Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ - Хомяков Петр Михайлович - Страница 3
- Предыдущая
- 3/86
- Следующая
– Давай, подавай, чего спишь.
Николой хотел ответить нечто хамоватое, но, встретив злой взгляд Петра и быстро скользнув глазами по его слегка покачивающейся фигуре, подрагивающим плечам и как-то не к месту сжатым кулакам, мигом увял.
Да, умеют иногда на уровне подсознания оценивать такие вот представители простонародья ситуацию, когда можно легко схлопотать по роже даже от не облеченного властными полномочиями интеллигента.
– Я что, я ничего, для вас же привез, – пробормотал он, с трудом приподнимая над бортом большую баранью тушу.
Петр легко принял барана и положил его на траву. Потом так же легко принял один ящик вина, а вслед за ним другой.
– Что это такое?! – чуть ли не в отчаянии вскричал Корягин.
– Видите ли, Василий Михайлович, – начала Людмила.
Но Петр прервал ее. И стоя рядом с бараном, театрально продекламировал:
А потом закончил:
– У нашей Люды сегодня день рождения.
– Петр, какой же ты хам, – сказала Людмила.
– Это не я. Это Багрицкий. Его стихи.
Петр действительно хамил. Ибо с Людмилой, дамой весьма щедрой в вопросах любви, не спал. И это его злило.
Валерий же, все так же излучая доброжелательность, внимательно оглядывая всех присутствующих, счел нужным засмеяться. Чем разрядил обстановку.
– Ладно, дорогие дамы и господа, – счел нужным сказать Корягин, – можете гулять по такому поводу. Но эксперимент завтра не отменяется. А если кто не сможет выйти с утра на работу, то будет иметь большие неприятности.
– Ну, что ты так, Василий Михайлович, – с мягкой улыбкой сказал Валерий.
– Уж вам-то Валерий Кондратьевич следовало бы в данной ситуации поддержать меня, – раздраженно бросил Корягин.
– Но ведь ничего такого пока нет. Лагерь поставили быстро. Оборудование смонтировали тоже очень оперативно. Можно и отдохнуть немного. А утром…
– А утром вы посмотрите, кто не умеет цивильно расслабляться? – несколько иронично спросил Корягин.
Они остались одни, ибо Петр и Николай в сопровождении Людмилы и еще одного к месту оказавшегося товарища потащили барана и вино на кухню.
– И это тоже нужно, – легко согласился Валерий. – Думаю, это должно быть понятным и вам, парторгу отдела.
Корягин промолчал и подумал, что представитель заказчика, а заказчиком было всесильное КГБ, еще не имел возможности понаблюдать персонал в состоянии коллективного опьянения. Но это ему было бы весьма полезным. Потому-то он и строит из себя либерала. А глупые в вопросах специальных молодые интеллектуалы, сегодня нажрутся, как свиньи, и будут для опытного опера как на ладони.
Будто читая его мысли, Валерий, все так же доброжелательно улыбаясь, сказал:
– Да не нажрутся они, Василий Михайлович. Что тут пить для такой большой компании, да еще под такую добротную закуску.
– Так у них по рюкзакам у каждого еще по бутылке, другой припрятано. Да и бабы на природе озверели. Будут как суки этих кобелей заводить. А чем их еще заводить, кроме как ударными дозами спиртного.
– Не будьте столь строги к ним, – сказал, завершая разговор, майор КГБ, кандидат технических наук, Валерий Кондратьевич Коваленко. И повернувшись, пошел прочь своей неподражаемой легкой и бесшумной походкой.
Яркие звезды усыпали черное небо над степью. Ночь была душной и наполненной запахами нагретых за день степных трав. В центре лагеря, недалеко от большого тента, раскинутого над полевой столовой, горел огромный костер. К запахам степных трав примешивался запах жаренного мяса.
Как и предполагал товарищ Корягин, двумя ящиками вина дело не ограничилось. Хотя, надо отдать должное, и закуска состояла отнюдь не из одного только огромного барана. В начале сезона у всех было еще полно домашних припасов, взятых в дорогу.
И сейчас все это громоздилось на столе под тентом.
Впрочем, праздничный стол был уже порядком разорен. Пир был уже окончен. И большинство народа пело под гитару.
Как всегда в таких случаях, советские интеллигенты, забыв на кого работают, пели все более двусмысленные куплеты. Которые перемежались анекдотами политическими и эротическими. А также новыми тостами «под десерт».
При этом эротические анекдоты становились откровенно похабными, а политические откровенно антисоветскими.
Коваленко тоже рассказывал анекдоты, провозглашал тосты и задорно хохотал. Его кошачьи аккуратные усы топорщились, а глаза в свете костра сверкали масляным блеском.
Корягин же все более мрачнел и смотрел на Коваленко с откровенной досадой.
Знакомый уже нам Петр между тем, несмотря на свой спортивный вид, набирался опережающими темпами. Он много пил, жадно ел и громогласно орал, наивно принимая свой ор за «громкую беседу». Его смех был самым громогласным, а анекдоты самыми похабными и злыми.
Сидевшая рядом с ним за столом женщина, биолог Тамара пыталась утихомирить своего кавалера. Но Петра явно несло.
Тамаре было чуть больше тридцати. Она имела великолепную спортивную подтянутую фигуру и весьма выразительное лицо. Аккуратный прямой носик, выразительные губы и очень красивые глаза. Светлые, широко расставленные с легкой косинкой.
Ее можно было назвать либо темной блондинкой, либо светлой шатенкой. И сейчас ее рыжевато-золотистые волосы живописно растрепались и падали на раскрасневшийся лоб крупными прядями.
Тамара была женой заместителя директора института, который был старше ее лет на двенадцать. А может, и все пятнадцать. Сам он в экспедиции не ездил и относился к участию в них своей молодой жены снисходительно.
Тем более, что до этого сезона Тамара не подавала особых поводов для ревности. Но этим летом что-то как будто сломалось в ней. И ее буквально понесло.
Причиной этого был сидящий рядом с ней Петр. О котором стоит рассказать подробнее.
Петру было двадцать девять лет. Он был младшим научным сотрудником, то есть занимал должность весьма непритязательную. Которую сам он считал просто убогой.
Между тем, это был человек, несомненно, обладающий массой достоинств. С отличием закончив Географический факультет МГУ, Петр отслужил в Армии офицером – двухгодичником. Надо сказать, отслужил отлично. Получил очередное звание и, что очень редко даже для кадровых офицеров, стал специалистом второго класса. Обычно второй класс офицеры получали после трех-четырех лет службы.
Разумеется, Петра уговаривали остаться в кадрах. Он долго думал, но в итоге все же не согласился.
После демобилизации он поступил работать в Институт геофизики Академии наук. Хотя устроиться в такое престижное место стоило больших трудов, нудная научная карьера не вызывала в нем особого энтузиазма. И он решил, как он сам говорил, ускориться. И получил второе высшее образование, закончив вечернее отделение Механико-математического факультета МГУ.
Вулканической энергии Петра, тем не менее, хватило и на то, чтобы параллельно написать еще кандидатскую диссертацию. Которую он только что, два месяца назад защитил.
Читатель может не поверить, но ко всему этому Петр был еще неплохим спортсменом. Имел первый разряд по боксу и второй разряд по классической борьбе.
Внешность этого «человека-вулкана», была своеобразна. Великолепная спортивная фигура сочеталась с довольно заурядным грубоватым лицом. Однако это лицо с перебитым носом украшала потрясающая голливудская улыбка и живые умные глаза.
Сам Петр считал себя некрасивым, но по этому поводу не комплексовал, говоря, что в два счета сможет превратить любого красавца в урода. Это, кстати, весьма полно характеризовало его имидж.
Ибо несомненный интеллект выпускника МГУ сочетался в нем с пещерной грубостью, за что в университете его прозвали «питекантропом».
Впрочем, при определенных обстоятельствах он мог быть и совершенно очаровательно галантен с нравившимися ему женщинами. Знававшие его в таких ситуациях звали его «гусаром» или «поручиком».
- Предыдущая
- 3/86
- Следующая
