Госпожа замка Меллин (Хозяйка Меллина) (Другой перевод) - Холт Виктория - Страница 20

• Предыдущая
• 20/60
• Следующая

Штора была из легкого материала, потому что за ней я совершенно отчетливо видела свет. Довольно слабый, но ошибки быть не могло. Перед моими изумленными глазами светлое пятно переместилось, словно кто-то прошел по комнате со свечой в руке.

Я стояла, не в силах оторвать глаз от того окна, и вдруг на штору упала тень — тень женщины.

Я услышала рядом чей-то голос: «Это Элис!»— и поняла, что сама произнесла вслух ее имя.

Это сон, я сплю, я все себе вообразила.

Но силуэт женской фигуры снова появился на шторе.

Мои руки, судорожно сжимавшие подоконник, дрожали, а я все смотрела на этот мерцающий свет. Я хотела было позвать Дейзи или Китти или спуститься к миссис Полгрей, но удержала себя, представив, какой у меня при этом будет глупый вид. И я не тронулась с места, не отрываясь глядя на то окно.

Через некоторое время свет погас, и стало темно.

Я еще долго стояла, но так ничего больше и не увидела.

В гостиной играли вальсы Шопена, а я все стояла, пока не замерзла, хотя эта сентябрьская ночь была очень теплой.

Потом я легла в постель, но долго не могла уснуть.

Когда же наконец сон пришел, мне приснилась женщина в амазонке с голубым воротничком и манжетами, отделанной тесьмой и бахромой. Она сказала мне:

— Меня не было в том поезде, мисс Лей. Вы все гадаете, где я. Именно вам предстоит меня найти!

Сквозь сон я слышала шепот волн, бьющихся внизу о камни; и первым делом, проснувшись поутру, а встала я как только забрезжил рассвет, посмотрела на то окно напротив. Всего лишь год назад его открывала сама Элис.

Шторы были подняты. Я отчетливо видела тяжелые занавеси из голубого бархата.

Впервые я увидела Линду Треслин примерно неделю спустя.

Было начало седьмого, и, отложив книги, мы с Элвиной отправились на конюшню, чтобы взглянуть на Кувшинку, которая растянула сухожилие.

Ветеринар уже осмотрел лошадь и поставил ей компресс. Элвина очень расстроилась. Ее искреннее сочувствие, как всегда, тронуло меня.

— Не тревожьтесь, мисс Элвина, — сказал ей Тэпперти, — и недели не пройдет, как Кувшинка поправится, вот увидите! Джим Бонд, а он лучший коновал на всю округу, обещает. Я вам точно говорю.

Это обещание ее немного утешило, а когда я предложила Элвине попробовать завтра силы на Черном Принце, та совсем развеселилась, а я обрадовалась, что она не испугалась. Ведь Черный Принц намного норовистей Кувшинки, и Элвине придется проявить все свое умение, чтобы с ним справиться.

Выйдя из конюшни, я взглянула на часы и предложила:

— Хочешь побродить по парку? У нас есть еще полчаса.

К моему удивлению она согласилась, и мы отправились на прогулку.

Вершина скалы, на которой стоял Маунт Меллин, была примерно с милю шириной. По крутому склону, обращенному в сторону моря, можно спуститься удобными извилистыми дорожками. Садовники здесь хорошо потрудились, и парк со множеством цветущих кустов был просто великолепен. Кое-где в нем стояли беседки, увитые розами, которые и сейчас, несмотря на осень, наполняли воздух своим ароматом.

Из беседок открывался чудесный вид на море и южный фасад дома. С этой стороны он был особенно похож на величественную крепость на вершине скалы, гордую и неприступную, бросающую вызов не только морю, но и всему миру.

Мы шли по одной из благоухающих тропинок и только поравнялись со стоящей на ней беседкой, как увидели, что в ней кто-то есть.

Элвина вдруг ахнула, и, повернув голову, я увидела, что в беседке — совсем близко друг к другу — сидят двое: мужчина и женщина. Женщина была удивительно красива — с точеным лицом, обрамленным темными волосами, которые прикрывал расшитый блестками газовый шарф. Она показалась мне похожей на героиню шекспировского «Сна в летнюю ночь»— Титанию, хотя я всегда почему-то думала, что та должна быть блондинкой. Ее красота была яркой, притягивающей взгляд, как магнит, помимо воли вызывающей восхищение. На ней было облегающее фигуру светлое розовато-лиловое шифоновое платье с большой бриллиантовой брошью у ворота. Коннан, а это был он, первым прервал молчание:

— Так ведь это моя дочь со своей гувернанткой. Значит, вы с Элвиной решили подышать свежим воздухом, мисс Лей?

— Да, ведь сегодня чудесный вечер, — ответила я и взяла было Элвину за руку, но та резким движением вырвала ее.

— Можно я посижу с вами, папа? — спросила она.

— Вы с мисс Лей совершаете прогулку, — отвечал он, — и не стоит ее прерывать.

— Да-да, конечно, — вставила я, прежде чем девочка успела ответить. — Пойдем, Элвина.

Коннан повернулся к своей спутнице:

— Нам очень повезло, что мы нашли мисс Лей. Она… восхитительна.

— Надеюсь, Коннан, что на сей раз это действительно образцовая гувернантка, — ответила леди Треслин.

Они спокойно обсуждали меня в моем присутствии, как выставленную на продажу лошадь. Мне было гадко и стыдно, и неприятнее всего было то, что он явно догадывался о моем состоянии, и оно его забавляло. Временами он казался мне очень неприятным, жестоким человеком. Я холодно сказала:

— Нам пора возвращаться. Мы ведь вышли только немного подышать воздухом перед сном. Пойдем, Элвина, — и крепко схватила ее за руку.

— Но я хочу остаться, — запротестовала она. — Мне надо поговорить с вами, папа.

— Но ты же видишь, что я занят. В другой раз, дитя мое.

— Нет, это очень важно, — настаивала она, — сейчас.

— Не вижу никакой необходимости так спешить. Обсудим все завтра.

— Нет… нет… Сейчас! — в голосе Элвины появились истерические нотки. Первый раз на моей памяти она осмеливалась открыто не слушаться отца.

— Я вижу, Элвина — девочка с характером, — вполголоса заметила леди Треслин.

— Мисс Лей с ней справится, — холодно произнес Коннан Тре-Меллин.

— Да, конечно. Она ведь образцовая гувернантка… — в голосе леди Треслин звучала насмешка, и это настолько подстегнуло меня, что, схватив Элвину за руку, я буквально потащила ее прочь. Она едва сдерживала слезы, но не проронила ни слова, пока мы не вернулись в дом. Только тогда она вдруг сказала:

— Ненавижу ее. Вы ведь знаете, мисс Лей, она хочет стать моей мамой.

Я промолчала, потому что не хотела, чтобы нас кто-нибудь услышал, но, войдя за ней в комнату и плотно прикрыв дверь, я ответила:

— Ты говоришь странные вещи, Элвина. Как она может хотеть стать твоей мамой, если она замужем?

— Он скоро умрет.

— Почему ты так решила?

— Все говорят, что они только этого и ждут.

Я была потрясена, что она могла слышать такие разговоры, и подумала, что обязана поговорить с миссис Полгрей. Слуги не должны болтать при Элвине, о чем им вздумается. От кого она могла услышать такое: от этих двух болтушек Дейзи и Китти… или от Джона Тэпперти и его жены?

— Она вечно здесь, — продолжала Элвина, — но я не позволю ей занять место мамы. Ни ей, ни кому другому.

— Ты просто не отдаешь себе отчета, что говоришь. Я не хочу больше слышать ничего подобного. Этими разговорами ты унижаешь своего отца.

Это на нее подействовало, она задумалась. Бедная маленькая Элвина, бедное одинокое дитя! Как она его любит!..

Там, в прекрасном саду, где меня насмешливо разглядывала та красавица из беседки, мне стало себя очень жалко, и я подумала, что это несправедливо.

Почему одному человеку дано так много, а другим — ничего? Имея платье из шифона и бриллианты, я тоже была бы красавицей. Может, не такой, как леди Треслин, но уж, по крайней мере, более привлекательной, чем в своей одежде из ситца или шерсти с единственным украшением в виде брошки с бирюзой, доставшейся мне от бабушки.

Но теперь я больше не думала о себе, так жалко мне было бедную Элвину.

Уложив Элвину, я в подавленном настроении вернулась к себе. Перед глазами стояли Коннан Тре-Меллин с леди Треслин в беседке. Там ли они еще и о чем разговаривают? Наверное, друг о друге, ведь мы с Элвиной прервали любовное свидание. Как мог он позволить себе такую недостойную связь! В том, что она недостойна, у меня не возникло никаких сомнений, ведь его дама замужем и обязана хранить верность своему мужу.

• Предыдущая
• 20/60
• Следующая