меня! Мне так страшно! Так тяжело здесь!
Она горячо молилась. Откуда брались у нее и слова и чувство! Бывало, прежде, дома, няня раз двадцать напоминала своей девочке о молитве и утром и вечером, а она и не думала слушаться ее: перекрестится кое-как, лишь бы отстала от нее нянька, а то и так, без креста, уляжется спать. А в пансионе на общей молитве она, Тася, не раз шумела, смеялась и задевала девочек, за что неоднократно получала замечания старших. Зато теперь ее молитва была так чиста и глубока так полна детской святой веры, что она не могла остаться не услышанной Богом.
- Предыдущая
- 16/34
- Следующая
