Бунт на «Баунти» - Холл Норман - Страница 12

• Предыдущая
• 12/49
• Следующая

– Везде одно и то же, – безразлично заметил он. – Если увидел один остров в тропиках, считай, что видел все.

На вахте стоял штурман; около полуночи он заметил, что я начал позевывать и ласково сказал:

– Сосните, мистер Байэм. Все спокойно. Если что, вас разбудят.

Я выбрал местечко позади грот-люка и улегся на палубу, но хотя глаза у меня слипались, заснул я не скоро, а когда проснулся, на востоке уже занималась заря.

За ночь нас отнесло немного к западу, и теперь «Баунти» находился как раз напротив долины Вайпупу, по которой протекает река, впадающая в море у оконечности мыса Венеры, – самой северной точки Таити – Нуи. Именно здесь капитан Уоллис на корабле «Дельфин» подошел к открытой им земле; здесь же, на этом мысу, капитан Кук устроил обсерваторию для наблюдения за движением планет.

Вход в бухту лежал немного дальше к юго-западу. Сейчас оттуда в нашу сторону двигались многочисленные каноэ. Большинство из них были небольшими – на четыре-пять человек; эти странного вида суденышки имели аутригер13 с левого борта и высокую загнутую кверху корму. Среди них виднелось несколько больших катамаранов, в которых сидело человек по тридцать. Каноэ быстро приближались. Гребцы делали несколько коротких гребков с одного борта, затем по команде человека, сидевшего на корме, переносили весла на другой борт. Когда суденышки подошли поближе, я услышал выкрики: «Тайо! Перитане?» Это означало: «Друг! Британия?»

– Тайо! – закричал Блай, знавший немного по-таитянски. – Тайо! Перитане!

Через несколько секунд таитяне уже перелезали через фальшборт. Я впервые смог рассмотреть представителей этого прославленного народа.

Большинство наших гостей были мужчины – рослые, крепкие, красивые парни с медно-красной кожей. Они носили юбочки из узорчатой материи, легкие, накинутые на плечи и стянутые у шеи, плащи с бахромой и коричневые тюрбаны. Некоторые, обнаженные до пояса, выставляли напоказ свои могучие торсы и руки. Кое у кого вместо тюрбанов на голове были маленькие шапочки из листьев кокосовой пальмы. На лицах туземцев, словно у детей, отражались даже самые мимолетные чувства; они часто улыбались, демонстрируя поразившие меня своей белизной зубы. Несколько взошедших на борт женщин относились к низшему сословию и в отличие от мужчин были весьма миниатюрны. На женщинах были белые юбки, ниспадавшие изящными складками, и туники, оставлявшие обнаженной правую руку, – на древнеримский манер. Лица их выражали добродушие, мягкость и веселый нрав, поэтому неудивительно, что нашим морякам понравились девушки, наделенные столь привлекательными чертами.

Мистер Блай распорядился, чтобы гостям выказывалось как можно больше доброжелательности, но при этом каждый должен был следить, чтобы они ничего не стянули, – некоторые представители низших слоев таитянского общества имели наклонность к воровству. Более сотни мужчин и женщин сновали по палубе, кричали, жестикулировали, весьма оживленно заговаривая с матросами, словно полагали, что все понимают их речи на неизвестном никому языке. Ветер посвежел, и вскоре мы вошли в бухту Матаваи и бросили якорь.

Новая толпа гостей устремилась в своих каноэ на корабль, однако в течение некоторого времени никто из влиятельных особ не появлялся. Я любезничал с компанией девушек, одаривая их какими-то безделушками, когда ко мне подошел слуга мистера Блая и сообщил, что капитан просит меня сойти вниз. Войдя в каюту, я увидел, что он сидит, склонившись над картой бухты Матаваи.

– Послушайте, мистер Байэм, – произнес он, жестом приглашая меня сесть на рундук, – я хочу с вами поговорить. Мы, по-видимому, простоим здесь несколько месяцев, пока мистер Нельсон будет собирать саженцы хлебного дерева. Поэтому я собираюсь освободить вас от обязанностей на корабле, чтобы вы имели возможность исполнить желание моего достойного друга сэра Джозефа Банкса. Я все обдумал и полагаю, что вы выполните задание наилучшим образом, если будете жить на берегу среди туземцев. Теперь все зависит от того, кого вы выберете своим «тайо», то есть другом. Советую с этим не спешить. Влиятельные люди на Таити, как, впрочем, и везде, весьма сдержанны, и если вы сделаете ошибку и выберете себе друга из низших слоев общества, ваша работа будет весьма затруднена.

Он замолчал, и я проговорил:

– Понимаю вас, сэр.

– Вот и отлично, – продолжал он. – Главное, не спешите. Ближайшие день-два проводите на берегу столько времени, сколько сочтете нужным, а когда найдете семью, которая вам понравится, скажите мне, и я наведу справки о ее положении. После этого вы сможете забрать свой сундучок и все что нужно на берег. На корабле появляйтесь раз в неделю, чтобы доложить мне, как идут дела.

Блай распрощался со мной коротким, но дружелюбным кивком, и я ушел. На палубе меня подозвал к себе мистер Фрайер.

– Вы были у мистера Блая? – спросил он. – Мне известно, что он освободил вас от ваших обязанностей на корабле. Со стороны туземцев нам нечего опасаться. Можете отправляться на берег, когда захотите.

Большое каноэ, доставившее на борт в подарок от одного из вождей несколько свиней, как раз собиралось отваливать, и я, горя нетерпением поскорее ступить на сушу, спросил у штурмана:

– Можно, я отправлюсь с ними?

– Разумеется, ступайте. Крикните им, чтобы подождали.

Я подскочил к фальшборту и закричал, чтобы привлечь внимание старшего над гребцами. Когда он обернулся, я показал на себя, потом на каноэ, а потом на берег. Он сразу же меня понял и что-то приказал своим гребцам. Они потабанили14, и высокая корма их суденышка оказалась рядом с «Баунти», возвышаясь над его фальшбортом. Я перемахнул через него и соскользнул в лодку; гребцы радостными возгласами приветствовали меня. Капитан-таитянин что-то выкрикнул, весла одновременно вошли в воду, и лодка устремилась к берегу.

Когда мы подошли поближе, я увидел, что прибой довольно силен. Неподалеку от линии бурунов человек, сидевший на корме, схватил тяжелое рулевое весло и что-то приказал гребцам. Те почти прекратили грести, и несколько волн прошли у нас под днищем. На берегу за нами следила толпа туземцев. Внезапно человек на корме еще сильнее сжал весло и что-то крикнул. Позже мне не раз приходилось слышать эту команду, поэтому я ее и запомнил. Означала она: «Навались! Идет большая волна!»

Гребцы дружно налегли на весла, каноэ взлетело на гребень высокой волны и устремилось к берегу. Рулевой с таким усилием удерживал суденышко вразрез волне, что все мускулы у него напряглись; еще секунда – и каноэ врезалось в песок. Тут же десятки рук вцепились в борта, чтобы каноэ не смыло обратно в море. Когда волна откатилась, я выпрыгнул на берег и отошел подальше от воды. Тем временем были принесены катки, и каноэ с криками и смехом откатили под длинный, крытый пальмовыми листьями навес.

В следующее мгновение меня окружила толпа столь густая, что мне даже стало трудно дышать. Зеваки эти, однако, были очень любезны и доброжелательны, не то что наши английские ротозеи. Каждый старался приветствовать меня, шум стоял оглушительный, так как кричали все разом. Детишки с блестящими черными глазенками, держась за юбки матерей, с интересом рассматривали меня, тогда как их родители пытались пожать мне руку. Позже я к своему удивлению узнал, что такое приветствие существует на Таити с незапамятных времен.

Вдруг шум голосов утих так же внезапно, как и начался. Люди расступились, и ко мне подошел высокий пожилой мужчина, державшийся с уверенностью и достоинством. По толпе пробежал почтительный ропот: «Ити-Ити!»

В отличие от большинства своих соотечественников вновь прибывший был гладко выбрит. Его густые с проседью волосы были коротко острижены, одежда сияла ослепительной белизной. Ростом он был более шести футов и немного более светлокож, чем остальные; резкие черты его открытого и веселого лица сразу пришлись мне по душе.

• Предыдущая
• 12/49
• Следующая