Скеллиг - Алмонд Дэвид - Страница 5

• Предыдущая
• 5/24
• Следующая

Я ушел. Почти на ощупь пробрался к двери и выскочил на улицу. Дрозд шумно вспорхнул и с криками улетел в соседний сад. Прокравшись в дом на цыпочках, я с минуту постоял возле девочки ной кроватки. Сунул руку под одеяльце, ощутил хрипло-сиплое дыхание. Такая мягкая и теплая, а косточки хрупкие- хрупкие.

Мама, не просыпаясь, подняла голову.

— Это ты? — прошептала она.

Я тихонько ушел к себе.

И заснул. И мне приснилось, что моя кровать сделана из веточек и устлана листьями и перьями. Как гнездо.

Утром папа едва двигался. Ходил весь скрюченный, деревянный. Жаловался на адскую боль в спине.

— Где этот чертов аспирин? — вопил он на весь дом.

Мама посмеивалась.

— Ничего, физические нагрузки пойдут ему на пользу. Жирок сгонят.

— Где аспирин, черт побери!

Я поцеловал малышку и побежал на автобус.

Первым уроком было естествознание, вел его Распутин. Он вывесил на доску плакат с изображением наших предков, бесконечной череды фигур, заканчивавшейся нами. Разные там обезьяны, приматы, потом всякие промежуточные существа и, наконец, люди. Оказалось, мы постепенно выпрямлялись, теряли шерсть, учились пользоваться инструментами. И голова тоже меняла форму, чтобы уместить наши большие мозги. Кут шепнул мне, что это полная чушь. Его отец говорил ему, что обезьяны никаким чудом не могли превратиться в человека. Достаточно посмотреть на них. Ничего общего!

Я спросил Распутина, будут ли люди и дальше менять форму.

— Кто знает, Майкл… Возможно, эволюция не имеет конца.

— Чушь свинячья, — прошептал Кут.

Мы перерисовали в тетрадь скелет обезьяны-примата и скелет человека. Припомнив, что говорила Мина, я рассматривал плакат очень тщательно. Потом поднял руку.

— Сэр, а для чего на спине нужны лопатки?

— Я помню, как объясняла это моя мама, — улыбнулся он. — А научного объяснения, честно говоря, не знаю.

Тут прозвенел звонок. На перемене Кут вздернул плечи, пригнул голову, вытянул вперед шею и, рыча, хрюкая и распугивая девчонок, понесся по коридору.

Люси Карр истошно заверещала:

— Перестань! Свинья!

Кут только прихрюкнул в ответ.

— Какая же я свинья! Я горилла! — И снова налетел на нее со страшным рыком.

Гоняя мяч на школьном дворе, я вдруг понял, что страшно устал. Шутка ли, я ведь не спал почти полночи. Даже Лики то и депо спрашивал, не заболел ли я часом. Потому что играл я отвратительно. В конце концов, я решил просто постоять у забора. И ко мне тут же подошла миссис Дандо.

— Что-нибудь случилось?

— Нет.

— А как ваша крошка?

— Хорошо. — Я стоял, роя носком землю. — Мне иногда кажется, что она не дышит. А потом смотрю — все нормально.

— Все и будет нормально, — сказала миссис Дандо. — Вот увидишь. Маленькие дети приносят много тревог, но ты и глазом моргнуть не успеешь, как она будет мутузить тебя почем зря.

Она приобняла меня. Всего на секунду. И мне захотелось рассказать ей о человеке в гараже. Но в этот момент я перехватил взгляд Лики. Он та-а-ак на меня посмотрел, что я тут же стряхнул с себя руку миссис Дандо и побежал на поле:

— Навесь мне! Навесь на головку!

На дневных уроках можно было и подремать. Математика — легкотня, потом мисс Кларц читала нам новый рассказ, на этот раз об Одиссее: как он и его товарищи попали в пещеру к одноглазому чудищу Полифему. Когда они, прикинувшись овцами, выбрались на волю, я уже почти спал.

Свой рисунок со скелетами я забрал домой.

В автобусе достал его и стал рассматривать. Рядом сидел старик с терьером на коленях. От него несло мочой и табачным дымом.

Что это у тебя? — спросил он.

— Мы так выглядели много лет назад.

— Что-то не припомню, — сказал он. — А я ведь довольно древний.

И он начал рассказывать, как в юности видел в цирке обезьяну. Ее надрессировали наливать чай, но в остальном она ничуть не походила на человека. Впрочем, может, она со временем изменилась к лучшему?..

В утолке рта у него пузырилась слюна. Он все-таки был не совсем от мира сего.

— У нас в гараже человек, — сказал я, когда он наконец умолк.

— Ась? — откинулся старик.

Терьер тявкнул, и хозяин стиснул ему мордочку рукой. Казалось, он напряженно думает.

— Ась? — очнувшись, повторил он снова. — А на трапеции там качалась одна очаровашка. Ну, ей-богу, почти летала.

Дома я застал доктора Смертью, на кухне с мамой и папой. Он держал на коленях девочку и застегивал ей подгузник. Мне он подмигнул.

Папа ткнул меня в бок. А у мамы было совершенно перевернутое лицо.

— Все этот ужасный дом! — сказала она, когда доктор ушел. — Разве она может нормально развиваться в такой грязи, в таком хаосе?

Она кивнула на заросли за окном.

— Это же ужас! Дурацкий унитаз! Сплошные развалины. И непролазная глушь.

Она заштакала. И сквозь слезы говорила, что нечего было переезжать. Нечего было лезть в эти вонючие руины.

Она металась взад-вперсд по кухне с ребенком на руках.

— Девочка моя, — приговаривала она, — бсдняжсчка моя.

— Девочку снова кладут в больницу, — шепнул мне папа. — Ненадолго. Врачи хотят за ней понаблюдать. Просто понаблюдать. Все будет в порядке.

Он тоже посмотрел за окно.

— Я стану работать не покладая рук. К ее возвращению здесь будет чистота и порядок.

— Я тебе помогу, — произнес я, но он, похоже, меня не услышал.

Мы съели по бутерброду с сыром, выпили чаю.

Малышка лежала рядом, в маленькой переносной корзинке. Мама ушла наверх, собирать вещи в больницу.

Я выложил на стол картинку со скелетами и тупо на нее уставился. Никак не мог сосредоточиться.

— Хорошая работа, — мимоходом, не всматриваясь, заметил папа.

Я поднялся по лестнице и сел на ступеньку между этажами.

Мама пихала в сумку все подряд: ползунки, подгузники, распашонки. Она скрежетала зубами, словно злилась на весь мир. Заметив меня, она попыталась улыбнуться, но тут же отвернулась.

Закончив, она сказала:

— Не волнуйся, мы ненадолго.

Перегнувшись через перила, она потрепала меня по голове.

— Зачем человеку лопатки? — спросил я.

— Ох, Майкл!

Она сердито простучала каблуками мимо меня.

Потом все-таки остановилась, вернулась и сунула пальцы мне под лопатки.

— Говорят, на этом месте были крылья — когда человек был ангелом на небе. Отсюда они когда-нибудь вырастут снова.

— Ну, это легенда, — сказал я. — Сказка для малышей, верно?

— Кто знает? Но то, что у людей были когда-то крылья и снова будут, это ведь возможно.

— И у нашей девочки тоже?

— Конечно. Ты только посмотри на нее! Иногда мне кажется, что она не до конца покинула рай, потому-то и не может прижиться здесь, на земле.

Мама улыбнулась, но в глазах у нее стояли слезы.

— Потому ей и выпало столько бед, — добавила она.

Может, сказать ей про человека в гараже? Но я посмотрел на нее и — смолчал.

Прежде чем ехать, я подержал девочку- на руках. Потрогал ее кожу, крошечные, хрупкие косточки. Потрогал лопатки — там, где когда-то были крылья. Потом мы все поехали на машине в больницу. Устроили маму с девочкой в палате. И мы с папой вернулись на Соколиную улицу. Сели друг против друга в огромном пустом доме. Посмотрели друт другу в глаза. И папа пошел красить стены в столовой.

Я же нарисовал скелет с крыльями, которые росли сзади, из лопаток.

А потом я выглянул в окно. На заднем заборе сидела Мина.

• Предыдущая
• 5/24
• Следующая