Записки ружейного охотника Оренбургской губернии(с илл) - Аксаков Сергей Тимофеевич - Страница 57

Голубь и голубка сидят попеременно на яйцах в продолжение двух с половиною недель. Многие охотники говорят, что все голубиные породы выводят детей по три раза в одно лето. Не могу с точностию подтвердить этого мнения, но считаю его вероятным потому, что в мае, июне и июле нахаживал я голубей, сидящих на яйцах, а равно и потому, что яиц бывает всегда только по два. Голубята выводятся покрытые бледно-желтоватым пухом; они не оставляют гнезда, покуда не оперятся, да и потом долго держатся по сучьям родимого дерева, или гнездового, сначала перепрыгивая с сучка на сучок, а потом и перелетывая. В продолжение всего этого времени отец и мать постоянно кормят их и поят водою из собственного рта, для чего должны беспрестанно отлучаться от детей за кормом; покуда голубята малы, голубь и голубка улетают попеременно, а когда подрастут — оба вместе. Корм их состоит из всяких древесных и травяных семян; всего более любят они хлебные зерна, но как во время выкармливания ранних детей хлеба еще не поспели, да и семена трав большею частию еще не вызрели, то молодые питаются преимущественно всякими насекомыми, которых ловят отец и мать и к ним приносят. В этих заботах проходит для них целый день, от раннего утра до позднего вечера. Голуби имеют замечательную способность, в которой превосходят они всех других птиц: набивать себе полон зоб всякого рода кормом и потом, прилетев домой, то есть к своему гнезду, извергать всю эту пищу назад и кормить ею детей. Голубь или голубка вкладывают свой нос в разинутый рот голубенка, и, без заметного усилия, пища переходит в горло детеныша так скоро, что он едва успевает глотать: это повторяется несколько раз в день. Вследствие такого обильного питания голубята, еще не слетев с гнезд, становятся необыкновенно жирны и вкусны.

Витютин имеет также особенный полет: слетев с дерева, сначала он круто берет вверх и, ударя одним крылом об другое или обоими крыльями о свои бока, производит звук, весьма похожий на хлопанье в ладони, который повторяется несколько раз; потом витютин направляет свой полет немного вниз и летит уже прямо, обыкновенным образом, но всегда очень сильно и скоро. К тому времени, когда голубята совершенно оперятся и начнут летать, как старые, уже поспеют хлеба, и витютины с молодыми, соединясь в небольшие станички, каждый день, утро и вечер, проводят в хлебных полях. Преимущественно посещают они выжатые десятины: покуда хлеб не свезен, облепляют они сначала пятки, а потом длинные скирды;[63] когда же снопы уберутся с полей, витютины бродят по жнивью, подбирая обломившиеся колосья и насорившиеся зерна. Конечно, они гораздо охотнее клюют зерна голые, без шелухи, как-то: рожь, яровую пшеницу и горох. Но за недостатком их не пренебрегают всеми породами яровых хлебов. Разумеется, от такой сытной, питательной пищи они очень скоро жиреют, и тут наступает самое лучшее время для стрельбы вяхирей. Стрелять их надобно с подъезда, а пешком редко удастся подойти в меру, разве местность позволит из-за чего-нибудь подкрасться; впрочем, покуда скирды стоят в поле и довольно часты (как бывает при сильных урожаях), то подкрадываться из-за них весьма удобно и нередко можно убить одним зарядом несколько штук. Витютины гораздо смирнее рано утром, покуда еще не успели наесться: тут они неохотно прерывают свой обильный завтрак и не летят прочь, а только перелетывают с одного места на другое. Если же поблизости, иногда на тех же хлебных десятинах, находятся деревья, то после первого выстрела они сейчас рассядутся на них, чтоб опять спуститься на корм, когда охотник удалится. Они к этому привыкают потому, что во время сноповой возки беспрестанно повторяют этот маневр, то есть садятся на деревья, когда крестьяне приедут за снопами, и слетают опять на скирды, когда крестьяне уедут с нагруженными телегами. В половине сентября витютины сваливаются в большие стаи, делаются очень сторожки и вскоре совсем улетают. Перед отлетом они все становятся очень жирны и очень вкусны, особенно молодые; во время же вывода детей мясо старых вяхирей сухо и жестко.

Первым, не русским, именем зовут его охотники, а вторым — народ. Клинтух очень похож на чисто-сизого русского голубя; на всех его перьях нет никаких отметин, никакого пятнышка даже под хвостом; когда клинтух сидит и даже летит над вами, ни малейшей белизны не видно. Повторяю сказанное мною прежде, что его не вдруг различишь с чисто-сизым русским молодым голубем, а старого он будет несколько поменьше. Пером клинтух темновато-сизого матового цвета; на шее приметен небольшой зеленоватый отлив, если посмотреть к свету, нос светло-роговой, ноги бледно-бланжевого или, как говорится в охотничьих книжках, абрикосового цвета. Во всех своих нравах, свойствах и образе жизни клинтухи совершенно схожи с вяхирями, следовательно нет надобности говорить об них особенно. Вся разница состоит, по моим наблюдениям, в следующем: клинтухи появляются чрезвычайно рано, задолго до всякой другой дичи, всегда в марте месяце, и даже один раз я нашел пару клинтухов на гумне в исходе февраля, что и замечено в моих охотничьих записках; но я не знаю, назвать ли это раннее появление прилетом. По большой части находил я первых клинтухов в одиночку, иногда по паре и очень редко по две пары. Это появление бывает недели за две, даже за три до настоящего прилета, когда клинтухи начнут лететь и опускаться на землю огромнейшими стаями. Впрочем, и этот прилет бывает гораздо ранее прилета витютинов. Я нахаживал в исходе марта станицы клинтухов в несколько сотен, сидящие на редких еще тогда проталинах, и убивал одним выстрелом по десятку: они гораздо смирнее вяхирей. Клинтухи устроивают свои гнезда также на главных сучьях больших дерев, но выбирают места уединеннее в лесах обширного объема. Воркованья и вообще голоса клинтухов я не слыхивал, а также и другие охотники, которых я об этом спрашивал. Полет клинтухов не имеет ничего особенного. В продолжение лета они попадаются редко, но с половины августа до исхода сентября встречаются уже станичками и вскоре начинают пролетать огромными стаями. Странно, что во время осеннего валового пролета и даже после него опять попадаются клинтухи в одиночку и парами и держатся до октября, то есть точно так же пропадают осенью, как появляются весной. Осенних клинтухов я всегда считал отсталыми по болезни или позднему выводу, но как объяснить раннее, одиночное их появление в марте, иногда при двадцатиградусных морозах, и даже в феврале, который и по календарю считается зимним месяцем? Вот мое предположение: клинтухи начинают лететь с севера на юг ранее, чем мы думаем, даже в феврале; но летят по ночам и высоко, как многие породы дичи, почему никто о том не знает; в больших стаях, вероятно, всегда есть усталые и слабые, которые отстают от станиц в продолжение дороги, где случится, и как некуда более деваться, то поселяются до настоящей весны на гумнах: их-то так рано встречают охотники.

Мясо клинтуха точно такого же качества, как и витютина, даже нежнее, следственно лучше. К ружью они гораздо послабее старших своих братьев, вяхирей. Охотники мало уважают эту дичь, когда попадается она в одиночку; но когда из большой стаи можно вышибить несколько пар, особенно с прилета, — охотники не пренебрегают клинтухами. Я уже говорил, как дорого раннее появление их весною.

Третья голубиная порода называется горлицей по книжному и горлинкой по общенародному употреблению. Происхождение этого имени определить не умею; не происходит ли оно от пятна на горле, которое имеет горлица? — Горлинка не пользуется особенным значением в понятиях народных; она исчезает в общем значении голубя, но зато в публике нашей пользуется большою известностью. Господа стихотворцы и прозаики, одним словом поэты, в конце прошедшего столетия и даже в начале нынешнего много выезжали на страстной и верной супружеской любви горлиц, которые будто бы не могут пережить друг друга, так что в случае смерти одного из супругов другой лишает себя жизни насильственно следующим образом: овдовевший горлик или горлица, отдав покойнику последний долг жалобным воркованьем, взвивается как можно выше над кремнистой скалой или упругой поверхностью воды, сжимает свои легкие крылья, падает камнем вниз и убивается. Чувствительная публика верила такому чувствительному рассказу… Горлицы не только служили идеалом верной любви, но имели обязанность сочувствовать пламенным и особенно несчастным любовникам. Не краснея, а с истинным чувством писал поэт: