Искатель - Хоук Саймон - Страница 14
- Предыдущая
- 14/60
- Следующая
Она открыла свой рюкзак и достала оттуда узелок с провизией: сосновые орехи из лесов Поющих Гор, семена кустов кори, сочные листья кактуса и лотуса, а также сладкие сушеные плоды дерева джамбала. Она предложила ему поесть, но он покачал головой.
— Ешь ты, — сказал он. — Я еще не голоден.
Она знала, что он имеет в виду, что поест позже, когда Путешественник выйдет наружу и убьет, и не стала настаивать.
— Я немного посплю, — сказал Сорак, — а потом посторожу, пока ты спишь. — Он опустил голову на грудь и закрыл глаза, а мгновением позже Путешественник открыл их и встал, нюхая воздух. Не говоря ни слова, он повернулся и ушел в залитую лунным светом ночь, двигаясь без единого звука. Мгновением позже он исчез из виду.
Риана осталась одна. Какое-то время она сидела у костра и просто глядела в огонь. Без Сорака она почувствовала себя более уязвимой и незащищенной. Рал и Готай бросали призрачный свет на пустыню за узким кругом ее костра, и тени, казалось, движутся во мгле. Дул холодный ветер. Полная тишина нарушалась только редкими криками какого-то дикого животного. Она не имела ни малейшего понятия, насколько далеко от нее эта тварь. В пустыне звуки разносились очень далеко.
Она вздохнула и принялась за еду. Поела она очень немного, хотя и чувствовала себя голодной. Еду надо было экономить, так как совершенно невозможно было узнать, сколько еще времени им потребуется, пока они не дойдут до оазиса, где можно будет пополнить из запасы. Возможно, подумала она, ей придется начать есть мясо. Уголки ее рта опустились. Да, это надо рассмотреь серьезно. Она больше не монахиня. Или нет? Строго говоря, она нарушила все свои клятвы, уйдя из монастыря без разрешения, но она как была, так и осталась виличчи, и по-прежнему верит во все то, во что верила раньше.
Осталась ли она частью сестринства виличчи? Она никогда не слышала, что кого-то исключали из виличчи. Что сказала Госпожа Варанна? Как это встретили сестры? Что они подумали, когда узнали, что она убежала? Стали ли они думать о ней хуже, или они постараются ее понять? Она скучала по ним. Она скучала по их дружбе, по их обществу, по всей беззаботной жизни в монастыре. Это была хорошая жизнь. Сможет ли она когда-нибудь вернуться назад? Захочет ли она вернуться назад?
У нее даже в мыслях не было покидать Сорака, но с Путешественником, охотившимся где-то в ночи, она внезапно почувствовала себя одинокой и покинутой, хотя она знала, что скоро он вернется. А что, если он не вернется? Если с ним что-нибудь случится? Очень много разного может случиться с одиноким путешественником в пустыне, особенно ночью, и ни об одном из них нельзя сказать ничего хорошего. Сорак был эльфлинг, и хотя вырос в лесах Поющих Гор, чувствовал себя в любой дикой земле как дома. Тем не менее, даже он не был неуязвим.
Она отбросила от себя такие мысли. Опасности пустыни были не самое страшное, что грозило им в этом путешествии. Судя по их опыту в Тире, в городах они подвергнутся намного большему риску — в Нибенае и в любом другом, который попадется у них на пути. Бессмысленно даже думать о таких вещах. Она попыталась успокоиться, ввести себя в состояние медитации, спокойное, но готовое откликнуться на любую опасность, которая могла придти с любой стороны, как ее и учили в монастыре. Она почувствовала, что очень устала и стала ждать возвращения Путешественника с охоты, чтобы немного поспать.
Стараясь не думать о сне, она начала командовать самой себе. Расслабься и найди центр твоего сознания. Успокойся и открой все свои чувства всему, что тебя окружает. Стань частью холодного спокойствия ночи пустыни. Так много путей отдохнуть, подумала она, и сон только один из них. Нет, не думай о сне…
Внезапно она открыла глаза, испуганная пробуждением. Ей показалось, что прошло мгновение, но пламя костра стало намного ниже и сам костер вот-вот должен был погаснуть. Она таки уснула, несмотря ни на что. Сколько времени она проспала? И что разбудило ее? Она осталась спокойной и неподвижной, подавив в себе импульс подбросить в огонь кусок дерева. Она что-то слышала. Но что это было? По-прежнему все было тихо кругом, но что-то кололо ее в шею, обострившийся страх подказывал — что-то не так. Она взглянула вокруг в поисках хотя бы малейшего движения, того, что могло произвести настороживший ее звук. Но в заливавшем пустыню свете лун она могла видеть только тени. А потом одна из теней зашевелилась.
Сорак спал, пока Путешественник скользил через ночную тишину, нарушаемую только отдаленными криками ночных животных. Путешественник, однако, легко различал каждый из них: отдаленный крик пустынного острокрыла, более мелкие экземпляры которого можно было встретить в горах, вот он пикирует на добычу; вой расклинна, который призывает других членов своей стаи; писк маленьких шерстистых джанксов, по ночам они выходят из своих нор и начинают бегать в поисках еды. Многие обитатели пустыни общались между собой, лаяли, выли или даже издавали ультразвуковые визги, которые человеческое ухо не могло уловить, но Путешественник слышал их все и понимал, что они означают. Он обладал сверхъестественной способностью воспринимать окружающий мир, знание, которым не обладал даже Сорак, находясь наверху.
Но, в отличие от Сорака, Путешественник не тратил время на жалобы о состоянии своего внутреннего племени или о месте в жизни. В тех редких случаях, когда он вообще задумывался об этом, он просто принимал жизнь такой, какая она есть, в своей обычной стоической манере и считал, что она выходит за пределы любых объяснений. Он ничего не мог сделать, чтобы что-то изменить, или, например, лучше понять причины происхождения племени и его судьбу, он просто принимал тот факт, что он был Путешественник, он разделял свое тело еще с дюжиной других личностей, и что это и есть тот мир, где они все живут вместе. Вместо того, чтобы волноваться по этому поводу или пытаться объяснить ситуацию, он всегда сосредотачивался на более насущных проблемах. Проблемах, которые он мог решить.
А сейчас самым важным было найти еду. Кровавое мясо, не семена, фрукты или овощи, которые ел Сорак. Эта диета удовлетворяла Сорака, но не удовлетворяла остальных, в том числе и самого Путешественника, который был намного более плотоятным. Возможно, они могли бы жить и на той пище, которую ел Сорак, и как это делали сестры-виличчи, но Путешествнник не верил, что такая диета подходит для того тела, которое они все разделяли. У него не было ни малейшего желания изменить мысли Сорака, но он и не собирался сражаться с эволюцией. Она поставила его на вершину и дала возможность есть любую пищу не для того, чтобы он ел семена. То, в чем нуждался сейчас он сам и все голодное племя, — вкус свеже-убитого мяса и ощущение теплой крови, льющейся в его горло.
Хотя другие и были голодны, они спокойно сидели внутри тела, которые они все разделяли. Они не мешали Путешествннику и не лезли в его мысли. Он ощущал их, смутно, но они хранили мир и расстояние. Он был единственным охотником среди них, умевшим распознавать самые слабые приметы, слышать самые слабые звуки и чувствовать самые слабые запахи природы, он мог без устали идти по самому слабому следу, умел убивать быстро и эффективно. Они же все хотели только одного — разделить с ним вкус свеже-убитого мяса, кроме Сорака, который спал как во время охоты, так и во время пожирания добычи, а, просыпаясь, не помнил ничего. Все же другие ждали с напряженным ожиданием.
Хотя Путешествнник был сейчас на верху их общего сознания и контролировал тело, те из них, кто не спал, разделяли его ощущения и опыт. Не все личности, составлявшие сложный внутренний мир Сорака, бодрствовали в эту ночь. Поэт спал, предпочитая проснуться со светом дня и наблюдать с детским удивлением за тем, что делают Сорак и другие, а выходить наружу только для того, чтобы попеть и повеселиться, и только тогда, когда другим понадобится его веселье. Страшная личность, известная как Темный Маркиз, тоже спала, и остальные даже боялись забредать в те глубины подсознания Сорака, где дремал Маркиз. Он был похож на огромное, находящего в зимней спячке животное, почти всегда дремлющее, но иногда просыпающееся и тогда похожее на затаившегося в засаде зверя, который выходил на поверхность только тогда, когда надо было дать волю темной стороне природы Сорака.
- Предыдущая
- 14/60
- Следующая
