Спящий в песках - Холланд Том - Страница 29

• Предыдущая
• 29/94
• Следующая

– Иди и сам задай свои вопросы! – прошипел он. – Сделай как сказано.

Мимолетно встретившись со мной взглядом, он вырвал из моих пальцев рукав и вышел из комнаты.

Измученный лихорадкой, я не мог ни задержать его, ни броситься в погоню. Мне оставалось только гадать, что же могло произойти. Какое непредвиденное событие в тот самый час, когда все казалось потерянным, открыло мне путь к постижению тайны? Что послужило ключом к запертой двери минарета?

Этот вопрос не давал мне покоя и несколько дней спустя, когда я, поднявшись по знакомым ступеням, постучал в дверь и на сей раз услышал отклик. На пороге возник старый арабский ученый, уже встречавшийся мне прежде. Он жестом предложил мне войти. Проходя мимо старца, я обратил внимание на выражение его лица – столь же сокрушенное, как и у его сподвижника. В глазах уже не было былого блеска, морщины сделались глубже, кожа на щеках обвисла. Теперь араб производил впечатление не грозного, могущественного и таинственного мага из восточной легенды, а усталого, подавленного печалями старика. Все так же безмолвно, жестами, он предложил мне подняться по еще одной винтовой лестнице, которая вела к крохотной квадратной каморке. Я с любопытством огляделся по сторонам, но ничего заслуживающего внимания не увидел. Мне не удалось скрыть охватившие меня разочарование и недоумение, и старец, усмехнувшись с нескрываемой горечью, указал в дальний конец каморки, на неприметную в сумраке дверь.

– Туда, – прошептал он, и при звуках его голоса я ощутил легкий холодок – почти такой же, как и во время нашей первой беседы.

– Там ты найдешь то, что ищешь.

– У меня самого нет четкого представления о том, что я, собственно говоря, ищу, – промолвил я, силясь изобразить улыбку.

– Тайну фараона. – Старческие веки медленно опустились, и глаза его превратились в узкие щелочки. – Тайну аль-Вакиля.

– И что это за тайна?

Веки старика опустились еще ниже. Казалось, он погружается в сон.

– Это тяжкое бремя, – спустя несколько мгновений проговорил он глухим шепотом. – Бремя, которое я нес долгие годы, сохраняя здесь, в мечети, тайну, доверенную мне моим предшественником. А тот, в свою очередь, получил ее в наследство от своего... Секрет передавался из поколения в поколение – им владела непрерывающаяся череда хранителей, восходящая к тому времени, когда Истинная Вера была еще молода.

– Неужто эта тайна столь ужасна, что никто ее так и не выдал? – спросил я. – Ведь с той поры минуло много веков.

– Она происходит из мира, лежащего за пределами смерти.

Я призадумался.

Воцарилось неловкое молчание, ибо в столь, мягко говоря, нестандартной ситуации мне было непросто выбрать правильную линию поведения.

Наконец я прокашлялся и как бы между делом спросил:

– Раз так, то почему ты позволил мне сюда прийти?

– Меня убедили в необходимости такого шага.

– Кто?

– Те, кому внятно происходящее.

Старик умолк, и я, чувствуя, что он борется с нешуточными страхами и сомнениями, тоже молчал. Наконец его веки дрогнули.

– Ты слышал историю о том, как была потревожена гробница. С тех пор к месту, названному вами Долиной царей, всегда были приставлены хранители, следившие за тем, чтобы подобное не повторилось.

– Ахмед Гиригар? – высказал я свою догадку.

Старик едва заметно кивнул.

– Да, он, как и я, является одним из длинной череды стражей. Однако именно он утверждает, что времена изменились. В Долине появились чужестранцы, своим упорством, целеустремленностью и возможностями превосходящие всех, кто бывал там до них. Те, кто не успокоится, пока не раскроет все секреты. Такие, как ты.

– Но мои действия совершенно бескорыстны, – заверил я, подняв руки. – Меня интересует не золото, а возможность пополнить сокровищницу человеческих знаний.

– Это твое утверждение, – промолвил старик с едва заметной усмешкой. – Впрочем, то же самое говорит о тебе и Ахмед Гиригар.

1Неожиданно старик взял мои руки в свои и крепко их сжал.

– Гиригар уверяет, что из всех иностранцев, когда-либо раскапывавших Долину, ты лучший. Ты один в состоянии понять, что древние захоронения действительно могут таить в себе опасность, и ты один способен не уступить алчности и тщеславию.

– Спасибо на добром слове, – смущенно пробормотал я. – Мне, конечно, чрезвычайно лестно...

– Скажи честно, – молвил старик, прервав меня резким взмахом руки, – это правда?

Он вперил в меня взгляд, и я, как при прошлой встрече, почувствовал, что буквально тону в глубине его глаз. Усилием воли я попытался освободиться из этого плена.

– Скажи мне – это правда? – повторил он.

– Да, это правда, – ответил я.

По телу старика пробежала дрожь. Он еще крепче сжал мои руки.

– В таком случае я заклинаю тебя помнить эти слова, и да удержат они тебя от дурных помыслов и деяний, ибо, как возвестил Всевышний, всякая душа в ответе за дела свои. Помни, и до тебя, в былые времена, были люди, заявлявшие о своем бескорыстии и стремлении к познанию, но они предались греху, и их настигло проклятие.

Отпустив мои руки, старец извлек из складок своего просторного одеяния ключ, подошел, не оглядываясь, к двери и отомкнул замок. Войдя внутрь, он зажег свечу. Я переступил порог следом за ним.

– Затвори за собой дверь, – велел он.

Я повиновался. Прежде чем оглядеться, мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы глаза привыкли к неровному свету. Вдоль стен помещения тянулись полки, и на них стояли закупоренные бутыли, наполненные какой-то прозрачной густой жидкостью, в которой плавали различные органы и части человеческого тела.

– Муммиях, – шепнул старик и, когда я повернулся к нему, с усмешкой повторил по-английски: – Мумия.

Я кивнул, но не смог скрыть разочарования. Почерневшие фрагменты мумифицированных тел продавались на базарах по два с половиной пенни, поскольку местное суеверие приписывало древним останкам целебные свойства. Чего-чего, а мумий в долине Нила хватало, и если часть из них кто-то зачем-то законсервировал в бутылях, это не сулило никаких открытий.

– Это все, что ты хотел мне показать? – спросил я.

Старик усмехнулся снова.

– Разве одно то, что мумии в отличие от обычной плоти не подвержены разложению и сохраняются в течение многих и многих веков, само по себе не чудо? И если тебе будет открыт секрет бессмертия плоти, разве это не тайна?

– По мне, так никакого чуда тут нет, – ответил я. – Ни чуда, ни тайны. Способы мумификации, которые применяли египетские жрецы, давно уже не секрет для современной науки.

Ухмылка старика сделалась шире и превратилась в уродливую гримасу.

– Так ли это? – прошептал он. – Ты уверен?

Подняв свечу выше и подхватив край своего долгополого одеяния, старец направился в темный угол и достал еще один ключ. Некоторое время он молча рассматривал его в сиянии свечи, а потом повернулся ко мне.

– Твоя наука не может познать всего, – молвил араб, – ибо есть премудрость, доступная лишь Всевышнему. Ничтожный ум сотворенного из праха смертного, лишь коснувшись ее, во прах и обратится. И все же, господин, если ты осмелишься... – Он поманил меня рукой. – Если ты осмелишься...

Приблизившись к нему, я разглядел решетку, перекрывавшую нишу в стене, а когда склонился поближе, у меня перехватило дыхание. Ибо взору моему предстало изображение, выполненное в мусульманском стиле, но вдохновленное явно иным, гораздо более древним источником.

– Те, кто не верит в загробную жизнь, дают ангелам женские имена, – прошептал старик.

– Но она не ангел, – возразил я, снова взглянув на изображение, а потом на собеседника. – Ее звали Нефертити, и она была женой фараона.

Старик глухо рассмеялся и, открыв решетку, показал мне второе изображение: знакомый солнечный диск и коленопреклоненные фигуры.

– Это фараон? – спросил он, указав на мужскую фигуру. – А это, – старик ткнул пальцем в женскую, – царица?

• Предыдущая
• 29/94
• Следующая