Тайна горы Крутой - Шустов Владимир Николаевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/35
• Следующая

Правильно говорят, что радость окрыляет людей. Тима, Юля и Павка испытывали ее чудодейственную силу: десять километров от горы Крутой до города промелькнули незаметно. По дороге ребята мечтали, строили различные предположения о надписи. Возле первых домиков городской окраины Тима вдруг спохватился:

— А как будем действовать в лагере?

Юля предложил о надписи никому не говорить и запросить Академию исторических наук о том, жив ли Григорий Лапин, стальной солдат революции, разузнать все и только после этого всем открыть свою тайну.

— Ты, Юлька, — эгоист и единоличник, — сказал Тима. — Я от тебя, Юлька, не ожидал такого. Ясно?

— Мы нашли надпись?! Мы!

— Семену и Васе рассказать стоит, — твердо заявил Павка. — Надо рассказать.

— Как хотите. Свою тайну другим…

— Тайна, Юлька, наша, общая.

Друзья вышли на широкую центральную улицу. Она казалась узкой, потому что с обеих сторон ее высились дома. По блестевшему, недавно политому асфальту мягко скользили автомашины. На панелях было многолюдно. Ребята с трудом пробирались в гуще людей. У магазина «Гастроном» с розовым поросенком в витрине отряд пересек улицу и вышел прямо к массивным воротам рабочего городка.

По словам Коли Хлебникова, известного скептика, городком это архитектурное сооружение было названо не по правилам. «Городом или городком, — утверждал Коля, — именуется населенный пункт из нескольких сотен домов». А рабочий городок, во дворе которого десятиклассник Семен Самойлов организовал пионерский лагерь, был всего-навсего одним домом. Зато этот шестиэтажный дом занимал целый квартал. Белизна его стен подчеркивалась пышной зеленью настурций, украшавших балконы. Раскрытые настежь окна бросали на землю тысячи солнечных зайчиков. Перед фасадом в сквере бил фонтан. Радужные брызги искрящимся зонтом покрывали яркие цветочные клумбы.

Дом выглядел настоящим дворцом, да таким, какой ни одному королю и во сне не снился. Королевские дворцы угрюмые и скучные, а дворец-городок всем своим обликом говорил о счастье и радости живущих в нем людей.

Тима с гордостью давал знакомым ребятам адрес: Новострой, улица имени Героев революции, рабочий городок, корпус 2, квартира 80.

А тут, пожалуйста, новая хлебниковская «теория». Ох и разозлился же Тима, узнав о Колиных сомнениях! Немедленно собрал он своих друзей, целый день совещался с ними в голубятне, а под вечер произошла история, о которой вот уже месяц с удовольствием вспоминают даже взрослые жители рабочего городка.

В тот памятный день вторая сборная команда волейболистов проводила тренировку. Закончив игру, спортсмены в полном составе толпились на волейбольной площадке у сетки. Володя Сохатов, капитан команды, размахивая руками, «громил» недостатки отдельных игроков.

— Коля! Ты на подаче каждый раз подводишь, — укорял он Хлебникова. — Надо драйфом подавать, а не свечкой. Отработай подачу! Бей по мячу так, чтобы над самой сеткой проходил и сильно!

— А свечкой, что — нельзя?.. — начал Коля, но умолк.

Из-за кустов акаций, обрамляющих площадку, показался отряд заготовителей. Впереди энергичной упругой походкой шел Тима, за ним — толстый увалень Павка, замыкал шествие длинный худощавый Юлька с выражением крайнего любопытства на добродушном скуластом лице. Заготовители приблизились к площадке, молча вошли в круг притихших волейболистов и демонстративно выстроились шеренгой перед Хлебниковым.

Тима выдержал паузу, что всегда угнетающе действует на противника, улыбнулся дружелюбно и, как будто между прочим, спросил:

— Колька, триста одноэтажных домиков можно назвать городом?

— А что? — растерялся Хлебников, одергивая синюю майку с коричневым ромбом на груди. Светлые глаза его беспокойно забегали по фигурам заготовителей, а живое, подвижное лицо чуть покраснело.

— Мы вот поспорили с Юлькой, решили у тебя спросить.

— Как вам сказать, — успокоился Коля, — триста одноэтажных домиков немного. Города бывают разные…

— Я говорю, что город, — сказал Юлька. — Нечего, Тимка, спорить! Ты, Тимка, неправ!

— Пожалуй, город, — согласился Коля и по ухмылкам заготовителей, по вспыхнувшим вдруг озорными искорками карим глазам звеньевого понял, что совершил непоправимую ошибку.

— Вот и хорошо! — обрадовался Тима. — А сколько жителей в небольшом одноэтажном доме?

— Как тебе сказать…

— Три человека, — ввернул Павка.

Его реплика, так же как и Юлина, готовилась заранее.

Прежде чем «выводить Хлебникова на чистую воду», Тима распределил между друзьями роли «подгоняльщиков». По ходу разговора Юля с Павкой должны были вставлять нужные реплики и подзадоривать ими скептика. Коля клюнул на эту удочку.

— Ну-у, Павка, ты и придумаешь, — сказал он, твердо решив не уступать, — в небольшой домик свободно поместятся четыре человека!

— Четыре? Хорошо! Значит, четыре? — подхватил Тима, и Коля почувствовал, что окончательно сел в лужу.

Под одобрительные возгласы ребят звеньевой первого начал блестящий арифметический анализ.

Дом, вернее городок, был похож на букву «Е», положенную на землю. Состоял он из четырех корпусов. В каждом корпусе имелось шесть подъездов, в подъезде по двенадцать квартир, в каждой квартире — три комнаты…

— Будем считать на комнату по два человека, — говорил Тима. — А два человека — мало. Ты, Колька, знаешь, какие комнаты. Учти, я еще кухни не считаю. Сколько получилось? Одна тысяча семьсот двадцать восемь! Ясно? Теперь перемножить триста на четыре. Сам сказал, что по четыре. Сколько?

Подавленный столь молниеносным подсчетом, Коля хмуро молчал.

— Молодец, Тимка! Доказал ты ему! — засмеялись ребята.

— Больше, Колька, о городке не говори, что он не городок. Ясно? — заключил звеньевой.

Таков был городок. А двор…

Года три тому назад сталевар Василий Тимофеевич Катаев, отец Павки, посоветовал ребятам заняться озеленением двора. Произвели планировку, утвердили проект на общем собрании родителей и пионеров, заложили парк: посадили акации, сирень, тополя и клены. Двор преобразился. В густой зелени, как в чудесном лабиринте, переплелись песчаные дорожки, спрятались скамеечки и беседки.

Цветущий парк-двор делился на южную и северную части. Границей служила широкая асфальтовая дорога — проезд для автомашин к гаражам, что тянулись вдоль забора.

В южной части помещались волейбольная и баскетбольная площадки да опытная станция садоводов. Ее создали тоже по инициативе Василия Тимофеевича, который считал, что парк — хорошо, а сад — лучше.

Теперь на «опытной» пионеры во главе со старшим садоводом Колей Хлебниковым выводили новые сорта ягод и фруктовых деревьев. Был у них и цветник.

В северной части — лагерная площадка с мачтой посредине, местечко игр для дошколят, и сквер, названный «уголком родителей». Этот уголок пионеры оформили с особым старанием: поставили столики, скамейки с покатыми удобными спинками. На столиках всегда можно было найти газеты и журналы, шахматы и шашки.

После работы по вечерам родители охотно посещали свой «уголок», чтобы сразиться в шахматы, почитать свежие газеты или просто подышать ароматным воздухом.

И еще было в северной части одно место… Впрочем, когда заготовители явились в лагерь, звеньевой, послав Юлю и Павку разыскивать Семена с Васей, направился именно туда.

С видом по возможности беспечным Тима приблизился к низкому деревянному сарайчику, скрытому в зелени тополей. Спрятавшись за кустами сирени, он стал наблюдать. Дверь сарайчика была прикрыта. Над нею красовалась фанерная вывеска с надписью «Фабрика «Пионер».

«Неужели никого нет», — подумал Тима, поглядывая на дверь. Но тут послышались легкие торопливые шаги. Тима прижался плотнее к траве. Мимо кто-то прошел… Звеньевой приподнялся, осторожно раздвинул густые ветки. На поляне мелькнуло голубое платье Нюши Котельниковой. Напевая какую-то веселую песенку, она поминутно вертела головой, отчего ее льняные косички, в палец толщиной, перелетали с одного плеча на другое. Нюша проворно снимала с туго натянутых веревок ботанические прессы — деревянные рамки с проволочными сетками вместо крышек. Она складывала прессы на руку, как поленья.

• Предыдущая
• 4/35
• Следующая