Под темной луной (СИ) - Чиркова Вера Андреевна - Страница 42

Тяжелая повязка вновь плотно легла мне на глаза, и равномерное покачивание возобновилось. Но оно больше не пугало меня, теперь я понял, что это такое. Меня куда- то тащили, я для чего-то был очень нужен этим странным незнакомцам со знаком темной луны на груди. И, значит, у меня есть время придумать, как их обмануть. Если только меня волокут не на мою собственную показательную казнь.

Сырость возникла постепенно, вначале я почувствовал как влажно прильнули ко мне повязки, потом струйки воды потекли по ребрам. Покачивание стало неравномерным, один раз моя голова резко ухнула куда-то вниз, правда, почти сразу вернулась в прежнее положение. А когда теплые лужицы скопились во всех углублениях моего тела, я понял – идет дождь. В Марофеле в эти дни стояла чудесная солнечная весенняя погода, следовательно, меня утащили уже достаточно далеко. Однако я не мог даже приблизительно определить время своего пребывания в плену. Уже несколько раз я засыпал и просыпался, но, сколько длился мой сон, выяснить не было никакой возможности. Меня пару раз кормили каким – то густым бульоном через трубочку, втиснутую между зубов, и поили кисловатым отваром. И каждый раз, глотая неизвестное пойло, я мысленно нахваливал себя за то, что хотя бы хватило ума принять антиглюк.

Покачивание резко остановилось, и чья- то нетерпеливая рука сдернула повязку с моих глаз. На этот раз я не успел зажмуриться, и увидел, в ослепившем меня своей внезапностью полумраке, темный силуэт наклонившегося надо мной человека.

– Ты меня слышишь?! – Вытаскивая из моих ушей затычки закричал он.

– УГУ! – Промычал я, морщась от грохота в ушах. За несколько дней полной тишины мой слух воспринимал все звуки с обостренной чувствительностью.

– Сейчас тебя освободят, – высокомерно заявил тот, кого я называл предводителем, – но не вздумай сделать глупость, твои парни у нас, и если я замечу что-либо подозрительное, это будет последняя минута в их жизни.

– Угу, – согласился я, мысленно скрестив два пальца.

– И не говори ни слова, – продолжил он инструктировать меня, в то время как чьи – то ловкие руки разматывали повязки, – пока я тебе не прикажу.

Ну, погоди, сатрап, если мне удастся отсюда вырваться, я припомню тебе каждое слово! Интересно только, правду ли он говорит, что Трик с Баметом у него, или пытается меня шантажировать?!

Когда мои затекшие ноги и руки начали мало-мальски сносно двигаться, и я смог сесть, то разглядел привязанных поодаль своих служащих. Они сидели спина к спине под огромной пальмой и представляли собой довольно жалкое зрелище. Парадная одежда, бывшая на них в день коронации, превратилась в мокрые лохмотья, обуви не было вообще. Один глаз Бамета представлял собой огромный, уже начавший зеленеть синяк, а у Трика через щеку тянулась рваной полоской подсохшая царапина. Неподалеку от них, наклонившись над носилками с неподвижным телом, что-то монотонно бормотал наш предводитель.

Внутри противно похолодело, когда пришло понимание, что ребят здесь держат только для того чтобы шантажировать меня. Я было рванулся к ним, обнять, расспросить, узнать как они попались в ловушку, но вспомнил слова предводителя и снова опустился на траву. Я и так уже был виноват перед ними, что вовлек в такие опасные игры и не собирался больше рисковать их жизнями.

Вот уже третий день после того, как мне разрешено было передвигаться на собственных ножках, бредем мы по колено в грязи под непрекращающимся тропическим дождем. В начале пути мне казалось, что едва я смогу своими глазами увидеть и оценить расстановку сил, как нужное решение тут же возникнет в голове. Однако вскоре я должен был констатировать, что глубоко заблуждался. Невозможно выстроить в голове сколько-нибудь стройный план побега, когда нужно все внимание сосредоточить на том, куда в следующий момент собираешься поставить ногу. Жирная грязь, в которую превратилась почва под ногами, полна самых разнообразных неприятностей. Совершенно безобидная на вид кочка может оказаться жилищем кусучих насекомых в палец величиной, а темная от воды ветка – стрекалистым щупальцем растения паразита. И это не считая бесконечных острых сучков, затопленных нор и трухлявых стволов высотой с человеческий рост, из недр которых за нами следят вовсе не дружелюбные глаза. Кроме того, на мои умственные способности очень отрицательно влияют четыре тагларца, привязанные прочными цепочками к металлическому обручу, запертому у меня на талии хитроумным замком. Тагларцы тащат на плечах изрядно промокшие, и оттого невероятно тяжелые тюки, и хотя предполагалось, что двое должны идти впереди меня, а двое сзади, но к концу первого дня как-то так само получилось, что все они плелись сзади, напоминая известную в моем мире картину "провод баржей через фарватер". Предводитель сделал вид, что не заметил явного нарушения рыжими охранниками предписанного порядка следования и на другой день я сразу смело вырвался вперед, едва мы покинули место стоянки. Трика и Бамета вели на цепях по двое тагларцев, а еще четверо, надрываясь, тащили привязанное к шестам неподвижное тело лазутчика. Предводитель так и не сумел вывести напарника из странного транса, хотя подолгу медитировал каждый вечер над его телом.

Мне недолго пришлось гадать, как предводителю удалось вытащить из башни ушедшего в астрал шпиона. Все разъяснили виноватые взгляды моих служащих, украдкой брошенные в мою сторону на привале. Но разве имею я право сердиться на своих незадачливых помощников после того, как сам так глупо попался в ловко расставленные сети.

Пронзительный крик, раздавшийся впереди, там, где по извилистой тропке двигался авангард нашего небольшого отряда, прервал мои невеселые мысли, и, подстегнув как ударом энергокнута, заставил рвануться к месту, где явно творилось что-то непредвиденное. Четыре цепи разом натянулись, и сзади раздались испуганные вскрики. Но, намотав цепи на руки, я упорно пёр вперед напрямик, ориентируясь на истеричные вопли тагларцев. Продравшись сквозь кусты на крошечную полянку, я на секунду приостановился, пытаясь разобраться в смысле происходящего. Двое тагларцев лежа на тропе, голосили от ужаса, и, вцепившись в корни и траву, пытались противостоять страшной силе, тянувшей их за прикованные к поясам цепи. А в небольшой яме, по плечи в грязи, молча боролся с клубком толстых щупалец кто-то из моих ребят. Предводитель, выхватив из чехла тяжелый топорик, споро молотил по утонувшей в грязи цепи, торопясь перерубить её. А это могло значить только одно – он не рассчитывал вытащить парня из ямы, наоборот, собирался помешать чудовищу, захватившему несчастного, утащить в свое логово еще и тагларцев.

Я дернул свои цепи со всей силы, и одним махом вдвинулся в центр происходящего. Затем, не обращая внимания на протестующий вопль приверженца темной луны, вырвал из его руки топор и прыгнул в яму. Металлический обруч больно впился в ребра, когда я, не долетев до густой грязи нескольких сантиметров, повис на цепях. Пришлось, поджав ноги, перевернуться вниз головой. Лицо Бамета, искаженное страхом и болью, очутилось на расстоянии вытянутой руки, но ухватить его оказалось не за что. Обе руки охранника, стянутые толстыми, гибкими щупальцами, уже были утянуты вниз, и, только по вздувшимся буграм предплечий, можно было догадаться, что парень еще не сдался, и где-то в грязевой гуще идет напряженная борьба.

Сжав топор обеими руками, я уперся ногами в скользкий край ямы и начал наугад рубить мелькавшие в грязи плотные кольца. Топор оказался неожиданно острым, и через несколько минут фонтанчики темной крови окрасили зеленоватую жижу. Грязь в яме вскипела, и несколько безглазых голов выметнулось из неё, пытаясь поймать мою руку в свои кольца. Я схватил ближайшую левой рукой, и отрубил одним взмахом топора. Однако обрубок не обмяк, а попытался присосаться к руке. Мне оставалось только отбросить его подальше, и по дружному визгу зрителей я осознал, что этот маневр вовсе не вызвал у них восторга. Но я уже рубил и бросал следующий, и еще и еще. Вот снова облепленная грязью тварь тянется ко мне, и, только за секунду до взмаха топора, я узнал в ней человеческую руку.