Остров тайн - Акентьев Владимир Васильевич - Страница 17
- Предыдущая
- 17/61
- Следующая
Я вот сейчас на палубе чиркнул зажигалкой и подумал, что она не зажглась, а оказывается, просто не видно было пламени на солнце… Скажи, бабочек ты когда-нибудь ловила?
А как же!.. Прошлым летом в Сиверской за махаоном два месяца охотилась… У него на крыльях длинные выросты, и в сачке они обязательно отрываются. Но я все-таки достала совсем хороший экземпляр: нашла гусеницу, и у меня вывелся махаон — новенький, с иголочки!
Это удачно… Очень удачно. С гусеницей тоже, наверное, хлопот хватало: нужно выяснить, что она ест, следить, чтобы не убежала… Они ведь в любую щель выскользнут!
У меня так было с ивовым древоточцем… У него такая большая темно-красная гусеница…
Валюша, — перебил капитан, — когда ловишь бабочек, ты обращаешь внимание, где находится солнце?
Обязательно. Если бабочка осторожная, к ней нужно подбираться против солнца, чтобы не испугать ее своей тенью.
Ну, а вчера?.. Ты не помнишь, где было солнце, когда загорелась бумага?
Прямо передо мной… Когда я направилась к другому цветку, который мне больше понравился, я даже зажмурилась от солнца.
Капитан встал.
— Вот мы и договорились… Мой тебе совет, Валюша: — когда будешь собирать здесь, на острове, в такую погоду незнакомые растения, подходи к ним со стороны солнца, чтобы твоя тень упала на них, прежде чем ты до них дотронешься… Они ведь не бабочки, — улыбнулся капитан, — не улетят… Понимаешь? А будет время, посмотри в сорок девятом томе энциклопедии о растении ясенец. — Капитан взглянул на часы. — Предупреди матросов: ровно через час отправляемся в двухдневный поход.
Через иллюминатор проскочил в каюту сноп солнечных лучей, лег на пол белым овалом. В нем весело плясали золотые пылинки.
Уже знакомым путем поднялись на плато. Остановились у кромки обрыва, помахали на прощанье Максимычу. Стоя у ялика, он просигналил:
Сложив ладони рупором, друзья хором ответили:
— До-сви-да-ни-я!
Прилетел Эрик. Он, как и вчера, описав в воздухе круг, сел Вале на плечо. Девочка дала ему кусок сахара. Эрик правым глазом посмотрел на сахар, левым — в лицо девочки, будто спрашивая, съедобен ли этот белый камешек, и осторожно взял его… Удовлетворенный, потерся клювом о поля панамы и, скороговоркой повторив несколько раз свое «эрик-а», улетел в сторону леса.
Путешественники направились туда же.
Трава, напоенная росой, местами скрывала их с головой, одежда быстро намокла и курилась паром под лучами круто поднимавшегося солнца… Справа, из-за восточного хребта доносились глухие раскаты океанского прибоя, впереди темнел уже близкий лес.
Он встал перед путниками колоннадой исполинских стволов под непроницаемым сводом крон, переплетавшихся так высоко, что посмотреть гуда можно было, лишь запрокинув голову. Несколько минут путешественники молча всматривались в зеленый сумрак между стволами, вдыхая душный, до предела насыщенный влагой воздух. Ароматы неведомых цветов, прелый терпкий запах гниения и распада доносились оттуда — из капища грозного и злого бога, куда они сейчас войдут…
— Гилея, — сказал капитан. — Типичная южноамериканская сельва… На вертолете ее сюда доставили, что ли?.. Боюсь, придется отступить…
Но ребята запротестовали так горячо и энергично, что он, пожав плечами, уступил.
Между стволами-великанами царила жизнь — буйная, всепоглощающая жизнь, беспощадная, как сама смерть. Здесь шла непрестанная, ни на мгновенье не прекращающаяся борьба за место и пространство. Борьба, в которой победитель был так же обречен, как и его жертва, потому что его живое тело становилось ареной новых бесчисленных сражений: цепкие лианы обвивали стволы, высасывая из них соки, но и на их теле распускались смертоносные цветы, вырастали диковинно-безобразные грибы, фантастические лишайники…
Почвы здесь не было: ни дюйма земли, ни пучка травы. Нога всюду ступала на упругое переплетение стеблей и листьев, то эластично сжимавшихся, то ломавшихся с хрустом, так что брызгал сок, покрывая обувь и одежду густыми белыми каплями.
Достаточно было четверти часа, чтобы убедиться, насколько беспомощен и беззащитен человек в этом первозданном хаосе, порожденном необузданной жизненной силой тропической гилей. При первых же шагах он подвергался нападению полчищ летающих, прыгающих и ползающих врагов: свирепые муравьи, устрашающе пестрые жуки и лесные клопы, отвратительные гусеницы многоножки, прицепившись к одежде, тотчас устремлялись к обнаженной коже рук и лица, и нужно было не мешкая освобождаться от этого нашествия.
После того, как какой-то скользкий комок, свалившись сверху на Федино плечо, скользнул по руке, оставив на кисти жгучий воспаленный след, капитан решительно повернул на северо-запад… Теперь уж никто не протестовал..
Расчет капитана был верен: в зеленом шатре над головой вскоре появились просветы, деревья-исполины попадались все реже и наконец исчезли совсем, сменившись зарослями колючих кустарников, бамбука, дикого винограда… Шли гуськом, часто останавливаясь, чтобы прорубить проход. Капитан, Федя и Дима поочередно возглавляли маленькую группу.
Рельеф местности менялся: холмы чередовались с оврагами, склоны становились все круче. Лес начал редеть.
На взгорке, откуда открывался широкий обзор, остановились. Капитан вынул было планшет, но вдруг застыл с карандашом в руке: на северо-западе над каменистой грядой взвилась струя дыма. Не образуя клубов, дым тотчас же растворялся в воздухе.
Сигналят! — убежденно констатировал Федя. — Определенно, сигналят… Интересно, что это они жгут?..
Что жгу-ут? — протянул Дима, всматриваясь из— под ладони в дрожащую от зноя даль. — Я предпочел бы сначала узнать, кто жжет!
Валя сдержанно засмеялась. Заулыбался и капитан:
— Что ж, попробуем выяснить и то и другое… Засеки-ка, Дима, азимут.
Дым исчез так же неожиданно, как и появился — вдали снова синело чистое небо…
Чтобы достигнуть каменной гряды, за которой скрывался источник таинственного сигнала, предстояло пройти километра два сильно пересеченной, поросшей кустарником местности. Прибавили шагу.
Внезапно Дима, шедший впереди, отпрянул назад:
— Шалаш!
В просветах между кустами виднелась продолговатая поляна. Вечнозеленый дуб, широко раскинув могучие узловатые ветви, защищал ее от палящего солнца. У приземистого, необъятной толщины ствола стоял… шалаш!
Итак — на острове были люди.
Сейчас произойдет встреча — стоит лишь сделать несколько шагов и выйти на поляну… Но кто они — эти люди? Туземцы?.. Как отнесутся они к пришельцам? Хорошо, если наши герои — первые цивилизованные люди, посетившие остров. А если нет?.. Если здесь в свое время побывали алчные и жестокие искатели наживы, и память о них до сих пор живет в сердцах островитян, передаваясь от поколения к поколению мрачной легендой, заветом беспощадной борьбы и мести, что тогда?..
Шалаш был невелик. Он напоминал сооружения, которые делают охотники для засады на зверя или дичь.
Почему он такой низкий?
Может, здесь живут пигмеи? — выдохнула Валя. Нельзя сказать, чтоб эта мысль была ободряющей:
смелые обитатели джунглей отлично владеют своим страшным оружием, а у них-то есть все основания ненавидеть чужеземцев-завоевателей… Может быть, охотник уже заметил пришельцев и следит за ними, притаившись там, в шалаше?..
Кругом — ни звука. Проходят десять секунд, пятнадцать… Сколько можно простоять вот так — затаив дыхание, окаменев в неподвижности, вслушиваясь в звенящую тишину?
А что же это делает капитан?.. Снимает с плеча карабин?! Да. И вот карабин уже висит на суку, а рядом с ним пояс с пистолетом и ножом… И лицо у капитана такое, что сразу становится понятно: сейчас он пойдет туда… Капитан уже шагнул, но там — на дубе — едва заметно качнулась ветка, крупная фиолетовая птица опустилась на поляну.
Птица беззаботно прыгает в траве!.. Охотника нет в шалаше? Или… или стрела предназначена не ей?.. Но вот, прокричав что-то на непонятном своем языке, птица юркнула в шалаш и, как ни в чем не бывало, снова выскочила на поляну.
- Предыдущая
- 17/61
- Следующая
