Весенний подарок (сборник) - Тронина Татьяна Михайловна - Страница 69
- Предыдущая
- 69/74
- Следующая
– А хочешь, я тебя тоже поцелую, а ты в темноте будешь воображать, будто я – Викулов?
– Дурак, – бросила ему Даша и, стараясь не смотреть на действительно целующихся Леру с Алешей, подошла к обшарпанным дверям неотремонтированного Северного Корпуса.
Даша дернула на себя дверь, но она не поддалась. Девочка дернула посильнее, но результат оказался тем же.
– Сашка! Лерка! Она почему-то не открывается! – здорово испугавшись, завопила Даша.
Подбежавшая Лера нервно затрясла дверь за ручку. С двери дождем посыпалась старая шелушащаяся краска, но открываться она все равно не желала.
– Ну, Чака! Вот свинья! – разозлилась Даша. – А я ей еще серьги отдала, бабулей подаренные!
– Может, вы дверь перепутали? – предположил Алеша.
– Нет! Это она! – воскликнула Даша. – Видишь, дальше здание заворачивается на восток, перепутать невозможно! Это все Евчак, подлая! А еще просила от Гульки спасти! Лицемерка! Врунья!
Костромин подошел к двери, как следует дернул ее и заключил:
– Она не на ключ закрыта, с той стороны просто что-то в ручку засунуто.
– Наверняка Танька воспользовалась моей палкой от выпечки, – сообразила Даша. – Тогда… Тогда она хлипкая… Сашенька! Рвани-ка дверь еще разик! Может, палка не выдержит…
К Костромину подошел Алеша, и они с удвоенной силой рванули на себя дверь. С другой ее стороны выстрелом раздался хруст сломавшейся палки.
– Вот спасибо! – обрадовалась Даша и, расчувствовавшись, чмокнула Сашку в холодную щеку.
– Передать Викулову? – тут же съязвил он.
– Нет, Костромин, это лично тебе, – улыбнулась Даша.
Алеша заглянул в черный провал, открывшийся за дверью, и с сомнением в голосе спросил:
– А вы уверены, что остальные двери открыты?
Казанцева почувствовала, как ладони у нее вдруг стали потными и липкими. А ведь правда… Если эту дверь, ненадежно запертую палкой, они довольно легко открыли, то мощную дверь каменной темницы ни за что не открыть без ключа. Неужели она, идя за Чакой, совершенно напрасно отсчитывала лестничные пролеты, повороты коридоров и замечала щербины на полу и стенах? Конечно же, напрасно… На Танькино благородство после этой палки рассчитывать уже не стоит…
– Что же нам делать? – ужаснулась Лера. – Неужели идти через главный вход и сдаваться Михаилу Петровичу?
– Можно еще через третий этаж, старыми залами Северного Корпуса, – непослушными губами проговорила Даша, – как я возвращалась, когда меня Гулька заперла… Только…
– Что «только»? – еще больше испугалась Лера.
– Заблудиться можно. Я тогда случайно вышла к нашему дортуару. От страха выбежала… Не помню как…
– Ну вот что, девчонки, – встрял Костромин. – Мы идем с вами! Проводим, правда, Леха?
– Конечно, – живо отозвался тот. – Не бросать же вас на произвол судьбы!
– А если нас поймают? – Лера в страхе прижала руки к груди.
– Ну… Даже если и поймают, так что? Что такого страшного случится? – спокойно сказал Алексей и обнял ее за плечи. – Не зашлют же тебя еще дальше этого пансиона? А если и зашлют, то это не имеет значения! Я все равно тебя найду, а Кристинке – ни за что больше не поверю!
Лера уткнулась лицом Алексею в куртку, а Костромин опять тактично отвернул от них Казанцеву и подтолкнул к дверям пансиона.
– Догоняйте! – крикнул он влюбленным, и они с Дашей начали подниматься вверх по захламленным ступеням темной лестницы.
Узкий коридорчик третьего этажа, как и в прошлый раз Дашу, вывел четверых молодых людей к анфиладе темных залов.
– Ну что? Вспоминаешь, куда идти? – почему-то шепотом спросил Дашу Костромин, показывая на два выхода из первого зала.
– Точно не помню, – тоже шепотом отозвалась Даша, – но, кажется, я шла, не сворачивая, значит, вон в те двери. – И она показала на черный провал впереди. – А почему ты, Сашка, шепчешь? – через секунду опомнилась Даша.
– Сам не знаю, – рассмеялся в полный голос Костромин. – Наверно, из уважения к старому зданию.
Несмотря на то что в пустынных залах в этот раз она была не одна, Даша чувствовала, как у нее дрожат колени. Она вспомнила женщину со свечой и распущенными волосами, и девочке стало так нехорошо и муторно, как если бы она только что перекружилась на карусели.
– Знаешь что, дай-ка мне руку, – сказал вдруг Костромин.
Даша с радостью вцепилась в его пальцы. Мальчик и девочка молча двинулись вперед.
Как и в прошлый раз, перед Дашей потянулись комнаты, залы и зальчики, полупустые, с остатками мебели в чехлах, с картинами, задрапированными тканями, люстрами с чуть позванивающими подвесками. В некоторых залах и комнатах было совсем темно, поскольку окна закрывали щиты или толстая материя, через которую не пробивался свет луны и уличных фонарей.
У одного из выходов Даша запнулась за выгнутую ножку какого-то маленького столика. Он с грохотом опрокинулся. Все замерли. Испуганная до смерти Даша прижалась к Костромину. Он обнял ее за плечи, провел рукой по волосам и горячо шепнул в ухо:
– Не бойся, ничего страшного не случилось. Подумаешь, стол упал! Все будет хорошо, вот увидишь.
Даша подняла глаза к его лицу. Она впервые видела его так близко. Пожалуй, Лера права. Он действительно довольно симпатичный, но в их классе никогда не пользовался успехом у девчонок. В прошлом году после изучения «Ромео и Джульетты» девчонки помешались на произведениях Шекспира, перечитали все, что нашли. Чуть ли не на каждого из парней своего класса примерили шекспировские образы. Роль Ромео была отведена Игорю Овчаренко, в которого были влюблены почти все девчонки в классе, – смуглому, черноволосому, с огромными черными глазами. Даша не могла в него влюбиться только потому, что он приходился ей двоюродным братом, хотя, надо признаться, искушение было довольно велико: Игорек – настоящий писаный красавец. Тибальдом был назначен тот самый Фадеев, которого Даша, к сожалению, тогда уже разлюбила, Лаэртом – еще один парнишка с выигрышной внешностью – Денис Муравьев. Нашлись в Дашином восьмом классе и Гамлет, и Отелло, и Петруччо с Люченцио – из «Укрощения строптивой», и Себастьян из «Двенадцатой ночи». Но никто из девчонок даже не подумал связать какой-нибудь шекспировский образ с Сахой Костроминым, потому что ни одна из них о нем не мечтала. И не только потому, что он считался хулиганом. Иногда девчонки обожают хулиганов гораздо больше пай-мальчиков. Скорее всего, на него не обращали внимания потому, что он редко наведывался на дискотеки, никогда не танцевал медленные танцы, очень невыразительно одевался и ходил в школу с облезлым пластиковым пакетом вместо сумки. Голова Сахи вечно была нестрижена. Похоже, что ему никогда даже в голову не приходило сделать себе модную прическу. Сейчас же, постриженный в гимназии хорошим мастером, одетый в аккуратно отглаженную, отлично сшитую темно-синюю ветровку, он выглядел совсем по-другому. Костромин, с уверенностью подумала вдруг Даша, тянул сразу на всех: и на Гамлета, и на Себастьяна, и… пожалуй, на Ромео… Может быть, и хорошо, что такое превращение случилось с ним, когда ни одна девчонка из их старого восьмого класса этого видеть не может. Может быть, это все сберегло Сашку для нее, для Даши, а вовсе не для Нельки Русаковой? Пожалуй, она выбросит тот конфетный фантик с телефоном. Далеко ему до хрустальной туфельки. Для Золушки неожиданно нашелся вовсе не принц, а Ромео…
Даша вдруг разозлилась сама на себя. Почему она раньше никогда не смотрела в сторону Костромина? Неужели и для нее важнее всего, во что человек одет и как причесан? Как она могла подумать, что влюбилась в Олега, который всего лишь красиво танцевал, галантно отодвигал и задвигал за ней стул в буфете и элегантно приподнимал воротничок в пушкинском стиле? Неужели этот внешний антураж способен закрыть от нее человека? Какие же они все-таки все дуры – девчонки!
Костромин тоже внимательно и серьезно смотрел ей в лицо. Он тоже впервые видел его рядом, и оно, Дашино лицо, тоже, похоже, ему нравилось. Сашкины губы были так близко, что Казанцева некстати подумала, что если бы он сейчас ее поцеловал, то она, пожалуй, была бы не против. И ни за что не стала бы при этом мечтать о Викулове.
- Предыдущая
- 69/74
- Следующая
