Секретарша-девственница - Уильямс Кэтти - Страница 9
- Предыдущая
- 9/30
- Следующая
Бруно первым заметил фигурку, в нерешительности застывшую на пороге.
– Вы вернулись. Были в клинике?
Кэти сделала несколько шагов.
– Джозеф просил меня привезти несколько книг из библиотеки. Он умирает от скуки.
– Кэти, это Изабел.
– Я… я заметила спортивную машину во дворе… Неуверенно улыбаясь, она немного прошла вперед, чтобы лучше рассмотреть блондинку.
Светлая шелковая мини-юбка обтягивала бедра Изабел, обнажая невероятно длинные стройные ноги. Модная короткая стрижка – причудливый перелив всех светлых оттенков – удачно обрамляла лицо.
– А-а, мою маленькую бегунью. – Голос звучал холодно и бесстрастно. – Парковать ее в Лондоне трагедия, но она незаменима для дальних поездок.
Значит, вы – секретарь Бруно и работаете с ним. Голубые глаза быстро оглядели Кэти, и в них отразилось нескрываемое удовлетворение. – Он говорил мне о вас.
– Правда? – Кэти восприняла эти слова как несомненный укол, насмешку над ее полной некомпетентностью, решив, что рассказ Бруно содержал мало лестного.
– Кажется, его крестный безгранично обожает вас, дорогая. Почему вы не присядете рядом со мной и не поболтаете о всяких женских мелочах?
Бруно, дорогой, ты бы принес Кэйт…
– Кэти.
– О, конечно. Ты бы принес Кэти что-нибудь выпить. Мы привезли с собой кое-что из спиртного. Бруно сказал, здешний погребок порядочно опустошен. Не представляю, как вы тут обходитесь без пары стаканчиков вина вечером! Это такая приятная маленькая деталь.
Кэти осторожно присела на диван рядом с блондинкой. Она ощущала себя до ужаса ничтожной, вырванной из привычной реальности и заброшенной в действие странного фильма, где приходится общаться с инопланетным существом, владеющим неизвестной ей формой английского; чувство это все усиливалось, и вечер казался окончательно испорченным.
В отличие от нее Изабел полностью расслабилась, открыто демонстрируя обладание Бруно.
Многочисленные случайные прикосновения к его рукам, бедрам, сотни брошенных украдкой взглядов, бесконечные шутки, призванные свидетельствовать о том, какая они удачная пара. Бруно, необыкновенно молчаливый, казался сторонним наблюдателем, оценивающим и развлекающимся одновременно, и Кэти находила в этом что-то похожее на трусость.
Мэгги приготовила замечательные блюда на троих. Кухня показалась Кэти не слишком подходящей для приема такой женщины, и, пока она суетилась в столовой, занятая сервировкой, всякие мысли роились в ее голове. Например, что те двое делают сейчас в гостиной? Кэти улыбнулась, поймав себя на столь странном интересе. Потом решила, что они разговаривают, и, скорее всего, разговаривают о ней, придя к неутешительному заключению: рядом с Изабел она выглядела еще более неловкой и неуклюжей, чем обычно. Маленькая серая моль на фоне яркой сверкающей бабочки. Ее столь удобная одежда – типичный наряд старой девы по сравнению со смелым и в то же время изящным платьем Изабел.
К концу вечера Кэти с унынием поняла, почему Бруно так изумил ее замкнутый образ жизни. После общения со столь раскованными женщинами она должна казаться ему существом из каменного века.
Лишь одно удивило Кэти: Бруно настаивал на отъезде Изабел назад, в Лондон. Это принесло девушке некоторое облегчение. Было бы очень трудно спуститься утром в офис и приступить к своим обязанностям, продолжая испытывать чувство неполноценности, вызванное близким соседством городской красотки, и думая о том, как они провели ночь.
Бруно объяснил свою позицию тем, что присутствие Изабел в доме отвлекает его от работы.
Кэти уже загружала последние тарелки в посудомоечную машину, когда Бруно вошел в кухню.
Она удивленно посмотрела на него.
– Вы не должны этого делать, – хмуро изрек мужчина. – Мэгги помоет все завтра утром… – Он уселся на стул.
– Это не проблема, – сказала Кэти, включая машину. – Нехорошо оставлять грязную посуду на ночь. – Про себя девушка подумала, что Изабел не пошевелила бы и пальцем, чтобы помочь: такой безукоризненный маникюр не мог войти в соприкосновение с грязными тарелками.
– Вам не платят за мытье посуды, – произнес Бруно раздраженно, продолжая сверлить ее взглядом. – Вы не домработница.
– Если работу нужно выполнить, почему это не могу сделать я? – Бруно казался ей слишком мрачным для человека, проведшего вечер в обществе женщины, на которой собирался жениться. – Я… я вам еще нужна? Я устала…
– Еще нет и девяти! Как вы могли устать?!
– Не срывайте на мне плохое настроение, – ответила Кэти сердито, чувствуя, как нарастает гнев. Если вы и расстроены возвращением Изабел в Лондон, это не моя вина! Она могла остаться здесь на всю ночь. Джозеф в клинике и не может обидеться.
Впрочем, я уверена, будь Джозеф здесь, он бы ничуть не расстроился.
– Не смешите меня. Я сам убедил уехать Изабел! Завтра предстоит очень напряженный день. Не вижу никакого резона задерживать ее здесь, чтобы она умирала от скуки, не зная, чем себя занять.
Реакция Кэти, вероятно, была написана на лице, и Бруно, одарив девушку мрачным взглядом, сжал губы.
– Вы выглядите так, словно боретесь с чем-то.
Что случилось? Скажите же, незачем стоять молча с открытым ртом.
– Видите ли… мне не очень приятно говорить это.
Ведь речь идет о женщине, которую вы любите и на которой хотите жениться. – Кэти запнулась. – Я хочу сказать, разве вам не хотелось бы провести время с вашей невестой? Вы вполне могли бы выкроить один день…
– Она мне никакая не невеста.
– Но вы ведь сами говорили…
– Я просто сказал, что пришло время осесть на одном месте и жениться. Мне тридцать четыре года, и после определенного возраста становится скучно жить одному. Изабел обладает всеми качествами, необходимыми для идеальной жены, но это не означает, что я говорил с ней на данную тему.
– О…
Именно в этот момент выразительность лица Кэти начала действовать Бруно на нервы, ведь, глядя на девушку, он мог прочесть все ее мысли, многие из которых ему не нравились. Разве это так плохо – объективно судить об институте брака? Он достаточно настрадался за два поспешных бурных замужества матери после смерти отца, принесшие ей в итоге только слезы. Горький опыт научил Бруно думать о союзе на всю жизнь как о понятии контролируемом, неотделимом от окружающей реальности, как о контракте, заключаемом не только на небесах, но и на бумаге; а Изабел умела соблюдать условия контракта, в этом он был уверен. Она соответствовала всем необходимым критериям, и Бруно уже открыл рот, чтобы холодно объяснить свою логику, когда Кэти с ноткой сожаления произнесла:
– А где же любовь? Романтика? Волшебство?
Тайна?
– Ради всего святого, не хватало только обсуждать незримые материи! Чем хороша тайна? Чтобы потом обнаружить, что связал судьбу с горгоной Медузой? Вероятно, вас заставляет так говорить неприязнь к Изабел…
Замечание Бруно застигло Кэти врасплох, и щеки девушки вспыхнули румянцем.
– Это не правда! – Она потеряла дар речи, потом пролепетала, заикаясь:
– Изабел кажется очень… очень…
– Смелее, мне не терпится услышать продолжение…
– Очень элегантной. – Кэти заметно волновалась. – Очень житейски искушенной. И, конечно, очень красивой и изысканной.
– Элегантность, искушенность, красота, изысканность, – перечислял Бруно, загибая пальцы. Не есть ли это так необходимые для жены качества?
– Я никогда не говорила обратного, впрочем, мнение мое в любом случае не имеет значения, холодно произнесла Кэти.
Бруно встал, посмотрев на часы. Разговор окончен, ведь мнение Кэти не в счет. Это ясно читалось по его лицу.
– Завтра в девять я буду участвовать в важной конференции. Вы займетесь подготовкой писем, причем в более быстром темпе, чем обычно, чтобы к пяти все было готово. Мы вернемся к работе после посещения Джозефа. У вас нет никаких планов на вечер?
– Никаких.
Жизнь Кэти делалась все менее спокойной и размеренной. Она не могла дождаться, когда Джозеф вернется домой, а Бруно наконец уедет подальше и жизнь ее возвратится в прежнюю колею.
- Предыдущая
- 9/30
- Следующая
