Тени возвращаются - Флевелинг Линн - Страница 49

О Иллиор, почему меня никто не предупредил? Что проку от предсказаний, если с их помощью невозможно предотвратить подобное? Впрочем, может в тех словах всё же было какое-то предостережение? Он сотни раз прокручивал в голове слова руиауро, пробуя подобрать им новый смысл, но так и не нашёл ни единого намека на весь этот кошмар.

В мыслях об этом, он, кажется, снова забылся сном, но его опять разбудили крики, доносящиеся из мастерской сверху.

Он заткнул уши подушкой, пытаясь приглушить жалобные вопли. Когда это не помогло, он в отчаянии вытащил костяную ложку из своего тайника и направился к двери, чтобы осмотреть замок.

Серегил многому научил его за эти годы, и одним из первых, что он освоил, было открывание замков. Со своими специальными инструментами он мог открыть практически что угодно, но Серегил также научил его уметь обходиться и без них в ситуациях, подобных этой.

Отверстие замка было маленьким. И он сначала приложился к нему глазом, но света оказалось недостаточно, чтобы рассмотреть устройство, и ему не удалось просунуть в скважину даже кончика мизинца, чтобы нащупать хоть что-то. Он вернулся к кровати, вертя в руках костяную ложку, рассматривая колосок, украшавший её ручку. Если бы ему удалось расщепить её как раз вдоль него, он получил бы вполне подходящее шило.

Сверху снова послышались крики, на сей раз более слабые.

"Не слушать. Я не смогу сделать ничего, если мне не удастся справиться с этим. Используй то, что есть."

Пот градом катился по его лицу и спине, пока он безуспешно пытался сломать ложку: кость оказалась слишком прочной. После нескольких напрасных усилий, он сообразил, что можно воткнуть её между рамой кровати и стеной, наподобие тисков, и использовать ручку кувшина, чтобы отжать её.

Крики периодически возобновлялись, заставляя его сердце отчаянно колотиться. Пока он был занят делом, он не переставал размышлять, как поступит, если ему всё же удастся открыть дверь. В своем теперешнем состоянии, будучи слабым и безоружным, он не представлял никакой опасности для стражей Ихакобина, и даже вероятно, для самого хозяина. Но ведь, открытые столкновения и не были в обычаях найтраннеров: Серегил старался внушить это Алеку, привыкшему встречать опасность лицом к лицу.

Крики почти совсем ослабели, когда ему, наконец, удалось изловчиться и расщепить рукоятку ложки на два длинных обломка. Он держал их, оценивая толщину и остроту. Все еще великоваты. Попробовать сломать их ещё он не решился, а опустившись на пол возле кровати, принялся затачивать обломки о каменные плиты. Его руки дрожали и пот застилал глаза. Чтобы отвлечься, он сосредоточился на том, чему учил его Серегил. Ему припомнилось несколько дурацких стишков, и он снова и снова прокручивал их в голове:

Глупый стишок словно вернул его в их прежние комнаты в Петушке, и они снова сидели бок о бок с Серегилом, который держал в руках какой-то очередной причудливый механизм и объяснял, как он работает. За этим занятием они проводили часы. На какие-то хватало одной булавки, на другие требовалось целых пять. Были и такие замки, что скрывали пустоты или ядовитые иглы, поджидавшие неосторожного воришку, но все их можно было легко открыть, если иметь достаточно навыка.

Натерев и отполировав обломки о камень, он получил довольно грубый инструмент. Подойдя к двери, он вставил их в замок и осторожно провернул внутри. Замок оказался простым двухштырьковым и даже с его кустарными инструментами не представлял сложности. Костяные шильца не делали много шума, пока он исследовал механизм. Осторожно провернув их ещё, он сдвинул штифты и с удовлетворением услышал два легких щелчка.

Наверху теперь всё было тихо.

Это не значит, что Ихакобин ушел, — напомнил он себе, потихонечку отворяя дверь и выглядывая наружу. Сверху донесся приглушенный ропот голосов — Ихакобина и кого-то ещё. Алек прополз до середины лестницы, чтобы прислушаться получше. Говорили по-пленимарски, и он понятия не имел, о чем шла речь, но узнал второй голос. То был Кенир. Он был удивлен его тону: казалось, там спорили о чем-то. Кенир всё ещё употреблял смиренное "илбан", но его тон становился все менее и менее почтительным, по мере того, как спор разгорался. Алек несколько раз услышал и свое собственное имя. Спорил ли Кенир, защищая его?

Но его вылазка не стоила риска только ради того, чтобы подслушать непонятную ему беседу. Что пользы было ему в их словах, когда у него наконец-то появился шанс выбраться на свободу!

Он вернулся обратно в комнату, запер дверь, и снова припрятал остатки ложки в своем тайнике в матраце. Лежа опять в постели, заложив за голову руки и пытаясь успокоить бешеный пульс, он снова задавался вопросом о рекаро. Он не слышал больше ни звука от него. Быть может, Ихакобин оставил его, наконец, в покое, получив своё, чем бы там это ни было?

Чуть позже его разбудил Ахмол, который потряс его за плечо, и стражи вытолкали его наверх, где уже ждал Ихакобин. Утренний свет струился сквозь окна в крыше, и невдалеке слышалась трель пересмешника и смех играющих детей.

Графитовый стол был теперь прибран и чист.

— Где оно, илбан? — вырвалось у Алека.

Алхимик кивнул на маленькую бадью у двери. Она была прикрыта тканью, из-под края которой выбивался клок серебристо-белых волос.

— О, Иллиор. Вы убили его, — Алек задохнулся. Один из стражей двинул его по затылку за такую дерзость, но Алек едва почувствовал это. На него напало оцепенение, он не мог отвести глаз от жалкого клочка волос, и вспоминал умоляющий взгляд, который видел в глазах существа, когда лечил его.

— Оно с самого начала не было живым, — нервно сказал Ихакобин: — Помимо прочего, оно оказалось сделано отвратительно. Совершенно бесполезная вещь. Мы должны попробовать ещё раз. Дай руку.

Алек спрятал ладони подмышками:

— Зачем? Чтобы Вы опять стали мучить новое создание?

Ихакобин ударил его по лицу, заставив Алека пошатнуться. Охранники тут же очутились возле, но алхимик достал своё шило, а не кнут.

— У меня нет на это времени. Я подправил расчёты, и если на сей раз получится…, - он с силой вонзил шило в воспаленный палец Алека и снова воспламенил каплю крови. Пламя было бледно-лилового цвета.

— Ага, отлично. В конце концов, у меня ещё осталась та земля.

Он запнулся, и Алек понял, что он уставился на драконью метку на его ухе.

— Теперь мне известно, что это такое, Алек. Кенир во всем признался. Простой пустячок, не так ли…? Что ж, как бы ни было, будем исходить из того, что есть, — он подошел к шкафчику с лекарствами: — Я полагаю, на сей раз можно начать с серебра.

— Нет! — Алек безуспешно пытался вывернуться из рук охранников, но те уже знали все его уловки и без особых усилий уложили его на спину и зажали ему нос, а Ихакобин склонился над ним со своей трубкой.