Коварные пески - Холт Виктория - Страница 11
- Предыдущая
- 11/80
- Следующая
— Может быть, вы расскажете, как занимались с вашей прежней учительницей, — предложила миссис Линкрофт.
— Очень бы хотелось вначале послушать, как вы играете, — сказала я девочкам.
— Это мисс Элджин посоветовала вам так начать, верно? — спросила Оллегра.
— Ты права.
— Значит, вы сами были ее ученицей?
— Да.
Оллегра, кивнув, рассмеялась, как будто сама мысль, что я могла быть ученицей, показалась ей до смешного нелепой. Я поняла, что Оллегра из тех, кто любит обращать на себя внимание. Но больше всего меня интересовала, конечно, Эдит. И не только потому, что мне хотелось узнать о ее жизни, жизни юной хозяйки большого дома. Я чувствовала в Эдит несомненную одаренность. Я видела, как она оживилась, заговорив о музыке, и в ее голосе появилась даже некоторая уверенность.
Во время нашего разговора вошла служанка и сказала миссис Линкрофт, что ее желает видеть сэр Уилльям.
— Спасибо, Джейн, — ответила миссис Линкрофт. — Будь любезна, передай ему, что я приду через несколько минут. — Элис, когда кончите пить чай, проводи миссис Верлейн в ее комнату.
Как только миссис Линкрофт ушла, атмосфера в комнате слегка изменилась. Я не могла понять почему, ведь домоправительница произвела на меня впечатление женщины весьма приятной и обходительной, конечно, в ней чувствовалась твердость, но я бы не сказала, что миссис Линкрофт из тех, кто мог бы подавлять юных девиц, особенно таких дерзких и сильных, как Оллегра.
— А мы думали, что вы гораздо старше, — сказала Оллегра. — Для вдовы вы кажетесь слишком молодой.
Три пары глаз напряженно меня изучали.
— Я стала вдовой, прожив в замужестве всего несколько лет, — ответила я.
— Отчего умер ваш муж? — не унималась Оллегра.
— Наверное, миссис Верлейн не очень настроена говорить на эту тему, — тихо произнесла Эдит.
— Какой вздор! — отрезала Оллегра. — Все любят говорить о смерти.
Я удивленно подняла брови.
— Это правда! — продолжала неугомонная Оллегра. — Взять хотя бы нашу повариху. Она пускается рассказывать в самых жутких подробностях о своем «незабвенном» (так она называет своего покойного мужа), стоит только задать ей какой-нибудь вопрос… даже и задавать не надо, сама начинает. Она просто упивается своим рассказом о покойнике. Поэтому вздор, будто люди не любят рассказывать о смерти, наоборот — любят!
— Возможно, миссис Верлейн не такая, как наша повариха, — едва слышно вмешалась в разговор Элис. Бедная малютка Элис, подумала я, ведь она дочь домоправительницы, и поэтому к ней относятся далеко не так, как к этим двум молодым особам, хотя ей и разрешили брать уроки вместе с ними.
Обратившись к Элис, я сказала.
— Мой муж умер от сердечного приступа. Это может случиться с человеком любого возраста.
Оллегра взглянула на своих подруг, как будто ожидая, что те свалятся от удивления со стульев.
— Конечно, так просто приступы не случаются. Есть вещи, которые могут его вызвать. Например, слишком тяжелая работа, волнение…
— Может, сменим тему? — робко предложила Эдит. — Вам нравится преподавать, миссис Верлейн? У вас было много учеников?
— Мне нравится преподавать тем, кто отзывчив. А учеников у меня было немного.
— А что значит «отзывчив»? — спросила Оллегра.
— Это значит «относится с любовью», — предположила Эдит.
— Совершенно верно, — сказала я. — Если вы любите музыку, если вы хотите доставить другим такое же наслаждение, какое музыка дает вам, вы сумеете хорошо играть.
— Даже если нет таланта? — с неожиданной горячностью спросила Элис.
— Если у вас нет таланта, то усердными занятиями вы сможете приобрести мастерство. Но я совершенно убеждена, что у каждого есть врожденный дар к музыке. Предлагаю занятия начать с завтрашнего утра. С каждым я познакомлюсь по очереди и посмотрю, у кого какие возможности.
— А почему вы решили приехать именно сюда? — стала вновь расспрашивать Оллегра. — И что с вашими бывшими учениками? Они не будут по вас скучать?
— Их было не так уж много.
— А тут нас совсем мало, только трое. Здесь людям вообще не очень везет.
— Что ты имеешь в виду?
Оллегра заговорщически взглянула на других.
— Сюда приезжали на раскопки… как их…
— Археологи, — подсказала Элис.
— Да, археологи. У нас говорили, нехорошо тревожить мертвых. Они не хотят, чтобы тревожили их покой, чтобы откапывали их могилы и дома. Говорят, они наложили проклятье: тот, кто нарушит их покой, будет наказан. — Вы верите в это, миссис Верлейн?
— Нет, это суеверие. Римляне строили красивые дома, и, я уверена, они были бы не против, чтобы мы увидели, как умело они это делали, как много они знали.
— А вы знаете, что римляне согревали свои дома при помощи труб с горячей водой? — быстро спросила Элис. — Один археолог, ну та женщина, которая умерла, нам рассказывала. Ей нравилось, когда мы задавали вопросы.
— Элис всегда старается всем понравиться, — съязвила Оллегра. — Это оттого, что она дочь экономки.
Такая грубость заставила меня нахмуриться. Я посмотрела на Элис, стараясь дать ей понять, что для меня не существует различий между ней и другими. Потом, переведя взгляд на Оллегру, спросила:
— Неужели, чтобы понравиться… той женщине, вы притворились, что вам интересно?
— Но нам действительно было интересно, — сказала Элис. — Мисс Брэнден много рассказывала о римлянах, которые здесь когда-то жили. Но когда она узнала об этом проклятии, то испугалась, и это проклятие на нее подействовало.
— Она говорила вам сама, что испугалась?
— Думаю, она это имела в виду, когда сказала: «Мы вторгаемся в мир мертвых, поэтому неудивительно, что говорят о существовании такого проклятия».
— Может быть, она в него верила, — предположила Оллегра. — Верят же в Бога. По Библии люди исцелялись, потому что верили. Тогда, может быть, происходит и обратное, и мисс Брэнден исчезла, потому что поверила.
— Значит, вы думаете, что, если бы она не верила в проклятие, то не исчезла бы? — удивилась я.
В классной воцарилась тишина. Затем Элис сказала:
— Хотя, возможно, это я потом решила, что она испугалась. Легко вообразить себе такое, когда происходят подобные загадочные случаи.
Несомненно маленькая Элис не по возрасту сообразительна. Может быть, ей приходится быть такой из-за своего приниженного положения? Могу себе представить, как Оллегра обращается с ней, когда они остаются одни. Наверное, жизнь этой девочки состоит из бесконечных унижений, ведь она в этом доме на правах бедной родственницы, которой дали крышу над головой и видимость тех же условий жизни, что и у хозяев, но при условии, что в ответ она будет оказывать мелкие услуги и мириться с пренебрежительным к себе отношением. Я почувствовала симпатию к Элис и предположила, что и она, должно быть, прониклась ко мне добрым чувством.
— У Элис богатое воображение, — насмешливо сообщила Оллегра. — Отец Ренделл говорит то же самое всякий раз, когда она пишет сочинение.
Элис вспыхнула, а я сказала, что это можно считать достоинством, и с улыбкой добавила, обратившись к ней:
— С нетерпением жду, когда мы начнем с тобой заниматься.
Вошел лакей и доложил, что прибыли мои вещи, они в желтой комнате, которую для меня уже приготовили.
Я поблагодарила его, и Элис тут же предложила проводить меня в мою комнату. Она направилась к двери, Эдит и Оллегра остались сидеть, и я поняла, что провожать гостей в приготовленные для них комнаты обязанность слуг, хотя и высокого ранга, и Элис относится к этой категории обитателей дома.
— Разрешите, я пойду впереди, — вежливо предложила она и начала подниматься по лестнице.
Элис положила руку на балясину с вырезанными на ней чудовищами и, погладив ее, сказала:
— Это очень красивый дом, вы согласны, миссис Верлейн? Я бы ни за что не согласилась отсюда уехать.
— Может быть, со временем у тебя возникнет другое желание. Ты выйдешь замуж, и у тебя появится нечто более важное, чем этот дом.
- Предыдущая
- 11/80
- Следующая
