Камкурт. Хроники Тай-Шин - Коробейщиков Андрей - Страница 10
- Предыдущая
- 10/98
- Следующая
Ирина и Владислав уже не имели сил, чтобы даже делать вылазки в лес, пополняя запасы пищи и дров. Они просто сидели около догорающего костра и отрешенно смотрели на речной поток, прижавшись друг к другу. Уже не было страха, не было боли, вообще не было никаких эмоций. Видимо перегорели какие-то предохранители в сложной системе нервно-психических взаимодействий. Два человека чувствовали только обреченность, но она не была окрашена в негативные тона. Наоборот, было в ней что-то освобождающее, спасительное, плавно переводящее к принятию мысли о неизбежной смерти, здесь, в этом заброшенном и богом и людьми месте. Галлюцинации словно стали уже неотъемлемой частью окружающей реальности. Им обоим слышались голоса, поющие какую-то мелодичную песню на незнакомом языке. Слышался треск тысячи кузнечиков, доносящийся с лесной поляны и переходящий на песчаном берегу в какой-то завораживающий, потусторонний мотив, уносящий сознание куда-то далеко-далеко, к иным измерениям других пространств. Несколько раз в эту чарующую музыку вторгался грозный рык голодного медведя бродящего где-то совсем близко. Но он уже не пугал отрешенную пару, грезившую о чем-то запредельном. Шум реки, треск кузнечиков, треск умирающего костра и далекая песня…
Превозмогая эту дурманящую дрему, Мальцев медленно приходил в себя, последними усилиями воли стряхивая с себя предсмертные наваждения. Ему снилось или грезилось, что он был бабочкой и беззаботно порхал над разноцветьем таежной поляны. Возвращение в умирающее тело давалось мучительно. Перед глазами все плыло. Он с трудом покачал тяжелой головой и попробовал пошевелиться. Тело ответило ему неохотно, сопровождая каждое движение пронзительной болью мышц. Разлепив пересохшие губы, он тихо позвал:
— Ир… Ириша…
Но жена молчала, прижавшись к нему и не поднимая головы с грязными, растрепанными волосами. Могло показаться, что она спит. Но Мальцев знал, что этот сон может затянуться навечно. Он сделал неимоверное усилие и толкнул жену плечом.
— Ира не спи… Ответь…
Слова давались ему с трудом, но больше всего мучительно было осознавать, что жена уже ушла. Оставила его здесь одного и ушла, позволив этой странной песне увести себя в дали, из которых уже нет возврата назад. Возможно, что она тоже парила над изумрудными травами легкотелой бабочкой, даже и не помышляя о возвращении и пробуждении.
— Ира… ответь… нельзя… я…
Мальцев еще толкнул ее несколько раз, пока не понял, что единственное, что он может сделать в этой ситуации, это расслабиться и последовать вслед за ней, прекращая эти бесполезные и мучительные попытки удержаться в этом мире, догоняя ее на загадочных тропах иных просторов. Он закрыл глаза, а когда снова открыл их, то увидел его. Призрака.
Человек в коричневой прорезиненной ветровке, таких же прорезиненных штанах и высоких кожаных ботинках стоял в нескольких метрах от костра и рассматривал изможденных людей совершенно спокойным и даже равнодушным взглядом серых, практически бесцветных глаз. Человек был совершенно лыс, и это придавало его облику некую зловещую мрачность. Мальцев смотрел на незнакомца, словно решая, кто это: еще один элемент его бредовых видений, очередная галлюцинация или это все-таки долгожданный житель того мира, который доставил им с женой столько боли и страданий. Внешне человек походил на сплавщика, но было в его позе что-то… неуловимо странное. И этот равнодушный взгляд. Мальцев, превозмогая онемение губ, криво улыбнулся, издавая звук, похожий на смех. На лице незнакомца не дрогнул ни один мускул. Он смотрел на обессиленную пару, словно ожидая, чем все закончится. Мальцев понял — человек походил на сплавщика только внешне. В его поведении вообще не чувствовалось ничего человеческого. Словно это был и не человек вовсе, а существо иного плана, разглядывающее новичков, готовящихся переплыть Реку Смерти.
— Ты кто?… — прохрипел Мальцев, которого даже развеселило это сравнение, — Харон?
Незнакомец не ответил. Он только лишь поднял взгляд чуть выше линии валунов, окаймляющих залив, словно прислушиваясь к чему-то, происходящему там, за каменной грядой, в тайге.
— Ты кто? — повторил вопрос Мальцев и сделал неудачную попытку встать, заваливаясь назад. — Ты пришел за нами?
Незнакомец опять посмотрел на него своим пустым взглядом, и еле заметно отрицательно покачал головой.
— Ты реальный или ты мне кажешься? — Мальцев опять попробовал встать, и выпрямился, покачиваясь и еле удерживаясь на ногах. — Зачем ты здесь?
В чертах незнакомца по-прежнему не было никаких эмоций. Однако на этот раз он заговорил. Его голос был гулким, словно доносился из глубокого колодца.
— Я пришел к вам.
Мальцев опять усмехнулся. Его даже уже не пугал мысль о возможном сумасшествии. Сейчас уже это все не имело значения. Ирина мертва. Он, скорее всего, если уже не мертв, то тоже скоро присоединиться к ней.
— Зачем?
Незнакомец обернулся и посмотрел в небо, на темную грозовую тучу, выплывавшую из-за гор на противоположном берегу реки.
— Скоро будет гроза.
Словно в подтверждение его слов вдалеке басовито громыхнул гром.
— Вам нужно беречь огонь, если хотите выжить.
Мальцев хрипло засмеялся.
— Выжить? А зачем? Выжить… — он кивнул на неподвижное тело жены, — Кому теперь это надо? Все кончено.
Незнакомец равнодушно пожал плечами, словно выражая свою безучастность к происходящему. Он опять посмотрел на грозовую тучу, и, повернувшись, пошел к воде.
— Эй… — хрипло крикнул Мальцев и махнул ему вслед рукой, словно пытаясь остановить свое последнее видение, — Не уходи. Постой! Харон!
Он сипло и безумно захохотал вслед этому забавному персонажу-галлюцинации, который шел прямо к воде, словно намереваясь нырнуть в ледяные волны этой необузданной реки, оставляя за собой на песке ровную цепочку знакомых следов.
Спустя некоторое время очнулась Ирина. Мальцев смеялся и плакал, а супруга сначала никак не могла понять, где она, а затем изумленно смотрела на возбужденного мужа, который что-то невнятно рассказывал ей про какого-то Харона и целовал ее онемевшие руки. Когда его буйство прекратилось, и он проводил ее, поддерживая, до спасительного убежища в основании больших валунов, начался дождь. Владислав успел принести несколько тлеющих углей из костровища и два или три сухих полена, оставшихся из всего стратегического запаса дров. Огонь был спасен на какое-то время, которое целиком и полностью зависело от милости разбушевавшейся стихии, обрушившейся сверху плотной стеной безжалостного дождя.
Произошел какой-то перелом в их состоянии. Видимо включились резервные возможности организма, позволившие им почувствовать себя немного лучше. Во всяком случае, они снова могли передвигаться и обеспечивать себя дровами и пищей в виде ягод и грибов, которых было на редкость много в округе. Это давало надежду на то, что они могут продержаться еще несколько дней. Или продлить себе мучение.
Всю ночь за каменной стеной раздавались самые жуткие на свете звуки. Хрустели сучья, гудела под чьими-то тяжелыми шагами земля, и сотрясали прозрачный ночной воздух сопение и храп. Медведь. Этот неугомонный убийца все-таки нашел их. Мальцевы отчаянно побросали в костер сухие ветки, которые Владиславу удалось принести из леса уже поздним вечером. Огонь благодарно принял это подношение и грозно трещал, словно отгоняя от двух безгранично преданных ему людей незваного ночного визитера. В усыпанном мириадами ярких звезд темном небе отрешенно светила огромная луна и через весь небосвод тянулся похожий на дымчатую дорожку от костра величавый Млечный Путь.
Медведь нервничал. Иногда он нервно ерзал на одном месте, утробно рыча, а иногда даже опирался на камни, скребя по ним огромными когтями, словно раздумывая, стоит или не стоит напрягать свои силы и преодолевать эту, отделяющую его от ослабевшей добычи, каменную преграду. Мальцевы прижались друг к другу, боясь не то что пошевелиться, но даже дышать. Им казалось, что даже звук их сердец выдает их присутствие. Их сознания сжались до размеров крохотных точек, затаившихся в самых дальних уголках разума. Все ужасы недельной давности снова ожили в памяти, обостряя до предела все чувства и впрыскивая в кровь настолько избыточное количество адреналина, что оно просто делало невозможным любое движение. И даже если бы зверь решил штурмовать в принципе незначительную для него преграду, что, по непонятной причине, он до сих пор не делал, Владислав просто не смог бы ему сопротивляться, пуская в ход ставшие бесполезными сейчас остро отточенные деревянные копья, лежавшие около его ног. Близость самого грозного хищника сибирской тайги парализовала саму возможность что-либо делать. Оставалось только сидеть и ждать чем закончится вся эта, переполненная трагическим динамизмом, мистерия.
- Предыдущая
- 10/98
- Следующая
