Остров тайн - Акентьев Владимир Васильевич - Страница 41
- Предыдущая
- 41/61
- Следующая
На кожаном переплете была вытиснена маска:
Мебель в столовой была из полированного красного дерева. На стенах в тяжелых золоченых рамах висели прекрасно выполненные копии натюрмортов Внл-лема Кальфа и Антонио Переча и «Девушки с лютней» Караваджо. Ребята их узнали — оригиналы выставлены в Эрмитаже.
— Все необходимое найдете в буфете. А я пошел готовить свой сюрприз.
Когда Стожарцев вышел, Федя поманил пальцем друзей:
Давайте и мы устроим сюрприз… А?
Давайте. Какой?
У нас же есть брикет гречневой каши. Федька, ты гений!.. Давай, давай!.. только где?.. Знаю: в ванной на нашей спиртовке.
Валь, и тебя произвожу в гении. Димка, пошли рюкзак разбирать. Потом поможешь Вале, а я пойду кашу варить.
Валя покрыла стол скатертью, старательно расправила ее. Из кухни доносились шипенье сковороды, шаги Ермогена Аркадьевича, его глуховатый голос: старик, видимо, разговаривал сам с собой.
Девочка на минуту задумалась. Как странно все-таки: сегодня всего четвертый день, как «Бриз» подошел к скалистым берегам острова… А кажется, это было давно-давно!.. Почему так получается: если день скучен и ничем не заполнен — он тянется нескончаемо долго, но, отходя в прошлое, становится совсем малюсеньким и даже вовсе исчезает, как будто его никогда не было… Дни же, наполненные событиями и переживаниями, проносятся как щепка в горной реке, но зато в памяти они разрастаются и сохраняются на всю жизнь, как подарок, который нельзя потерять и который ничто не может отнять… Не значит ли это, что нельзя жить кое-как — скучно и серо, нельзя позволять, чтобы дни, уходя в прошлое, исчезали бесследно?..
Валя открыла огромный буфет. Она любила красивую посуду и рассматривала каждый предмет, прежде чем протереть его салфеткой и поставить на стол. Какие красивые бокалы! Неужели это хрусталь? Право, она не удивилась бы, если бы оказалось, что они сделаны из драгоценного камня… Ермоген Аркадьевич, наверно, не пользовался этой посудой. Она стояла здесь на полках и ждала… И он тоже ждал… Неужели все время ждал?..
Появился Федя.
Валь, скажи: когда кашу вынести?
Ну, не сразу… Посмотрим, как выйдет…
Ладно. Когда нужно будет — ты мне подмигни. Хорошо?
Валя подошла к дверям кухни:
Ермоген Аркадьевич, а цветы — надо?
Цветы? Обязательно! — Он приоткрыл дверь. — Пусть молодые люди нарежут. Любые, какие понравятся. А вазы можно взять в кабинете и в салоне… Как справитесь с цветами, я вас попрошу помочь мне вынести кушанья. А пока поставьте на стол вот это. — И он протянул два граненых хрустальных графина. В одном была прозрачная голубая жидкость, в другом — темно — бордовая. — Вина: «сухое» и «десертное».
Наконец стол сервирован: фарфор, хрусталь, серебро— все блестит. Валя отказалась от ваз: цветы разложены гирляндой прямо на столе. Ермоген Аркадьевич стал передавать блюда. Их было столько, что с избытком хватило бы на компанию вдвое многочисленнее.
— Ничего, ничего, можно ведь всего понемногу… Да и вкусы разные: одно не понравится, другое подойдет…
Размещая все это на столе, Валя была не в силах определить, что представляло собою то или иное блюдо, и Ермоген Аркадьевич ей объяснял:
Это салат: острый и легкий. Он должен быть первым блюдом. Он не насыщает, о нет! Его назначение — возбуждать любопытство… Как оглавление книги, в которой каждая глава как-нибудь интригующе названа… А это, напротив — очень солидное произведение. Незаменимое для человека занятого, который считает время, затраченное на обед, потерянным…
И все это приготовлено из растений?.. Вы вегетарианец, Ермоген Аркадьевич?
Вегетарианец? Не сказал бы… Они ведь очень непоследовательны в своих логических построениях, а что касается посылок, ю здесь и вовсе ошибаются. Для меня это вопрос не убеждения, а удобства. Видите ли, я считаю непростительно легкомысленным отношение людей к проблеме питания. Но придет время, когда человек будет решать ее радикально и непредвзято, поскольку здесь природа наломала-таки дров…
Стожарцев оглядел стол:
— Ну, кажется, все… Как видите, не так уж и много… Да, чуть не забыл! Вода. Минеральная вода… Молодые люди, слева от крыльца — дверь в погреб. Там на полке лежат бутылки: не откажите в любезности принести несколько штук… Так о чем мы, мадемуазель, беседовали? Вспомнил: о наломанных природой дровах… Так вот — разве плохо было бы, если бы непрерывно расходуемая организмом энергия могла восстанавливаться, скажем, за счет падающих на человека излучений?.. Дети Солнца! Подумайте только: разве это плохо?!
Очень хорошо! Но… человек так устроен.
Вот-вот, — подхватил ученый, — устроен… Но ведь и мир, окружающий человека, устроен не совсем так, как это нам нужно, и мы решительно и подчас довольно результативно вмешиваемся в работу природы… Почему же не допустить, что когда-нибудь знание будет столь велико, что человек сможет радикально изменять и строение собственного организма?! — Стожарцев крепко сжал спинку стула. — Скажите, есть ли предел для мечты, или в мечтаниях своих человек совершенно свободен?.. Как вы считаете?
Это… Мне кажется, это… зависит от человека.
Именно!.. Вы совершенно правы. Предел мечте кладет сам человек.
Куранты сыграли первые три такта полонеза, часы пробили один раз.
— Половина четвертого. Можно будить Степана Максимовича и звать всех к столу… Сейчас и я вернусь.
Явились капитан и боцман. Оба — свежевыбритые.
— Степан Максимович так спал, что и не почувствовал, как я его выскоблил… — Мореходов оглянулся. — Но где же наш хозяин?
Открылась дверь, и вошел Ермоген Аркадьевич. Он был неузнаваем: в черном сюртуке, полосатых брюках со штрипками, лакированных штиблетах…
— Господа, прошу к столу.
Все расселись. Когда голубое вино было разлито, Стожарцев встал, поднял бокал:
— Дорогие друзья, дорогие мои соотечественники, разрешите мне поднять этот тост…
Бесцветными глазами Кент не отрываясь смотрит на холм. Выпитая пинта виски туманит мозг… Там алмазы… Были алмазы… А теперь там русские… И наверно, все алмазы забрали… И больше нет алмазов… Он устал. Он уже не молод, чтобы выдерживать такое физическое напряжение, как в эти последние два дня… И если уже нет алмазов, что ему здесь делать?.. А может быть, они еще там?.. Там, в этой черной бездонной дыре?.. Но куда девалась лаборатория?.. Вчера он, наверное, отпустил где-нибудь руку от стены… отвлек его своими разговорами Годфри… Солнце печет голову, шквал сорвал шлем. Покачиваясь, Кент спускается к воде, мочит лысину, шею…
Клайд поднимает бинокль: черные точечки копошатся. Который час? Без пяти четыре.
— Сволочи, ползут как улитки! Ага, занимают места. Через четверть часа будут здесь. Черт, есть уже хочется…
Трое друзей заканчивали мытье посуды.
Валь, ты обратила внимание на лицо Ермогена Аркадьевича, когда Федька принес кашу?
Еще бы!.. А ты обратил внимание на высокую банку в кухне на полке?
Нет. Что за банка?
Обыкновенная… С гречневой крупой!
Да ну!.. Вот тебе и сюрприз. Нашли, чем удивить!.. У него тут чего только нет!
Товарищи, а что вам больше всего понравилось? Мне лично — «гусь с печеными яблоками». И этот пудинг «из творога с орехами». И…
А мне «отварной язык».
А мне «телятина с молочным соусом»… и еще клубника «со сметаной»… Мальчики, а вы забыли тот первый сборный салат — его ни с чем не сравнишь!..
А быстрота?.. Ведь все это он приготовил, пока у нас сварилась каша. А?! Валь, ты это учти, когда будешь готовить своему будущему мужу!
И ничего, Федька, в этом остроумного нет! Ты вот лучше помоги тарелки отнести на место.
Через открытую дверь салона, куда мужчины пошли пить «кофе с ликером», доносился низкий голос капитана.
- Предыдущая
- 41/61
- Следующая
