Храм Фортуны II - Ходжер Эндрю - Страница 26

• Предыдущая
• 26/108
• Следующая

Тиберий остановился и медленно обернулся. Фрасилл уже вышел из комнаты, его шаги звучали в коридоре.

— Прости, цезарь... — пробормотал Сабин.

Тиберий вытянул вперед шею, его колючие глаза уперлись в трибуна, который с трудом выдержал этот взгляд.

— В действительности, — громким шепотом сказал цезарь, — вам предстоит найти сокровища царицы Клеопатры.

Сабин удивленно посмотрел на Марка Светония, но тот сохранял полную невозмутимость. Видимо, слова цезаря не явились для него новостью. Тогда трибун тоже решил держать марку и, не издав ни звука, перевел глаза на Квириния. Что ж, послушаем...

Старик хихикнул.

— Хорошо звучит, да? Ну, ладно. Тиберий попросил меня рассказать вам все, что мне известно на этот счет. А известно мне немало. Вы скоро поймете, почему. О многих событиях мне поведали их очевидцы, а некоторых я и сам был свидетелем. История эта давняя, поэтому я и начну издалека. Наберитесь терпения. Надеюсь, память меня не подведет.

И она действительно не подвела Квириния. Сабин сразу же увлекся рассказом и внимательно ловил каждое слово.

— Вы, наверное, кое-что слышали, — начал старик, — об иудейском царе Ироде Великом? Он является главным героем моего рассказа, а потому давайте познакомимся с ним поближе.

Итак, почти восемьдесят лет назад к границам Палестины — тогда еще независимого государства — подошли римские войска. Это был передовой корпус Авла Габиния, легата Помпея Магна, который осуществлял свой грандиозный восточный поход, пытаясь отобрать славу у Юлия Цезаря, воевавшего в то время в Галлии.

Конницей у Габиния, кстати, командовал тогда один молодой, но весьма способный офицер. Его звали Марк Антоний. Да, да, тот самый...

Старик взял кубок, смочил губы вином и продолжал:

— Римляне подоспели кстати — в Иудее вовсю шла ожесточенная борьба за престол между двумя братьями, Аристовулом и Гирканом. Не буду утомлять вас всей подноготной этого соперничества, она слишком сложна, хотя мне пришлось довольно детально разбираться в этом вопросе, когда я получил назначение... ну, это потом.

Иудея — это удивительная страна, там все так запутано. У них есть множество враждующих друг с другом жреческих каст, куча непонятных священных книг и самый необъяснимый Бог в мире. Там происходят просто не доступные нашему, римскому, пониманию вещи, которые для местных являются чем-то совершенно обыденным...

Квириний замолчал, погрузившись в воспоминания, но потом встряхнул головой и вновь заговорил:

— Да, если так растягивать, то мы и к утру не закончим. Хорошо, я попытаюсь изложить суть дела по-латински просто и ясно. Вам ведь сейчас все равно толком не понять, кто такие Асмонеи, садуккеи, фарисеи. В этом вы разберетесь на месте.

Короче, оба брата — Гиркан и Аристовул — досаждали друг другу типично по-варварски: засыпали колодцы, разоряли деревни, подсылали убийц. Иудея, это маленькая страна, но людей там живет довольно много. А еще больше их соплеменников рассеяно по свету. В одной Александрии их почти миллион, а сколько еще в Парфии, в Сирии...

Война между братьями шла уже долго, но ни один не мог одержать победу. Поэтому, когда к границе подошли римляне, оба они наперегонки бросились к ним, заверяя в своей преданности и прося помочь.

Но Габиний был человеком рассудительным. Он не стал открыто на сторону кого-либо из соперников, а предпочел выжидать. Тем временем, его войска медленно продвигались к Иерусалиму — столице Иудеи. Город тогда был в руках сторонников Аристовула.

Все шло своим чередом, но вот — уже не припомню, почему — Габиний начал отдавать предпочтение Гиркану. Тогда Аристовул и его люди заперлись в Иерусалиме, и когда подошел Помпеи с основным своим войском, началась осада.

Правда, напуганные грозным видом легионов, жителя города очень скоро открыли ворота Помпею и его союзнику Гиркану, однако несколько тысяч самых фанатичных сторонников Аристовула заперлись в храме и поклялись сражаться до последнего. Ох уж это ослиное упрямство иудеев, сколько оно им самим принесло горя.

Храм — монументальное сооружение с толстыми стенами и высокими башнями — был взят приступом через три месяца. Ни один из его защитников не остался в живых.

Помпеи расположил по нескольким крепостям свои гарнизоны и отбыл в Рим, где его ждал триумф, увезя с собой пленного Аристовула. А Иудею обложил данью, поставил ее под контроль римского наместника Сирии, но все же сохранил в стране некоторое подобие самоуправления и назначил Гиркана — в благодарность за оказанные им услуги — нет, даже не царем, а просто правителем, этнархом этих мест.

Тут надо заметить, что этот самый Гиркан был от природы человеком недалеким, неэнергичным, слабовольным. Все, чем он мог гордиться, сводилось только к знатности рода. А направлял его и, по сути, руководил им очень толковый советник, некий Антипатр.

Да вот только этого Антипатра терпеть не могли другие иудеи. И вы будете смеяться — лишь из-за того, что тот был родом из Идумеи, есть такая область в Палестине. Иудеи и идумейцы — близкие родственники, происходят от одного предка, но вот возненавидели друг друга из-за какой-то ерунды... Впрочем, я уже говорил, что это сумасшедшая страна.

Короче, именно Антипатр сделал Гиркана правителем и теперь очень старался укрепить дружбу с римлянами. Когда легат Марк Скавр предпринял экспедицию в соседнюю Набатею, дабы приструнить тамошних арабов-кочевников, которые чересчур увлеклись пограничным разбоем, Антипатр оказал ему значительную помощь.

И римляне платили ему тем же — до определенных пределов. Когда сын Аристовула Александр поднял восстание и практически захватил власть в стране, все тот же Габиний — к тому времени уже наместник Сирии — бросил на помощь Гиркану свои войска. Мятеж был подавлен.

Однако Габиний убедился, что этнарх не пользуется в стране популярностью и абсолютно не способен управлять государством. Тогда он с чисто римской решительностью лишил его титула, оставив лишь в должности верховного жреца, разделил всю страну на пять автономных областей и уничтожил последние остатки иудейской «независимости».

С тех пор римские чиновники чувствовали себя истинными хозяевами Палестины. После Габиния проконсулом Сирии стал небезызвестный Марк Красс, который подавил бунт гладиаторов Спартака. Собирая средства на свой поход в Парфию, он не только ободрал до нитки города и села Иудеи, но и вывез сокровища из их храма. А храм свой они очень уважают.

Жрецы прокляли Красса, и это помогло. Из Парфии он не вернулся — его предательски убили, а римская армия почти вся погибла в песках.

При известии об этом иудеи снова восстали. Но поражение одной армии еще не было поражением всего Рима. Новый наместник Гай Кассий потопил восстание в крови.

Но тут в Вечном городе появились свои проблемы. Началась уже открытая война между Цезарем и Помпеем. Цезарь перешел Рубикон и занял столицу республики. Помпеи бежал в Македонию.

Будущий диктатор немедленно освободил Аристовула и собирался даже отправить его в Палестину. Причем не одного, а с войском из двух легионов. Он понимал, что Аристовул может оказаться очень полезным, вокруг него сплотились бы все иудеи, которые ненавидели Помпея за то, что тот осквернил их храм.

Однако у Магна оставались еще сторонники в Риме — Аристовул был тайно отравлен.

А Гиркан — вернее, Антипатр — понял, что раз связавшись с римлянами, нельзя уже оставаться нейтральным. Надо твердо и решительно выбрать, с кем ты будешь.

Но они не успели сделать свой выбор. События разворачивались стремительно. Разбитый в битве при Фарсале, Помпеи бежал в Египет, где и был умерщвлен придворными царя Птолемея. Цезарь одержал победу.

Но это и беспокоило Антипатра. Ведь что ни говори, а они верно служили Помпею. Не захочет ли теперь Цезарь отомстить сторонникам своего врага. А народ Иудеи бурно радовался: вот погиб человек, который осквернил наш храм. Слава Богу единому!

• Предыдущая
• 26/108
• Следующая