Тайна горы Крутой - Шустов Владимир Николаевич - Страница 9
- Предыдущая
- 9/35
- Следующая
В сарайчике пахло птичьим жильем, олифой и столярным клеем. Когда друзья наводили в голубятнике порядок, по лагерю распространялись слухи, что работают они в противогазах. Но Тима решительно опроверг это. Он заявил, что к запахам они уже привыкли, а противогазы от них не спасают.
Ребята в ненастные дни всегда собирались в голубятне. Только девочки не хотели идти в духоту и предпочитали фабрику. Поэтому голубятня называлась «мальчишеским штабом». А зря не приходили сюда девочки. Хорошо было в ненастье под железкой крышей. Много интересных происшествий рассказывалось здесь, много замыслов, дерзких и смелых, рождалось за тонкими дощатыми стенами.
За Тимой и Павкой в голубятню пришли Вася Зимин и Юля. Вася был в охотничьем костюме отца: огромных болотных сапогах с пряжками на голенищах, широкой кожаной куртке, блестевшей от дождя, и широкополой шляпе. Вид у Васи в этом одеянии был мужественный и в то же время смешной. Из-под шляпы, вопреки всем ожиданиям, смотрело не усатое лицо заядлого охотника, а круглая добродушная ребячья физиономия с лучиками возле сияющих глаз. Из-под тужурки вместо положенных кожаных брюк смешно выставлялись красные каемки трусов.
— Ты меня прости, — говорил председатель лагерного совета промокшему часовому, — нехорошо получилось, я о тебе забыл.
Вася снял куртку и повесил ее на гвоздь. Юля раскинул на клетке плащ и полез на полати под тулуп. На ящиках, чурбаках и поломанных стульях сидели ребята.
Были здесь и садоводы с Колей Хлебниковым, и «Умелые уки» во главе со старостой кружка Володей Сохатовым, пристроившимся на краю клетки, и бритоголовый сигналист Ванюшка Бобров, восседающий под самым потолком на куче хлама.
Павка тоже забрался на полати. Тима остался внизу рядом с Васей. Начались разговоры. Павка сообщил, что по предсказаниям метеорологов завтра выйдет из берегов Варган и затопит всю низину до самого города.
— Атмосферное бедствие будет, — предсказал кто-то.
— Стихийное, — поправил Тима. — Вода — это стихия. Ясно?
— Когда ты, Тимка, свое «ясно» бросишь, — заметил Вася. — У тебя «ясно» превратилось в слово-сорняк.
— Сразу уж и сорняк! Люська ругает, что приносим сорняки. Ты — что разговариваем сорняками. И шагнуть некуда без ругани. Ясно?
— Да, да, Тимка! Словами нельзя злоупотреблять. Сорняки — это слова, которые язык засоряют. Слова, которые где надо и не надо говорят: «понял, знаешь, ясно, порядок…»
— Что делать, если оно само выскакивает.
— Следи.
— Ладно. Только подсказывайте мне. Ясно?
— Пасмурно!
Все дружно засмеялись. Вася смеялся звонко, всхлипывая и показывая ровные ослепительно-белые зубы. Его задорный, вздернутый вверх нос морщился, золотистый хохолок над бровью вздрагивал, веселясь вместе с хозяином.
Посмеялись от души над Тимой и заговорили о Лапине. Вася подсчитал, что дня через два-три будут поступать письма из городов, за которые сражался «Стальной солдат». Тима многозначительно посмотрел на полати, откуда свешивались головы друзей, и заметил:
— Как бы нам не прозевать.
— Чего не прозевать?
— Найдут другие. Какая это честь? Ясно?
— Раз! — сказал Володя Сохатов.
— Почему раз? — спросил Тима.
— Один раз «ясно» сказал!
— Ладно тебе, Володька, придираться! — Тима повернулся к Васе. — А с тобой, Вася, я не согласен. Не надо письма рассылать! Надо самим ехать на розыски Лапина!
— Хватился! Письма давно уже отправлены! И потом, Тимка, ты подумай, ну как нам ехать? Ведь городов-то не один и не два, а пятьдесят! На Украину — надо. В Крым — надо. На Дальний Восток — надо. Весь Советский Союз!
— Ну и что? Думаешь, не смогли бы? Струсили бы?
— Дело не в том. Никто бы не струсил, но зачем затягивать поиски? Семен сказал ведь, что твой план усложнит поиски Лапина.
— Семен думает по-своему, а я по-своему!
— Семен больше нас знает и понимает больше!
— Я при своем мнении остаюсь. Поехали бы и нашли, а так жди у моря погоды. Пока кто-то найдет да напишет…
— Вот бы самолет нам построить, — мечтательно протянул Володя, — быстро бы во все города слетали!
— Как знать, — вставил Коля Хлебников и скептически улыбнулся. — Ты, Володька, всегда фантазиями увлекаешься. А получается у тебя, как с хвостатой ракетой, — пустая затея. И Лапина мы не найдем, и ракету ты никогда не построишь, и самолет не сделаешь! Самолет — это не «самобрызг». На ракете испытал сам, а Ванюшка рассказывал, что ты чертежи последней ракеты сорок раз переделывал.
— Ты, Коля, ничего не понимаешь, — горячо возразил Володя. — В чертежах у меня ошибки не было! Я не тот материал для ракеты брал. Делал ее корпус из жести, а надо было изготовить его из дюралюминия.
— Из алюминия? — переспросил Павлик с полатей… — Алюминий из бокситов выплавляют. Мне Сергей рассказывал о том, как на руднике бокситы добывают. Интересно! Давайте съездим на экскурсию? И на завод алюминиевый можно…
— Мы уже договорились с Сергеем Васильевичем об экскурсии, — вставил Вася. — На рудник поедем на днях.
— Алюминий — самый нужный металл для авиации, — авторитетно заявил Павка.
— Только не алюминий, а дюралюминий, — поправил Володя.
— Все равно!
— Нет! Алюминий — это не то, что дюралюминий. В дюралюминий входит медь, немного марганца, магния, кремния и железа. Этот сплав после закалки делается твердым и крепким. Понятно? А ракету мы всем кружком строить будем. Построим ее и назовем «Григорий Лапин». Я у папы попрошу, чтобы он нам помог. Выйдет у нас и ракета, да еще из дюралюминия!
— Тебе, Володька, хоть дюралюминий, хоть алюминий дай — испортишь и то и другое, — подковырнул товарища Коля Хлебников. — Не будет из тебя, Володька, изобретателя, раз ты в моряки собираешься идти.
— А ракета у нас получится все равно. Вот, — сказал Ванюшка.
— Ты, Ванюшка, помалкивай. Маленький еще.
— И не маленький я, а средний!
— Ты, Коленька, не прав, — вступился за Володю Тима. — Самолет не летчик изобрел, а как раз — моряк Можайский. Ясно?
— Пасмурно, — огрызнулся Коля.
— У Володьки есть способность изобретать!
— Я же и говорил о ракете! Не спорю.
Коля опять забросил камешек в Володин огород. В лагере все знали Володину страсть к изобретательству. Знали и то, что незадолго до весенних экзаменов он сконструировал и построил из жести первую модель межпланетного корабля — хвостатую ракету. Испытал ее тайно за парком, на пустыре, и после долго уверял всех, что испытание прошло удачно, и хвостатая ракета блуждает где-нибудь в стратосфере или спокойно лежит на Марсе.
Но Ванюшка Бобров, единственный человек, посвященный в великую тайну изобретателя, выдал Володю. Под строжайшим секретом он рассказал всем ребятам, что произошел взрыв, что ракета не улетела, а лежит в Володином ящике вместе с частями вечного двигателя. То же произошло с двумя последующими конструкциями ракетного корабля.
Тима не обратил внимания на рассуждения Хлебникова. Он начал рассказ о Можайском.
Любили ребята слушать Тимины рассказы. Вот уж кто мог говорить! Любую историю он передавал так, будто сам в ней участвовал.
— В 1854 году, — говорил звеньевой, — на фрегате «Диана» Можайский плыл в Японию. С парусами — это не то что с машинами. Из Кронштадта до Симоды — есть в Японии такой порт — «Диана» плыла больше года. Были штормы, были бури, но наши русские моряки их победили. Когда наши проплывали по Индийскому океану, погода была солнечная, над кораблем кружились чайки. Можайский стоял на капитанском мостике и следил за птицами. Вдруг одна чайка ударилась о грот-мачту и упала на палубу. Можайский подбежал к ней и поднял…
— Она умерла, Тима? — робко спросил Ванюшка.
— Не умерла, а разбилась.
— Все равно жалко, что умерла.
— Ты, Ванюшка, не возись там, — посоветовал малышу Юля, — развалишь кучу.
Ванюшка замер, боясь шелохнуться.
— И вот Можайский поднял чайку, посмотрел на крылья и подумал: «А почему человек не может иметь такие крылья и летать?» Решил он тогда же построить летательный аппарат. Возвратился Можайский из Японии и стал изучать строение птиц: хотел узнать точно, почему они летают. Узнал он это и за чертежи сел…
- Предыдущая
- 9/35
- Следующая
