Госпожа замка Меллин (Хозяйка Меллина) (Другой перевод) - Холт Виктория - Страница 1

• 1/60
• Следующая

— У молодой женщины из приличной семьи, оставшейся без средств к существованию, два пути, — сказала тетя Аделаида. — Выйти замуж или найти место, соответствующее ее положению.

И вот уже поезд мчит меня мимо лесистых холмов и зеленых лужаек. Я выбрала второй путь, наверное, отчасти потому, что мне так и не удалось попытать счастья на первом.

Я представила себе, что могли бы увидеть мои соседи по купе, посмотри они в мою сторону, что, впрочем, было весьма маловероятно. А увидели бы они молодую, хотя и не юную — ведь мне уже исполнилось двадцать четыре года — женщину среднего роста в коричневом шерстяном платье с кремовым кружевным воротничком и манжетами, ведь кремовый цвет, как говорила тетя Аделаида, намного практичней белого. Верхние пуговицы черной пелерины расстегнуты, так как в вагоне жарко, а на голове коричневая бархатная шляпка, завязанная под подбородком коричневыми лентами. Такие шляпки очень идут женственным особам, вроде моей сестры Филлиды, но мне всегда казалось, что на людях моего типа они выглядят довольно нелепо. Лицо длинновато, густые волосы с бронзовым отливом причесаны на прямой пробор и уложены в тяжелый узел, торчащий из-под шляпки. Моя гордость — большие глаза, иногда кажущиеся янтарными, но тетя Аделаида считала их слишком дерзкими, потому что они так и не научились принимать добродетельное выражение, подобающее моему полу. Нос слишком короток, а рот — велик. Да, подумала я, красавицей меня не назовешь, и надо примириться с тем, что всю оставшуюся жизнь мне придется служить в разных семьях и переезжать с места на место, чтобы зарабатывать себе на жизнь, потому что первый путь — замужество — с моей внешностью мне недоступен.

Зеленые пол» Сомерсета остались далеко позади, и теперь за окном поезда мелькали вересковые пустоши и лесистые холмы Девона. Мы приближались к известному шедевру мистера Брюнеля — мосту через реку Тамар у местечка под названием Солташ. Проехав его, мы покидали пределы Англии и оказывались уже в герцогстве Корнуэльском.

Чем ближе мы подъезжали к мосту, тем сильнее меня охватывало волнение. В то время, надо признаться, я не отличалась богатым воображением — не поручусь, что это и сейчас так, но, с другой стороны, жизнь в таком доме, как Маунт Меллин, разовьет чье угодно воображение, — поэтому я никак не могла понять, в чем причина такого необъяснимого чувства.

В конце концов, это просто глупо, говорила я себе. И Маунт Меллин может быть великолепным дворцом, и Коннан Тре-Меллин может оказаться человеком, которому подходит такое романтически звучащее имя, но что тебе-то до этого. Твои комнаты будут там, где живет прислуга: на чердаке или под лестницей, а заботить тебя должны только твои обязанности при маленькой Элвине.

Какие странные имена у этих людей! — думала я, глядя в окно. И хотя яркое солнце заливало вересковые пустоши, скалистые вершины вдали напоминали окаменевшие человеческие фигуры и, казалось, чем-то угрожали мне.

Семья, в которую я ехала, была корнуэльская, а у корнуэльцев свой язык. Быть может мое имя — Марта Лей — тоже покажется им странным. Марта! Это имя казалось странным мне самой. Правда, тетя Аделаида называла меня именно так, но дома, когда был жив отец, им с Филлидой и в голову не пришло бы звать меня Мартой. Для них я всегда была только Марти. Я не могла избавиться от ощущения, что человек с именем Марти гораздо милее и приятнее того, которого зовут Марта. Мне было грустно и немного страшно, потому что я чувствовала, что надолго расстаюсь с Марти. Она останется на том берегу Тамар, а меня на новом месте будут называть мисс Лей, или мисс или, того хуже, — просто Лей.

О «затруднении Коннана Тре-Меллина» тете Аделаиде сообщила одна из ее многочисленных подруг. Ему нужна была подходящая особа, которая помогла бы разрешить его проблемы. Она должна быть достаточно терпеливой, чтобы ухаживать за его дочерью, достаточно образованной, чтобы учить ее, и достаточно благовоспитанной, чтобы ребенок не пострадал от общения с лицом не своего круга. Другими словами, Коннану Тре-Меллину нужна была гувернантка из обедневшей дворянской семьи, и тетя Аделаида решила, что я как раз то, что ему нужно.

После смерти отца, деревенского священника, тетя Аделаида забрала меня и мою сестру в Лондон. Она решила, что двадцатилетнюю Марту и восемнадцатилетнюю Филлиду необходимо вывезти в свет. Тем же летом Филлида вышла замуж. С тех пор прошло уже четыре года, а я все еще жила в доме тети Аделаиды. Наконец наступил день, когда она сказала, что мне пора сделать выбор.

Я выглянула в окно. Вот и Плимут. Все мои спутники сошли, а я поудобней расположилась на сиденье и смотрела в окно на вокзальную суету.

Когда свисток кондуктора возвестил об отправлении поезда, дверь вагона распахнулась, впустив нового пассажира. Он вошел в купе, где я сидела, и улыбнулся, как бы ожидая моего разрешения сесть, но я отвела глаза.

Мы выехали из Плимута и приближались к знаменитому мосту, как вдруг мой сосед спросил:

— Ну как, нравится вам наш мост?

Я повернула голову и взглянула на него. Передо мной сидел джентльмен лет тридцати, одетый хорошо, но не по-городскому. На нем был темно-синий сюртук и серые брюки, а его шляпа, того фасона, который в Лондоне зовется «котелком» из-за сильного сходства с этим предметом, лежала на сиденье рядом. Его темные глаза светились лукавством. Повеса, подумала я. Догадывается, что меня предупреждали не вступать в разговор с незнакомыми мужчинами, потому и смотрит так насмешливо.

Я ответила:

— Да, конечно. Это работа настоящего мастера. Он улыбнулся, и в этот момент поезд пересек мост и въехал в Кернуэл.

Попутчик смотрел на меня своими темными глазами, я сразу почувствовала себя непривлекательной и подумала:

— Он интересуется мной только потому, что в купе больше никого нет, — и тут же вспомнила слова Филлиды о том, что отпугиваю людей, проявляющих ко мне интерес, считая его вызванным отсутствием более привлекательного объекта. Ее правило гласило: «Люди видят в тебе то, что ты сам в себе видишь».

— Далеко едете? — спросил он.

— По-моему, теперь уже недалеко. Я выхожу в Лискирде.

— А, в Лискирде, — он вытянул ноги и перевел взгляд с меня на кончики своих сапог. — Вы едете из Лондона? — продолжал он расспросы.

— Да, — ответила я.

— Вы будете скучать по развлечениям большого города.

— Я жила когда-то в деревне и знаю, что это такое.

— Вы будете жить в Лискирде?

Я не была уверена в том, что мне нравится этот допрос, но тут мне снова пришли на память слова Филлиды:

«Ты слишком резко разговариваешь с мужчинами, Марти. Ты их просто отпугиваешь». Я решила быть вежливой и ответила:

— Нет, не в Лискирде. Я еду дальше в маленькую деревушку под названием Меллин, на самом побережье.

— Понятно, — он помолчал несколько минут, продолжая разглядывать свои сапоги. Его следующие слова меня поразили:

— Наверное, молодая здравомыслящая леди, вроде вас, не верит в ясновидение, предсказания… ну, и так далее?

— Как? — пролепетала я. — Какой странный вопрос!

— Позвольте вашу руку?

Я заколебалась, подозрительно глядя на него. Прилично ли мне выполнить такую просьбу? Тетя Аделаида, наверное, узрела бы в ней какой-нибудь недобрый умысел и в этом случае, подумала я, может быть, и не сильно ошиблась. В конце концов, я женщина, и кроме нас в купе никого нет. Он улыбнулся:

— Уверяю вас, я только хочу заглянуть в ваше будущее.

— Но я в это не верю.

— И тем не менее, дайте взглянуть, — он наклонился вперед и быстрым движением взял меня за руку. Он держал ее легко, едва касаясь, и разглядывал, склонив голову набок.

— Вы подошли к решающему моменту в своей жизни… — сказал он. — Вас ждет новый мир, совершенно отличный от всего того, что вам было известно раньше. Вы должны быть осторожны… очень осторожны.

• 1/60
• Следующая