Ученик убийцы - Хобб Робин - Страница 8
- Предыдущая
- 8/105
- Следующая
Было несколько юнцов постарше и более отчаянных, которые не упустили бы случая поставить на уши вновь прибывшего, если бы Ноузи не был рядом со мной и не скалил зубы при каждом их неосторожном жесте. Поскольку я не выказывал ни малейшего желания покушаться на их права лидеров, мне было позволено следовать за ними. На меня произвели впечатление их тайны, и я рискнул бы сказать, что к концу этого вечера знал беднейшие кварталы города лучше, чем многие из родившихся в замке.
Меня не спрашивали об имени и называли просто Новичком. У остальных были самые обыкновенные имена, как, например, Дирк или Керри, или значащие — типа Рыбный Воришка или Расквашенный Нос. Последняя была девчонкой и могла бы быть прелестным маленьким существом, попав в более благоприятные условия. Она была на год или два старше меня, прямодушная, с острым и живым умом. Она поспорила с двенадцати летним мальчиком, совершенно не испугавшись его кулаков, и благодаря ее острому язычку вскоре все над ним смеялись. Она приняла свою победу спокойно и заставила меня благоговеть перед ее твердостью. Но синяки на ее лице и тонких руках цвели всеми оттенками фиолетового, синего и желтого, а корочка запекшейся крови под левым ухом только немного не соответствовала ее имени. Несмотря на это, Расквашенный Нос была веселой, и голос ее был звонче голоса чаек, кружившихся над нами. Поздним вечером Керри, Расквашенный Нос и я сидели на каменистом берегу за станками для починки сетей, и Расквашенный Нос учила меня, как очищать камешки от крепко прилепившихся моллюсков. Она счищала их со знанием дела заостренной палочкой и показывала мне, как использовать ноготь, чтобы выгнать маленьких съедобных жильцов из их раковин, когда какая-то другая девочка окликнула нас. Аккуратный синий плащ и добротные кожаные туфли отличали ее от моих новых товарищей. Она не подошла, чтобы присоединиться к нашей охоте, а закричала:
— Молли, Молли, он ищет тебя повсюду. Пришел почти трезвый, час назад, и начал ругать тебя всеми словами, как только увидел, что ты ушла и огонь погас.
На лице Расквашенного Носа появилось отчаянное, упрямое выражение, смешанное со страхом.
— Беги, Киттни, и прихвати мою благодарность. Я не забуду тебя в следующий раз, когда с отливом появятся крабы.
Киттни наклонила голову, быстро повернулась и бросилась назад, туда, откуда пришла.
— У тебя неприятности? — спросил я, когда увидел, что Расквашенный Нос не собирается снова переворачивать камни в поисках моллюсков.
— Неприятности? — Она пренебрежительно фыркнула. — Это как посмотреть. Если отец сможет оставаться трезвым столько, чтобы найти меня, тогда, что ж, тогда у меня и правда могут быть неприятности. Но скорее всего, к вечеру он здорово напьется и не попадет в меня ничем из того, что будет швырять. Скорее всего! — повторила она твердо, когда Керри открыл рот, чтобы возразить. С этими словами она решительно повернулась к каменистому берегу и возобновила поиски.
Мы сидели над многоногим серым существом, которое нашли в лужице, оставленной приливом, когда хруст тяжелых сапог по заросшим водорослями камням заставил нас поднять голову. С криком Керри побежал по берегу, не останавливаясь и не оглядываясь. Ноузи и я отскочили назад. Ноузи припал около меня на передние лапы, храбро оскалившись, его трусливый хвостик загнулся вниз и щекотал нежный животик. Или Молли Расквашенный Нос не обладала такой быстрой реакцией, или покорялась тому, что должно было последовать за этим. Долговязый мужчина дал ей подзатыльник. Это был исхудалый костлявый человек с красным носом, а его кулак на тощей руке был похож на узел, но удар оказался достаточно сильным для того, чтобы Молли растянулась на земле. Водоросли врезались в ее покрасневшие колени, и когда она поползла вбок, чтобы избежать неуклюжего пинка, которым он собирался наградить ее, я содрогнулся при виде соленого песка, забившего свежие царапины.
— Ах ты проклятая вероломная мускусная кошка! Разве я не говорил тебе, чтобы ты сидела дома и присматривала за обмакиванием? А ты торчишь на берегу и роешься в дерьме, сало же в горшке уже застыло. Они там в замке захотят еще свечей сегодня ночью, и что я им продам?
—Те три дюжины, которые я сделала утром. Это было все, что ты мне оставил, ты, старый
пьяница! — Молли вскочила на ноги и храбро встала перед ним, хотя глаза ее были полны слез.
— Что я должна была делать? Сжечь все дрова, чтобы держать сало мягким до тех пор, пока ты не притащишь наконец фитили, и тогда бы нам нечем было разогреть котел?
Человек покачнулся под очередным порывом ветра. До нас донесся его запах. Пот и пиво, рассудительно сообщил мне Ноузи. На мгновение человек показался мне огорченным, но затем боль в голове и переполненном пивом желудке снова ожесточила его. Он внезапно наклонился и схватил побелевшую ветку плавника.
— Ты не будешь так со мной разговаривать, ты, дикая тварь! Торчишь тут с нищими мальчишками, делаешь Эль знает что! Держу пари, что снова воровала в коптильне и позорила меня! Попробуй только убежать — и получишь вдвое, когда я тебя поймаю.
Она, должно быть, поверила ему, потому что лишь сжалась, когда он двинулся к ней, и подняла свои тонкие руки, чтобы защитить голову, но потом передумала и спрятала только лицо. Я стоял, оцепенев от ужаса, а Ноузи, которому передался мой страх, визжал и даже сделал лужицу у моих ног. Я услышал свист, когда дубинка опустилась. Сердце мое бешено заколотилось, и я отпихнул человека. Каким-то странным образом сила, наполнявшая меня, вылетела наружу из моего живота.
Отец Молли упал, как и человек с бочонком накануне. Но он не вскочил, а схватился за живот, его палка, никому не причинив вреда, отлетела в сторону. Он упал на песок, дернулся, так что судорога свела все его тело, и затих.
Мгновением позже Молли открыла глаза, отпрянув от удара, которого все еще ждала. Она увидела своего отца, упавшего на каменистый берег, и изумление опустошило ее лицо. Она бросилась к нему с криком:
— Папа, папа, что с тобой? Пожалуйста, не умирай! Прости, что я была такой гадкой девчонкой! Не умирай, я буду хорошей, я обещаю, что буду хорошей.
Не обращая внимания на свои царапины, она упала на колени рядом с ним и повернула его голову, чтобы он не лежал лицом в песке, а потом тщетно попыталась его посадить.
— Он хотел убить тебя,—сказал я ей, пытаясь осмыслить происходящее.
— Нет. Он бьет меня немного, когда я бываю плохой, но он никогда не убил бы меня. А когда он трезвый и не больной, он плачет из-за этого и просит меня не быть плохой и не сердить его. Мне надо было сильнее стараться не сердить его. О, Новичок, я думаю, что он умер!
Я и сам боялся чего-то подобного, но через несколько мгновений он издал ужасный стон и открыл глаза. Как бы то ни было, припадок, сваливший его, по-видимому, прошел. Еще не совсем придя в себя, он принял самообвинения и заботливую помощь Молли и даже мои вынужденные попытки что-то сделать. Он оперся на нас обоих, и мы повели его по неровной поверхности каменистого пляжа. Ноузи следовал за нами, то лая, то описывая круги вокруг нас. Люди вокруг не обращали на нас никакого внимания. Судя по всему, вид Молли, ведущей отца домой, никому из них не показался странным.
Я проводил их до самых дверей маленькой свечной мастерской, Молли, всхлипывая, всю дорогу бормотала извинения. Я оставил их там, и мы с Ноузи нашли дорогу обратно вверх по кривым улицам и холмистой дороге к крепости, пребывая в глубочайшем удивлении, которое произвели на нас человеческие нравы.
Раз обнаружив город и нищих детишек, я стал навещать их впоследствии каждый день. Днем Баррич был занят своими делами, а вечерами он пил и развлекался на Весеннем празднике. Он мало обращал внимания на мои приходы и уходы, если только вовремя находил меня на маленьком матрасике перед очагом. По правде говоря, думаю, он слабо представлял, что со мной делать, и считал вполне достаточным сытно накормить меня и следить, чтобы ночи я проводил в безопасном помещении.
- Предыдущая
- 8/105
- Следующая
