Весенний подарок (сборник) - Тронина Татьяна Михайловна - Страница 45

• Предыдущая
• 45/74
• Следующая

– Это… Я все знаю. Ну, не все. Как зовут – не знаю. А так – да…

Слезы остановились в Жужиных глазах.

– Что я девочка, а не мальчик, знаешь?

– Да, – осторожно кивнул Мебель. – Мне сестра только что сказала. И что ты уходишь…

– Только что сказала? – ахнула Жужа. – А она откуда это узнала? Ну про…

– А она тебя видела, – перебил Серега. – Когда ты нес… несла. Этот фонарь бумажный в театр несла. Ну, помнишь, который мы…

– Который я… – уточнила Жужа.

– Ну ты! Да. Она тебя узнала. Мы же тоже тогда шли в театр.

– А ты? – торопливо спросила Жужа.

– Тогда?

– Да.

– А я нет. Не узнал, – вздохнул Серега. – Потому что даже не видел тебя.

– И Танька тебе про меня ничего не рассказала? – удивилась Жужа.

– Тогда-то? Не-а, – недовольно произнес Серега.

– Почему?!

– Я не знаю. Она только сейчас сказала. Когда у вас там что-то… с Кривцовой… И Виктория сообщила, что ты уходишь из театра.

– А тогда-то не сказала почему?

– Потому что Танька думала, что это какая-то твоя тайна. Чего ж о ней рассказывать? – ответил наконец Серега.

Первый раз Жужа слышала про девчонку, для которой имела значение чужая тайна. И она подумала о Таньке с уважением. Серега это понял и сказал:

– Да, у меня сестра – кремень.

– Твое воспитание? – усмехнулась Жужа.

– Домашнее, – улыбнулся Мебель. – У нас дома все такие. Можно, я тебя провожу?

– Не надо! – громко и решительно крикнула Жужа.

Но, видимо, в такие моменты судьба расставляет на пути девушек специальные эффекты. Чтобы дальше уж точно все было хорошо. Потому что если судьба не хочет, чтобы «все хорошо» было, то она не подкидывает ничего такого. Наоборот, препятствия всяческие организовывает.

Или это просто случайность?.. Так или иначе, но не успела Жужа отказаться от того, чтобы Сережа ее провожал, как тут же не заметила в темноте на дороге раскатанный и чуть присыпанный снежком лед. Поскользнулась на нем – и шмякнулась.

– Давай руку, Женя! – воскликнул Серега Мебель и бросился к ней.

– Я не Женя! – взвыла Жужа, сидя на льду. – Я – Жужа! Меня зовут Жужа!

– Жужа, – улыбнулся Серега. – Надо же. Поднимайся, Жужа.

Он протянул Жуже руку, она легко вскочила. И отвернулась.

– Давай, пойдем, – сказал Серега.

И они пошли. Жужину руку он не отпускал. Смотрелось это забавно: большой мальчик и мальчик поменьше шли за ручку. И были это не старший и младший братья, а подростки примерно одного возраста. Редкие прохожие удивлялись: надо же, какая у мальчиков нежная дружба! Особенная нежность читалась на лице крупного мальчика – того, что был похож на будущего бойца войск спецназа. И только внимательные понимали: за руку с ним идет девочка. Девочка милая, грустная, только что плакавшая. А что прическа и одежда у девочки мальчишеская – так на то она и молодежь, чтобы рядиться во все странное. Когда еще в жизни такие переодевания удастся устроить?..

– Я тоже театр брошу, – у Жужиного подъезда заявил Серега. – Я там так мучаюсь, стыжусь…

– Нет! – возмутилась Жужа. – Тебе нельзя! Ты должен играть вместо меня. У тебя будет хорошо получаться.

– Да ну… – отмахнулся Серега. – Ну не люблю я все это!

– А подводить всех ты любишь?

– Ну…

– Видишь, как получилось, – вздохнула Жужа, вспоминая то, что произошло сегодня в театре. – Так что ты и за меня, и за себя теперь должен постараться. Обещай, что будешь играть этого Начальника, что не подведешь их. Обещаешь?

– Ладно, – покорно закивал Серега.

Если за Жужу, то что же он – не постарается?

На следующий день Жужа пришла в школу без платка или тюбетейки, как есть – со своей стрижкой. Это никого не удивило – Жужа, она и есть Жужа. Просто в очередном образе.

А еще на следующий – заявилась в костюме Жени Коломийцева, то есть в балахоне, жилетке и штанах-трубах. Это тоже особого удивления не вызвало. Но и мысли принимать Жужу за мальчика ни у кого не возникло тоже. Подумали, что Жужа умеет здорово менять внешность – человек-хамелеон какой-то.

Правда, классная руководительница велела на всеобщее обозрение оскаленный череп мутанта, нарисованный на балахоне, не выставлять. Уж больно он зверский. А что именно она этим черепом «хочет сказать», Жужа не смогла сформулировать. Поэтому сменить его на что-то другое согласилась: балахон легко менялся на моднецкий джемпер – правда, теперь было видно, что широкие штаны спадают ниже пупка, и их нужно все время ловить и поддергивать. В общем, в школе Жуже было чем заняться.

Леха Бушуев, увидев Жужу в балахоне и трубах, подошел к ней поближе, вздохнул и сказал с облегчением:

– Все-таки это ты!

– Нет, Бушуев, это Майкл Джексон, – засмеялась Жужа.

– Да ты, ты! Я тебя узнал, – заявил Бушуев.

– А остальных-то хоть узнаешь?

– Узнаю, – буркнул Бушуев.

И, несмотря на то что Жужа явно его опять разыгрывала, он сгрузил свои вещи на ее парту и заявил, что не уйдет отсюда ни за какие коврижки. С Жужей будет сидеть.

– Надо же, – улыбнулся он. – Смелая ты. Куча пацанов, а ты хоть бы хны… Я… Я…

– Что?

– Ни разу не видел еще такой безумной! – честно признался Бушуев.

– А-а… – притворно расстроилась Жужа. – А я-то думала, что ты…

– Что? Делай, короче, чего хочешь: хочешь, ходи хоть в чехле от «Запорожца», хочешь, по потолку бегай. А я все равно тут, с тобой буду сидеть.

– «Делай что хочешь», говоришь? – прищурилась Жужа.

– Ага!

– Ловлю на слове! Значит, я могу делать, что хочу? И у тебя, значит, просить что угодно?

– Ну, да, – опрометчиво согласился Бушуев.

– Бушуев, запишись в театр.

– Куда? – Леха чуть со стула не упал.

– В детский театр, Леха. Там мальчиков не хватает.

Бушуев с ужасом вспомнил, как она уже подъезжала к нему с этой просьбой. О ужас – театр!

– Жужа, ты очумела? Да что я… – начал Леха.

– Так сам же говорил, что для меня, такой безумной, все что угодно! – напомнила Жужа. – Или твое слово так мало значит?

– Много, много! – испугался Бушуев.

– Ну так…

– Тьфу! – Леха треснул кулаком по парте. – Какая же ты…

– Ну? Какая?

– Это в какой театр? – без всякого перехода спросил Леха, не выдержав Жужиного взгляда.

– Во Дворце детского творчества, Леха, – улыбнулась Жужа. – Это который рядом со школой. В парке возле него вы меня с пацанами встретили.

– Ага! – вскочил Бушуев. – Значит, призналась! Все-таки тебя встретили!

– Меня, меня, – от души улыбаясь, соглашалась Жужа.

– Да, а к тебе еще Серега подошел.

– Ну, да. Леха, прямо сегодня и иди в театр записываться, понял?

– Ладно, пойду… – тяжело вздохнул Леха. – Жужа, слушай… А что у тебя с Серегой? У вас все серьезно?

С Наташкой Кривцовой дружба закончилась. Жуже было перед ней неловко. И она думала, что и Наташке не лучше. По тому, что она возвращается поздно, как могла видеть из домашнего окна Жужа, было понятно, что в театр Кривцова по-прежнему ходит.

Вот только того, что Степка провожает ее до дома, наблюдать Жуже не приходилось. Как развиваются их отношения, она не знала, да и знать почему-то не хотела. Неинтересно как-то сразу стало. Все-таки страдания от любви, наверное, другие. А она, Жужа, скорее всего вообще любить не умеет. Она думала, что будет страдать по поводу того, что любить не умеет. Но почему-то тоже не страдала.

Страдала же от другого. И боролась одновременно.

Ведь родители снова уехали. Так что теперь, с отсутствием Степкиной хозяйственной руки, Жуже-разгильдяйке пришлось туго. Они со Степкой не виделись и друг другу не звонили. Как он теперь делал уроки – непонятно. Может, сам справлялся? Списать у кого-нибудь из ребят в театре он не мог – имидж не позволял. Наверное, сам приналег на математику и прочие науки – и справляется. Так хотелось Жуже думать.

• Предыдущая
• 45/74
• Следующая