Наследство Лэндоверов - Холт Виктория - Страница 9

• Предыдущая
• 9/104
• Следующая

Все это было очень таинственно. Повторялись слова: «скандальный, постыдный»… Потом я услышала целое предложение: «Скандала не должно быть. Твоя карьера, Роберт…» — и следом за этим неясное бормотание.

Упоминалось и мое собственное имя.

— Она должна уехать… — ясно произнесла тетя Имоджин. — Постоянное напоминание… Ты обязан это сделать ради себя самого, Роберт. Слишком для тебя мучительно… Но не должно казаться…

Дальше я не расслышала.

— Возникло бы слишком много… Это вызвало бы, Бог знает, какие толки… Можно, конечно, обратиться к кузине Мэри… Почему бы и нет. Пора ей сделать что-нибудь для семьи. Для нас это было бы передышкой… Мы получили бы время, чтобы выработать какой-нибудь план… оптимальный образ действий…

— А она согласится? — Это был голос отца.

— Может быть, и согласится. Она ведь… довольно странная. Совершенно не испытывает угрызений совести Скорее всего, забыла весь тот переполох, который вызвало ее поведение. Это хорошая мысль, Роберт. А я в самом деле считаю, что ей следует уехать… Уверена, что так будет лучше всего. Хочешь, я сама напишу Мэри?.. Мне кажется, предпочтительно, чтобы это исходило от меня. Я объясню ей, насколько это необходимо… настоятельно необходимо…

Я так и не поняла, что именно было настоятельно необходимо, но не могла оставаться в чулане до бесконечности, вертя в руках вазу с цветами.

Дни следовали за днями, а мрачная атмосфера в доме не рассеивалась. Я не видела ни папы, ни мамы. Все слуги понимали, что происходит нечто необычное.

Застав Рози Ранделл одну в столовой, я прямо спросила у нее, не знает ли она, что случилось.

Рози пожала плечами.

— Похоже, — сказала она, — что ваша мама была слишком дружна с капитаном Кармайклом, а вашему папе это пришлось не по вкусу. Не могу сказать, чтобы я осуждала ее.

— Рози, а почему они в чем-то обвиняют меня?

— Так они вас обвиняют?

— Я была в чулане, где разбирают цветы, и слышала, как они говорили, что я должна уехать.

— Нет, моя милочка, не вы. Они, наверно, имели в виду вашу маму. Да, речь, видимо, шла о ней. — Она снова пожала плечами. — Увидите, обо всем этом скоро забудут. Такие вещи случаются в самом высшем обществе, можете, мне поверить. К вам это не имеет никакого отношения… так что перестаньте беспокоиться.

Утром мисс Белл вошла в классную, где мы ждали ее, чтобы начать заниматься, и сообщила:

— Ваша мать уехала, чтобы отдохнуть и полечиться.

— Куда уехала? — спросила я.

— Кажется, за границу.

— Она даже не попрощалась с нами.

— Вероятно, она была очень занята, и ей пришлось собираться поспешно. Так велел врач. — Мисс Белл казалась встревоженной. Она добавила: — Ваш отец сказал, что очень мне доверяет.

Все это было достаточно странно. Мисс Белл откашлялась.

— Мы с вами совершим небольшое путешествие, Кэролайн.

— Путешествие?

— Да, на поезде. Я отвезу вас в Корнуолл, где вы погостите у кузины вашего отца.

— У кузины Мэри? Этой гарпии!

— Что?

— Ах, ничего. А почему, мисс Белл?

— Так было решено.

— А Оливия?

— Нет, Оливия с вами не поедет. Я провожу вас до Корнуолла, переночую в Трессидор Мэноре, потом вернусь в Лондон.

— Но… почему?

— Это будет всего лишь визит. Через некоторое время вы к нам вернетесь.

— Ничего не понимаю.

Мисс Белл как-то недоуменно посмотрела на меня, как будто и она не совсем понимала, в чем дело, но, с другой стороны, подумала я, возможно, она и понимает.

За всем этим что-то скрывалось. Различные предположения роились у меня в голове, как блуждающие огоньки на окутанном туманом болоте. Ни одно из них не было достаточно убедительным, не давало исчерпывающего объяснения тому, что меня волновало.

Я сидела в купе вагона первого класса напротив мисс Белл. Происходящее казалось мне совершенно нереальным. Скоро я проснусь и пойму, что спала.

Все произошло так быстро. В понедельник мисс Белл сказала, что я скоро уеду: сегодня была только пятница, а мое путешествие уже началось.

Конечно, я была возбуждена. С моим характером это было неизбежно. Но я была также немного испугана. Мне было известно только одно: я еду погостить к кузине Мэри, любезно согласившейся меня принять. О продолжительности моего пребывания у нее не было и речи, и в этом было что-то зловещее. Несмотря на мое постоянное стремление узнать побольше нового в жизни, я неожиданно затосковала по старым знакомым вещам. К своему удивлению, я обнаружила, что мне не хочется расставаться с Оливией. Если бы она поехала со мной, мое настроение было бы значительно лучше.

И она будет тосковать по мне, это я знала. Когда мы прощались, она казалась совсем подавленной.

Она никак не могла понять, почему я должна уехать, а то, что я буду гостить у кузины Мэри окончательно сбивало ее с толку. Ведь кузина Мэри была нехорошей, злой женщиной, настоящей ведьмой, ужасно поступившей с папой. Почему я ехала к ней?

Самым тяжелым во всех моих переживаниях было чувство вины. В душе я знала, что сама вызвала эту страшную катастрофу. Я предала маму, рассказала о том, что должно было оставаться тайной. Папа никогда бы не узнал, что мы были на площади Ватерлоо в день юбилея. Мало того, что я сказала ему об этом — из-за моей беспечности он увидел и медальон.

Мамина дружба с капитаном Кармайклом была ему неприятна, и о ней он тоже узнал от меня. Может быть, меня отослали к кузине Мэри в наказание?

Мне очень хотелось поговорить об этом, но мисс Белл не была расположена разговаривать. Она сидела против меня, сложив руки на коленях. На вокзале она проследила за тем, чтобы наши вещи были погружены в багажный вагон. Под ее наблюдением этим занялся сопровождавший нас на вокзал слуга, и теперь у нас не оставалось ничего, кроме ручного багажа, заботливо уложенного в сетке над нами. Я вдруг почувствовала прилив нежности к мисс Белл, так как мне предстояло скоро расстаться с ней: она должна была только отвезти меня к кузине Мэри и сразу вернуться в Лондон. Я предвидела, что мне будет недоставать ее властного, но достаточно мягкого руководства, над которым я частенько подшучивала с Оливией, понимая в то же время, что при отсутствии такого руководства со стороны родителей наша жизнь без мисс Белл не была бы такой спокойной и безоблачной.

Мне казалось, что, когда ее глаза останавливались на мне, в них мелькало сочувствие. Она жалела меня, поэтому мне самой стало жаль себя. Но я и возмущалась собой. Ведь я знала, что замужние дамы не должны питать романтических чувств к блестящим кавалерийским офицерам, не должны встречаться с ними тайком. И что же? Зная все это, я тем не менее предала маму. Ах, если бы только я ничего не сказала отцу! Но что мне было делать! Не могла же я солгать! Без всякого сомнения, это было бы дурно. К тому же он вошел так неожиданно, когда я была в халате и не успела еще спрятать медальон.

Не стоило без конца думать об одном и том же. Это случилось, и моя жизнь из-за этого дала трещину. Меня оторвали от родного дома, от сестры, от родителей… Последнее обстоятельство, правда, не имело большого значения: я так редко видела маму и слишком часто — для моего душевного спокойствия — папу… Но теперь все будет для меня новым, а в неизвестности всегда есть что-то пугающее.

Вот если бы я все понимала! Я была уже большая девочка, и многие вещи невозможно было от меня скрыть, но все же меня считали недостаточно взрослой, чтобы открыть мне правду.

Мисс Белл бодро сообщала мне разные сведения о сельской местности, по которой мы проезжали.

— Значит, у нас сегодня, — заметила я слегка насмешливо, — урок географии с некоторым оттенком ботаники.

— Все это очень интересно, — строго сказала мисс Белл.

Мы подъехали к станции, и в наше купе вошли две женщины — мать и дочь, как я догадалась. Они оказались приятными спутницами, и когда мы разговорились, сказали, что едут до Плимута, где бывают раз в год, чтобы навестить родственников.

• Предыдущая
• 9/104
• Следующая