Карфагена не будет - Шустов Владимир Николаевич - Страница 5

• Предыдущая
• 5/36
• Следующая

— Может, заодно и меня поколотишь? — спросил Никита. — Заметку писал я.

— А-а… Идите вы подальше! — Толя, демонстративно насвистывая, зашагал вслед за Ленькой.

Несколько человек решили ехать на сбор.

— Нашего полка прибыло! — не утерпев, выкрикнул Костя. — Слышь, Толян?!

— Наплевать на вас и на них тоже!

— Слюны не хватит!

— Перестань, — одернул Костю Никита. — Спешить надо, а не то на сбор опоздаем.

Сбор, посвященный дню 8 Марта, прошел интересно. Пионеры декламировали стихи, пели песни, играли в литературное лото. Когда репертуар был исчерпан и все настроились расходиться по домам, Никита поднялся из-за стола.

— Отдохнем немного, — сказал он. — После перерыва поговорим о важном деле… Костик, выйди на пару слов.

Подхватив друга под руку, Никита повел его по коридору. Место для беседы выбрал на лестничной площадке у окна. Сюда редко заглядывали даже любопытные. Костя уселся на подоконник и, болтая ногами, приготовился слушать. Веснушчатое лицо его светилось задором.

— Как я стихи прочитал? Хорошо? Я готовился…

Никита медлил, подыскивая для делового разговора слова. Костя нетерпеливо ерзал на подоконнике.

— Чего молчишь, — не выдержал он, — говори.

В это время на школьном дворе, как раз под окном, раздался истошный поросячий визг. Прокладывая в снегу глубокие борозды, по занесенной спортивной площадке метался поросенок Фунтик. За ним, ругаясь и размахивая лопатой, трусила мелкой рысцой тетя Дуня, школьная сторожиха.

Поросенок был неуловим. Взметая всеми четырьмя копытцами снег, он проносился мимо распахнутых дверей низенького, крытого свежим тесом бревенчатого хлевушка.

— И навязался ты на мою голову, аспид несусветный! — честила тетя Дуня непокорного Фунтика. — Ужо настигну!

Костя, забыв обо всем, приник к стеклу и с азартом наблюдал за поединком.

— Никитка, смотри, Фунтик за склад прячется. Видишь, видишь?

— Брось!

Костя схватил друга за рукав гимнастерки и подтащил ближе к окну.

— Смотри, теперь Фунтик станет вокруг колодца бегать.

— Расскажешь ребятам про свой сон?

— Что-о-о? — Костю с подоконника будто ветром сдуло. — Что ты! Ни в жизнь! Засмеют. Тебе, как другу, рассказал.

— Послушай…

— Не буду! Не стану себя на смех выставлять! Ленька тогда проходу не даст, героем дразнить начнет.

— Не дразнят героем.

— Леньке все нипочем.

— Неволить не собираюсь. Расскажешь, лучше будет. Победим тогда Леньку, наверняка победим. Понял?

— Ничегошеньки…

— Помнишь о кружке комбайнеров?

— Еще бы!

— Расскажи про сон, а я предложу кружок организовать. Сон вроде художественного вступления будет.

Костя махнул рукой и, понуро склонив голову, побрел по коридору, забыв досмотреть, в чью пользу закончился поединок между тетей Дуней и неуловимым Фунтиком. У дверей классной комнаты Костя задержался. Никита легонько подтолкнул его в спину.

— Не робей, шагай смело!

И вот Клюев стоит у доски. Пионеры с любопытством ждут его слова. Никита, устроившись за столом председателя, кивнул:

— Начинай.

Костя кашлянул в кулак, нахмурился и предупредил:

— Не смеяться и не перебивать. Кончу, тогда делайте, что хотите! Я, ребята, сон ночью видел. Разудивительный сон, интересный…

Все слушали затаив дыхание. Ни одного смешка, ни одной улыбки, ни одной реплики. Но как только прозвучало последнее слово рассказчика, грохнул дружный хохот, посыпались шутки.

— Золотая Звездочка где?

— Ордена дома забыл?

— Слава знатному комбайнеру!

— Нас выучи комбайны водить!

Демка Рябинин, ближайший друг Леньки Колычева, расшумелся на всю ивановскую. Верткий, как угорь, с космами рыжих волос, по которым давным-давно стосковались ножницы, и плутоватыми смышлеными не то светло-синими, не то светло-зелеными глазами, удачно подражая манерам Колычева, выскользнул из-за парты, подошел к смущенному рассказчику и церемонно поклонился ему в пояс:

— Рубашку осмотреть дозвольте? — И принялся придирчиво исследовать синюю сатиновую косоворотку. — Дырочек от орденов нет! — громогласно заявил он. — Проверяйте, если не верите!

В припадке буйного восторга, вызванного этой выходкой, кто-то стукнул крышкой парты и затопал ногами. По комнате прокатился грохот. Костя, сгорая от стыда, бросал на Никиту красноречивые умоляющие взгляды: «Видишь, что получилось. Я предупреждал!»

Никита поспешил вступиться за друга.

— Потешаетесь над Костей зря. То, что рассказал он, будет не во сне, а наяву. Предлагаю организовать при школе кружок комбайнеров!

— Кружок?

— Дело Никита говорит! Даешь кружок!

— Ура Клюеву!

Пионеры повскакали с мест, рукоплескали.

Несколько мальчиков бросились к Косте, схватили его, и первый комбайнер, беспомощно болтая руками и ногами, взлетел к потолку.

— Пустите! Упаду!.. Хватит!

— Ребята, — сказал Никита, — составить письмо надо директору Зареченской МТС. Попросим, чтобы он разрешил Илье Васильевичу Глухих шефство над нами взять.

Сочинить толковое письмо — дело не легкое. Страсти разгорались. В наступившей сумятице нельзя было разобрать ни одного слова. Ребята, окружив стол, надвигались на Никиту грозной стеной, выкрикивая наперебой предложения. Те, которые не могли пробиться вперед, забирались на парты и тоже кричали, не заботясь о том, слушают их или нет.

— Перестаньте! — требовал Никита. — Замолчите!

Но утихомирить расходившихся ораторов было не так-то легко. Каждый считал, что именно он придумал важное и нужное. Никита сердился. На скулах заиграли яркие пятна. Попытки навести порядок ни к чему не привели. Тогда он схитрил. Уткнувшись носом в раскрытую тетрадь, сделал вид, что вообще ничем не интересуется.

— Слушать не желаешь?

— Записывай предложения!

И вдруг раздался зычный звук пионерского горна. Головы дружно, как по команде, повернулись к дверям.

— Костя!

— Клюев!

В дверях, запрокинув голову вверх и прижимая к губам сверкающий никелем горн, стоял Костя. Он старательно выводил знакомую пионерам мелодию:

— Слу-шай-те все! Слу-шай-те все!

Никита воспользовался моментом.

— Не галдите. До ночи сидеть придется. Читаю письмо. Поправлять после будете.

Демка Рябинин, выслушав текст письма, незаметно выбрался из класса и побежал к лестнице. Чтобы ускорить спуск, он оседлал перила, припал к ним грудью и чуть ослабил пальцы…

Мелькнула лестничная площадка, фикусы у окон второго этажа. Еще одна площадка… Стоп! Приехали! Схватив с вешалки черный дубленый полушубок, шапку, Рябинин оделся, осторожно, не скрипнув дверью, вышел на крыльцо, пересек школьный двор и очутился на дороге.

«Где может быть сейчас Ленька? Если подождать до вечера? Не годится: новость важная».

Демка, хотя и считался правой рукой Колычева, не чувствовал себя его подчиненным. Живой по натуре, он всегда искал опасных приключений, в которых можно было показать смелость, проявить находчивость. После долгих колебаний Демка дал себя уговорить и примкнул к колычевцам. Ленька изучил его свободолюбивый характер: если с другими ребятами он говорил грубо, иногда оскорблял их, то с Демкой обращался совсем иначе, бил на его тщеславие.

«Надо, пожалуй, найти Леньку, — решил Демка, — не то обидится он, и неудобно, взялся за дело — выполни».

Утром, когда отряд лыжников, готовый к отъезду на Лысую, собрался возле колхозного клуба, Ленька отозвал Демку к покосившемуся, занесенному снегом пряслу и сказал:

— Ты остаешься.

— Как это? Нет, не останусь, кататься поеду.

— Послушай сначала. Никита сбор проведет или отменит?

— Проведет, он твердый на слово.

— Та-а-ак! Сбор будет, — Ленька понизил голос. — Кто-то из наших должен попасть на него. Лучше тебя не найти разведчика. Останешься? Представителем, Чрезвычайным и Полномочным Послом, останешься…

• Предыдущая
• 5/36
• Следующая