Бунт на «Баунти» - Холл Норман - Страница 3

• Предыдущая
• 3/49
• Следующая

– Стало быть, на Таити равенства не больше, чем у нас?

– Даже меньше, – улыбнулся сэр Джозеф. – Там лишь одна видимость равенства, которая объясняется простотой нравов да еще тем, что занятия у них у всех одни и те же. Там верят, что вожди – прямые потомки богов. – Он помолчал, барабаня пальцами по подлокотнику, потом спросил: – Вы взяли все необходимое? Одежда, письменные принадлежности, деньги? Стол у мичманов не из лучших, однако когда вы явитесь на борт, один из помощников возьмет с вас несколько фунтов за кое-какие дополнительные удобства. У вас есть секстан?

– Да, сэр, отцовский, я показывал его мистеру Банксу.

– Я рад, что командиром на корабле Блай – лучшего моряка и не сыщешь. Мне говорили, что в море он немного крут, но это не беда. Он научит вас вашим обязанностям; выполняйте их как следует и помните, главное – дисциплина!

Когда я откланялся, в ушах у меня все еще звучали последние слова сэра Джозефа: «Главное – дисциплина!» Мне суждено было много думать о них, подчас с горечью, прежде чем нам довелось встретиться снова.

В конце ноября я прибыл на «Баунти». Сегодня я улыбаюсь, вспоминая сундучок, привезенный мною из Лондона; он был набит новенькой одеждой, за которую я выложил более ста фунтов. Несколько дней я щеголял во всем это великолепии, но, когда «Баунти» вышел в море, я запрятал свои обновы подальше и больше их не надевал.

Рядом с большими семидесятичетырехпушечными линейными кораблями первого ранга наш «Баунти» казался не больше баркаса. Его построили для торговых целей в Гулле три года назад; в длину он имел девяносто футов, в ширину – двадцать четыре, вместимость его составляла немногим более двухсот тонн. Долгие месяцы корабль простоял в Дептфорде – там Адмиралтейство его переоборудовало. Из большой кормовой надстройки сделали сад: на полках стояли бесчисленные горшки, под ними были проложены желоба для стока и сбора поливочной воды. В результате лейтенант Блай и штурман, мистер Фрайер, были вынуждены ютиться в двух маленьких каютах по обе стороны трапа; обедать им приходилось вместе с корабельным врачом в закутке на нижней палубе, позади грот-люка. Корабль и так-то был невелик, а когда в трюмы нагрузили большие запасы провианта и товаров для обмена с туземцами, то весь экипаж оказался в такой тесноте, что еще до отхода я слышал, как некоторые матросы роптали по этому поводу. Я полагала, что неудобства и вызванное ими уныние сыграли не последнюю роль в печальном завершении нашего путешествия, которое с самого начала преследовали неудачи.

В то утро, когда я явился к лейтенанту Блаю, все на корабле казалось мне необычным: повсюду суетились женщины – матросские «жены», рекой лился ром, у борта на маленьких лодках сновали евреи, предлагавшие матросам деньги под проценты до выдачи жалованья и уговаривавшие их купить разные грошовые побрякушки. Крики поставщиков провианта, ворчание женщин, божба матросов сливались в невообразимый шум, оглушительный для непривычных ушей.

Пройдя на корму, я нашел мистера Блая на шканцах. Рядом стоял высокий смуглый человек.

– Я был в Портсмутской обсерватории, сэр, – говорил он капитану. – Наш хронометр сейчас спешит на минуту и пятьдесят две секунды, но отстает на секунду в сутки. Мистер Бейли отметил это в письме.

– Благодарю, мистер Кристиан, – ответил Блай и, повернувшись, заметил меня. Я снял шляпу и отрекомендовался. – Мистер Байэм, – продолжал он, – познакомьтесь, это мистер Кристиан, помощник штурмана. Он покажет вам вашу каюту и введет в курс обязанностей. Да, кстати, вы сегодня обедаете со мной на «Тигрице» – капитан Кортни знавал вашего отца и, услышав, что вы скоро приедете, просил, чтобы я взял вас с собою, – он взглянул на свои большие серебряные часы. – Будьте готовы через час.

Я коротко поклонился и пошел вслед за Кристианом к трапу. Каюта оказалась простою выгородкой на нижней палубе, с левого борта, перед грот-люком. Размерами она была всего футов восемь на десять, однако размещались мы в ней вчетвером. В каюте стояло несколько сундучков; через мутный иллюминатор проникал тусклый свет. На вбитом в переборку гвозде висел квадрант. Хотя корабль совсем недавно вышел из ремонта, в воздухе уже стоял запах затхлой трюмной воды. Красивым угрюмый парень лет шестнадцати в такой же, как у меня, форме перебирал вещи в своем сундучке, при моем появлении он выпрямился и одарил меня презрительным взглядом. Кристиан нас познакомил, парня звали Хейворд; он едва соблаговолил ответить на мое рукопожатие.

Когда мы вернулись на верхнюю палубу, Кристиан сбросил с себя озабоченность и улыбнулся:

– Мистер Хейворд плавает уже два года, поэтому и считает вас зеленым юнцом. Но «Баунти» – корабль маленький, такая высокомерность была бы более уместна на линейном корабле.

Стояло спокойное, ясное зимнее утро; в ярком солнечном свете я старался получше разглядеть своего провожатого. Этот человек явно стоил того, чтобы рассмотреть его получше. Флетчеру Кристиану шел тогда двадцать четвертый год; это был крепкий и стройный шатен, природная смуглота и загар делали цвет его лица очень темным – такой цвет редко встречается у белых людей. Его рот и подбородок говорили об упрямстве, взгляд глубоко посаженных глаз, черных и блестящих, обладал гипнотической силой. Он был похож на испанца больше, чем на англичанина, хотя его предки с пятнадцатого века жили на острове Мэн. Кристиан был человеком, каких женщины называют романтическими натурами, веселое настроение у него чередовалось с подавленным, сдерживать свой бешеный темперамент ему стоило таких усилий, что на лбу порою выступал лот. Хотя он был всего-навсего помощником штурмана – следующее звание после мичмана, знатностью он превосходил Блая, а манерами и речью являл собою образец джентльмена.

– Мистер Блай хотел, чтобы я познакомил вас с вашими обязанностями, – проговорил он задумчивым, рассеянным тоном. – Навигации, мореходной астрономии и тригонометрии он будет обучать вас сам – у нас ведь нет специального преподавателя, как на больших военных кораблях. Вам придется ежедневно определять местоположение корабля, а не то останетесь без ужина, будьте уверены. Вас припишут к одной из вахт, будете следить за порядком, когда матросы работают у брасов и на реях. По утрам вы должны будете присматривать за тем, чтобы койки были убраны, и докладывать о тех, у кого они увязаны небрежно. Никогда не прислоняйтесь к пушкам или фальшборту, не ходите по палубе, засунув руки в карманы. Будете подниматься на реи вместе с матросами, чтобы научиться рифить1 и убирать паруса; во время стоянок на якоре вас могут назначить старшиной на одну из шлюпок. И наконец, помните: вы – раб этих деспотов, штурмана и его помощников.

Он странно посмотрел на меня и улыбнулся. Стоя на решетчатом люке позади грот-мачты, мы услышали чье-то прерывистое дыхание: по трапу поднимался тучный пожилой мужчина, одетый в мундир, такой же как у Блая. Его бронзовое лицо выражало доброту и вместе с тем решительность; моряк в нем чувствовался за милю.

– Ах, это вы, мистер Кристиан! – воскликнул он, взгромоздясь на палубу. – Это просто сумасшедший дом! Будь моя воля, я утопил бы всех этих евреев, а девок повыкидывал бы за борт! А это кто? Не иначе как новичок, мистер Байэм! Добро пожаловать на корабль, мистер Байэм; имя вашего отца в нашей науке не последнее, – верно, мистер Кристиан?

– Это мистер Фрайер, штурман, – сказал мне на ухо Кристиан.

– Сумасшедший дом, – продолжал Фрайер. – Слава Богу, завтра вечером отходим. На палубе, внизу повсюду девки. – Он обратился к Кристиану: – Пойдите-ка соберите шлюпочную команду для лейтенанта Блая, несколько трезвых матросов еще осталось – Штурман помолчал и заговорил опять: – В море на военных кораблях дисциплина что надо, но здесь… Единственный трезвый человек внизу – судовой писарь. А врач… Вот и он!

Проследив за взглядом Фрайера, я увидел в люке голову с копной снежно-белых волос. У нашего костоправа была деревянная нога и длинное лошадиное лицо, красное, словно бородка у индюка, даже его затылок, весь в складках, словно черепашья шея, был того же огненно-красного цвета. Его моргающие голубые глазки остановились на штурмане. Держась одной рукой за трап, он приветственно помахал нам полупустой бутылкой бренди.

• Предыдущая
• 3/49
• Следующая