Корабль судьбы (Книга 2) - Хобб Робин - Страница 18
- Предыдущая
- 18/168
- Следующая
— Спасибо, — проговорил он очень серьезно. Натянул на лицо шерстяную вуаль и туго подоткнул ее под воротник куртки. Сквозь такую мало что разглядишь, но зато лицо не замерзнет.
— Это ты правильно, — похвалил Сельден. — Знаешь, а ты за последнее время здорово переменился. Когда я первый раз увидел тебя, я, помню, подумал, что ты почти совсем как обычный человек, так что Малта вряд ли будет сильно переживать. А ты вон какой стал бугристый! — Мальчик провел рукой по своим щекам, по украшенному чешуей лбу и весело предрек: — А уж меня когда увидит, небось рухнет на месте!
Драконица оторвала от земли передние лапы.
— Поторопись! — велела она Рэйну. И добавила тоном помягче, обращаясь к Сельдену: — Отойди в сторонку, мой маленький певец, и лучше отвернись. Когда я ударю крыльями, полетит такая пыль, что ты можешь ослепнуть, а мне бы этого совсем не хотелось!
— Благодарю тебя, о величайшая, — был прочувствованный ответ. — Хотя что такое утрата зрения, если последним, что увидят мои глаза, станет твой взлет в неистовом сверкании лазури и серебра! Мне бы этого воспоминания до конца дней моих было достаточно.
— Ах ты маленький льстец, — восхитилась драконица. Она, впрочем, и не пыталась скрыть своего удовольствия. Дождавшись, пока Сельден удалится на безопасное расстояние, она подхватила Рэйна с земли, словно тряпичную куклу, и он повис, притиснутый к ее груди, чувствуя, как дурацки болтаются в воздухе ноги. Расправив крылья, она тщательно отряхнула их и чуть присела, напружинивая могучие задние лапы. Взмахнула крыльями раз и другой, примериваясь для броска в небеса. Рэйн хотел было крикнуть своим что-нибудь на прощание, но не смог толком набрать воздуха в грудь. Тинталья рванулась вверх до того внезапно, что у него голова чуть не отвалилась. Люди кругом площадки что-то кричали, но ветер, гремевший в крыльях драконицы, все заглушал. В лицо Рэйну бил такой поток холодного воздуха, что он плотно зажмурился. Когда же он сумел снова разлепить веки, то увидел под собой переливчатый серо-голубой ковер, затканный тончайшим муаровым рисунком. «Море, — сообразил он, — далеко, далеко внизу…»
Да, теперь под ним не было совсем ничего, кроме воздуха и глубокой холодной воды. Рэйн сглотнул, давя подступающий страх.
— Ну? Куда отправимся? — поинтересовалась Тинталья.
— Туда, где Малта! — Вот и все, что он был способен ответить.
— Я уже объясняла тебе: я всего лишь чувствую, что она жива. А где именно она находится, никакого понятия не имею.
Видимо, Рэйн излучил такую волну острого отчаяния, что Тинталья сжалилась над ним.
— Давай посмотрим, может, у тебя что получится, — предложила она.
И Рэйна сразу же коснулось ее ощущение бытия Малты. Он закрыл глаза и полностью отдался этому чувству, нимало не родственному обычным человеческим представлениям о слухе, зрении и обонянии, но тем не менее очень реальному. Рэйн даже поймал себя на том, что принялся глубоко дышать через рот, словно пытаясь ощутить вкус ее запаха в порывах стылого ветра и даже посылая что-то от себя самого ей навстречу.
Они соприкоснулись в состоянии какой-то усталой и размягченно-теплой сонливости, почти как тогда, когда им подарила единение сновидческая шкатулка, и Рэйн уловил ее восприятие окружающего. Ей было тепло, и все кругом медленно, плавно покачивалось. Он дышал с нею вместе, вбирая отчетливо узнаваемые запахи корабля. Осмелев, Рэйн до некоторой степени отрешился от собственного тела и потянулся к ней всем существом. Малта лежала в теплой постели. Он уловил ритм ее дыхания и присоединился к нему. Она спала, сунув под щеку ладонь. Рэйн стал этой ладонью и притронулся к ее теплой щеке, бережно погладил ее. Малта улыбнулась во сне.
«Рэйн…» — пробормотала она, вряд ли понимая, что на самом деле происходило.
«Малта, любовь моя, — отозвался он тихо и ласково, боясь испугать и потревожить ее. — Где ты?»
«В постели», — вздохнула она и опять улыбнулась. Улыбка содержала призыв. Кажется, она решила, что ее посетило любовное сновидение.
«Но где все-таки?» — настаивал он, мужественно не поддавшись влечению.
«На корабле… калсидийском…»
«А куда идет ваш корабль?» — спросил он, уже понимая: ничего не получится. Его назойливые вопросы беспокоили ее, нарушая сон, и он почувствовал, как ослабевает установившаяся было связь. Рэйн прилагал все усилия, но ее разум начал пробуждаться, и его настойчивость была тому виной.
— Куда идет корабль? — прокричал он в пустоту. — Куда?
— Да в Джамелию, в Джамелию он идет! — пробормотала Малта. Что-то заставило ее резко сесть в постели, и она проснулась от собственного движения. — В Джамелию, — повторила она, понятия не имея, что это за вопрос, на который она отвечает. У нее было смутное чувство, будто ее выдернули из какого-то очень интересного сна, но, вот жалость-то, ни единой детали вспомнить не удавалось. Впрочем, так оно было даже легче. Днем ей удавалось держать свое воображение в узде. Ночи были чреваты мучительными сновидениями о Рэйне, полными чувства невосполнимой потери. Да. Лучше уж проснуться и ничего не помнить, чем пробудиться с лицом, мокрым от слез. Малта непроизвольно поднесла ладони к щекам и обнаружила, что одну щеку как-то странно покалывало. Она потянулась и поняла, что заново уснуть не удастся. Она отбросила покрывало и, зевая, поднялась на ноги.
Теперь она уже почти привыкла к роскошной обстановке каюты. Впрочем, привычка совсем не мешала упиваться и наслаждаться. Все началось с того, что калсидийский капитан отрядил ей в помощь двоих матросов и дал позволение забирать из трюмных запасов решительно все, что может обеспечить благоденствие и удобство сатрапа. Немного подумав, Малта приняла решение не стесняться. Очень скоро на полу оказался толстый ковер, а на стенах — яркие шпалеры приятных теплых тонов. Дымную лампу сменил хороший канделябр. Ложе сатрапа покрыли пушистые медвежьи меха и густые овчины, да и она сама теперь спала среди мехов и многочисленных одеял. Кроме того, матросы притащили для Касго роскошный кальян и повесили парчовую занавесь, защищавшую монарха от сквозняков.
- Предыдущая
- 18/168
- Следующая
