Убийственное меню [P.S. Любимый, завтра я тебя убью] - Хмелевская Иоанна - Страница 3

• Предыдущая
• 3/82
• Следующая

Такое скачкообразное ухудшение взаимоотношений супругов происходило несколько раз на протяжении последних лет. Одно из них вызвано было появлением в доме Юстины.

Юстинке, племяннице Марины, в ту пору было восемь лет. Её родители, сестра и шурин Марины, погибли в известной авиакатастрофе в Кабацком лесу. Девочка осталась одна-одинёшенька, дедушки и бабушки к тому времени умерли, больше никого из близкой родни не оказалось. Марина не задумываясь взяла девочку к себе. Как всегда, именно не задумываясь, думать она вообще не привыкла. Ну, возможно, мелькали в голове какие-то соображения о том, что будет с кем словом перекинуться в доме, что вырастет помощница, в старости пригодится, но главным было — приютить сироту и получить полную и бесконтрольную возможность наконец кем-то командовать, ибо Марина, сама не отдавая себе в том отчёта, любила, чтобы её слушались и не прекословили.

Кароль тоже не возражал, по натуре он был человеком порядочным. Однако очень скоро сообразил, что на содержание ребёнка идут деньги, и устроил очередной грандиозный скандал супруге. Да такой, что стены дома дрожали. К счастью, бедный ребёнок, как всегда поплакав перед сном, крепко спал наверху в одной из комнат для гостей, так что бурю приняла на себя Марина. Только теперь окончательно поняв, какое значение имеют в жизни деньги, она страстно пожелала обрести их и поклялась в душе, что обретёт. Какой ценой — неважно.

Что же касается Юстины, то бедной сироткой в буквальном смысле этого слова назвать её было нельзя. Кое-какие средства у девочки имелись. Ей перешла приватизированная трехкомнатная родительская квартира, небольшое количество имеющихся у матери драгоценностей и доля отца в фирме. Вот только родной души не осталось на всем белом свете, так кому же заняться сиротой, как не родной тётке, при этом бездетной и имеющей богатого мужа? Опять же, ребёнок был уже в том возрасте, когда не требовал особого присмотра, наоборот, мог и сам кое-что делать по дому. Вроде бы все логично, а вот надо же, какой крик поднял Кароль!

Девочка все же поселилась в доме и, надо признаться, особых хлопот хозяевам не доставляла. Из четырех гостевых комнат наверху она получила в своё распоряжение одну с ванной комнатой, так что вниз спускалась только поесть, была вежлива, послушна, училась отлично и не создавала проблем. Вот только расходы на неё…

Расходов тоже можно было избежать, ведь трехкомнатная родительская квартира была сдана за солидную сумму, которой Юстинке с избытком бы хватило и на еду, и на все остальное, но Марина, назло мужу, твёрдо решила все деньги за квартиру переводить на счёт Юстины, чтобы, достигнув совершеннолетия, девушка располагала собственными средствами. Пока же им с Каролем вполне по силам взять на себя содержание маленькой, здоровой, спокойной девочки.

С чего это Кароль так взъярился — Марина решительно не понимала. Орал и топал ногами — словом, вёл себя так, будто Юстина лишила его последнего куска. С искажённым от ярости лицом, позабыв о приличиях, он вопил на весь дом, что не в состоянии кормить орды чужих детей. Если Марина в состоянии — пусть и кормит, но не за его счёт. Он тяжко работает, вкалывает день и ночь, без отпусков и выходных, чтобы заработать себе и супруге на хлеб. Но не для всего же света! С какой стати содержать ему чужого подкидыша, какие ещё идиотские мысли придут в голову его безмозглой супруге, которая в жизни гроша не заработала, знай тратит. А может, он рассчитывал Юстинкины деньги вложить в другое предприятие? А может, он намерен просто спать на них? Его право…

— Спи! — не выдержала Марина. — Но тогда принеси их наличными, чтобы я могла набить для тебя матрас.

Кароль так посинел от бешенства, что Марина даже перепугалась. Но промолчал. На следующий день успокоился и милостиво согласился приютить племянницу жены в своём доме. Однако тут же оговорился, что потребует жёсткий отчёт в расходе денег на хозяйство и расточительства более не потерпит. Марина тоже пришла в ярость и решила записывать все съеденное племянницей, пусть видит. Терпения у неё хватило на два дня, поняла, что такое занятие вредно для её здоровья, уж лучше сразу повеситься. Нет, не любили они друг друга, Марина и арифметика.

Время шло, и в доме создалась совсем невыносимая атмосфера. Отношения между супругами портились на всех фронтах.

Марина всегда любила общество. Обожала встречи с друзьями, званые вечера, дискотеки. Она очень любила танцевать, не пропускала ни одного бала в карнавал, вообще была не прочь повеселиться. С удовольствием принимала гостей и сама с энтузиазмом ходила в гости. Поначалу Кароль разделял её вкусы, а потом разлюбил все это. По прошествии четырех лет супружества все неохотнее появлялся вместе с Мариной в обществе, все труднее было уговорить его отправиться куда-нибудь на светский раут. Прошло ещё пять лет. Теперь Кароль явно предпочитал покой и домашний уют; придя с работы и плотно поужинав, он запирался у себя в кабинете и занимался неизвестно чем. Говорил — надо просмотреть бумаги, поразмыслить о делах, на работе, дескать, не было времени. Марина злилась — идиотское занятие! Тоже мне удовольствие. А из-за него и она сиднем сидела дома.

Когда же Марина предлагала пригласить гостей, муж начинал кричать, что ему надоели все эти прихлебатели, толку от них никакого, а жрут по-страшному. Он не намерен бросать на ветер деньги и вообще тратить драгоценное время.

И Марина попыталась вести светскую жизнь без мужа. Ей сразу это как-то не понравилось, оказаться в обществе одной или с Каролем — две большие разницы. К тому же выяснилось, что одной далеко не всюду прилично заявиться, так что очень быстро и очень неожиданно круг её знакомых заметно уменьшился, да и среди оставшихся она уже не была самой красивой и самой важной.

А все из-за Кароля, он с ней обходился как с собакой, из-за него и другие перестали считаться.

И правда, если уж они и оказывались вместе в каком-то обществе, муж не скрывал своего пренебрежения к жене, позволял себе громкие, бестактные замечания по её адресу, перебивал жену, когда та начинала о чем-то рассказывать, демонстративно не наливал ей вина, обслуживая других дам, и не только не давал ей прикурить, но и пару раз грубо вырывал сигарету у неё изо рта,

А кроме того, перестал её пламенно и страстно любить.

Марине не очень-то и требовался этот его паршивый секс, тем более что, растолстев, Кароль сопел и страдал одышкой, но её женская гордость была уязвлена. Он обязан был пылать к ней страстью, невзирая на её габариты, хотя бы для того, чтобы она ему капризно отказывала в любовных ласках. Он же, последний негодяй, не спешил добиваться её ласк, и это выводило Марину из себя.

Никаких баб и девок он не заводил, уж это Марина знала наверняка, не из таких он мужчин, что станет швыряться мехами и драгоценностями, в крайнем случае сводит поужинать в ресторан, но вряд ли пойдёт на такие лишения, поскольку не переносит ресторанной пищи. Итак, все время и все помыслы мужа были заняты тем, чтобы делать деньги. Ну и конечно, едой.

С Мариной муж почти перестал разговаривать, уходил из дома молча и так же молча возвращался. Никогда не предупреждал, явится ли на обед, но если являлся, а обеда не было, такое устраивал, хоть беги от него на край света. Бедная женщина с годами научилась по поведению супруга определять, не собирается ли он куда уехать. Чемоданы он давно уже паковал сам, иногда один, иногда два, и после ухода мужа Марина кидалась проверять, что он забрал с собой. Забрал смокинг, куда это его черти понесли? Прихватил лыжи, ага, значит, едет в горы, вот интересно, в Закопане или в Нагано? Так-так, взял маску и ласты, опять ломай голову. А теперь вот запасной костюм, три сорочки, пижаму. Видимо, предстоит деловая встреча…

Марина даже самой себе не признавалась, что никогда не знает, где находится её муж, а уж домашним и вовсе, делая вид, что в курсе. Хотя и Юстинка, и Хелена прекрасно все понимали, притворяясь, что не замечают слез хозяйки и не слышат диких выкриков хозяина. Они уже привыкли к тому, что он может вернуться в самое невероятное время, ворваться с оглушительным шумом и руганью или, напротив, пробраться тихо, незаметно, а потом внезапно объявиться в кухне с требованием немедленно подать горячий завтрак, обед, ужин. За отсутствие оных ответственность несла жена, а ведь она жила в вечном неведении, не зная ни дня, ни часа… Если лыжи и ласты в какой-то степени гарантировали несколько спокойных дней, то, скажем, смокинг уже ничего не значил. Со смокингом Кароль мог исчезнуть из дому и на неделю и заявиться в ближайшую ночь. А самое противное — уезжая, никогда не оставлял денег, подлец. Марина уже давно лишена была радости купить себе что-нибудь новенькое из одежды. От тоски и злости её двенадцатиперстная сама собой свивалась в восьмёрки.

• Предыдущая
• 3/82
• Следующая