ТТ, или Трудный труп [Покойник в прямом эфире] - Хмелевская Иоанна - Страница 19

• Предыдущая
• 19/68
• Следующая

– А ты бы пошла на «Миллионеров», раз такая эрудированная?

– Если не будут вопросы из области спорта или о современных музыкальных ансамблях. Да я ведь не о себе, просто удивляюсь, почему никому не приходит в голову поговорить с экрана о чем-нибудь интересном, а то сплошь эти, как они… свидания в темноте, общая потасовка и в заключение премиленькая перестрелка.

– Но рейтинг популярности…

– К черту популярность! Насмотрится молодёжь, а потом удивляются, что за детки пошли, – тут родную бабушку придушил, там закадычного дружка зарезал. Но больше всего возмущает просто неприкрытая порнография. Возьми хотя бы ваше «Свидание вслепую» – передача для молодёжи, между прочим, – когда всенародно подбираются пары для завлекательных турпоездок в экзотические страны. И девицы, и парни из кожи вон лезут, чтобы убедить ведущего и зрителей, что на ниве секса им нет равных. А сам телеведущий! Ещё участников друг другу представить не успел, но первым делом старается сдобрить свою передачу порнографическим перцем. Как тебе его замечания о скрытых за ширмами и нетерпеливо переступающих с ноги на ногу парнях? «Ишь, не терпится жеребцам!» А девица, сидя на тахте, довольно хихикает. Кстати, тахта (софа, кушетка) у нас стала неотъемлемым атрибутом всех ток-шоу, просто бред какой-то. А потом парочка, вернувшаяся из поездки, с упоением повествует о своих сексуальных достижениях.

Марта окончательно расстроилась:

– Слушай, мы же не ставим перед собой задачу исправлять мир! А кто потребовал труп? Уж никак не я.

– Вот и покажем, что насилие всячески осуждаем, это деяние преступное, а не похвальное. К тому же наш убийца будет наказан.

– Знаешь, я больше не могу! Ведь в принципе не пью, а как только прихожу к тебе – лишь пиво и спасает. Из-за тебя алкоголичкой стану!

– Пивоголичкой. Ничего, окажешься в хорошей компании, вся Скандинавия того же придерживается.

– Утешила! Нет уж, постарайся сдержать свои эмоции и считаться с рейтингом популярности наших передач. Ты же понимаешь, что их качество во многом определяется вкусами телезрителя?

– Знаешь, я все же нашего зрителя больше уважала, – мрачно отозвалась я. – Что ж, ошиблась. К тому же вкусы людей надо воспитывать, а не катиться по наклонной. Я бы на вашем месте… о, в данном случае на своём месте! Раз уж я добралась до телевидения, попытаюсь показать, что сама дешёвая популярность вредна и ведёт к деморализации…

– Чьей?! Нашего общества?

– Не только, телевидения тоже, это же очевидно.

– Иоанна, мы хотели делать сериал для людей, а не готовить документацию для суда!

В чем-то она права, холера! Чтобы немного остыть, принесла и себе банку пива и пожаловалась:

– Вот ведь не везёт! Как только попытаюсь доступными мне средствами что-то сделать для людей, ну, скажем, привлечь внимание, пусть скандальным образом, к нашим отечественным свинствам, сразу находятся охотники ставить палки в колёса. Я же не стану выдвигать своей кандидатуры в президенты, на улицу тоже не выйду с транспарантами! Знаешь, эти транспаранты дьявольски тяжёлые. Ну да ладно, успокойся. Ограничимся махинациями меньшего калибра, как-то свяжем их с любовными чувствами, это ведь дозволяется? Вот и договорились. Если же ненароком у меня всплывёт какое-то серьёзное преступление… спокойно! – обещаю тебе, непременно сделаю так, чтобы корни его уходили в коммунистическое прошлое. Черт, ну никак не могу вспомнить, как же настоящая фамилия этого Палека!

Марта облегчённо вздохнула:

– Успокойся, как-нибудь обзовём. Можно и без фамилии, скажем, Шантажист. Ох, погоди, а кто же его у нас убивает? Убийцу нужно наметить с самого начала.

– Так мы же и наметили, как его… Нет, постой, у меня выходит наоборот…

Короче, нам удалось восстановить нарушенный приходом полицейского творческий настрой, и мы принялись навёрстывать упущенное время. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что Цезарь Прекрасный больше навредил нам, чем помог. Реальные преступления самым решительным образом довлели над виртуальными, и в результате мы практически не продвинулись вперёд в развитии действия, ограничившись лишь закреплением ключевых моментов. Остался на посту Плуцек; правда, неясно, то ли в роли жертвы, то ли убийцы. Для такой неуверенности нашлись уважительные причины: ведь архивные материалы, то есть вещдоки, остались в подожжённом здании, а Липчак у нас теперь выступал случайным свидетелем. Разумеется, у нас он никакой не Липчак, а просто одно из действующих лиц в нашем сериале. Очень много времени отнял спор о том, какого именно актёра мы прикончим.

В заключение Марта для верности – чтобы я опять не сбилась с пути истинного – сочла необходимым ещё раз сформулировать нашу главную установку:

– Итак, в теперешней действительности мы имеем дело лишь с мелкими нарушениями, настоящие же преступления коренятся в давно прошедших временах.

Телефонного звонка я не слышала, так как была занята мытьём головы, шум воды все заглушал.

Когда я наконец вылезла из ванной и глянула на свой сотовый, на нем значилось «был вызов», а на нормальном телефонном аппарате мигал автоответчик. Нажала кнопку. Сквозь жуткий шум и завывания – что-то мои телефоны в последнее время стали барахлить – удалось расслышать чей-то голос и даже понять, что кто-то ко мне сейчас приедет. Поскольку голос был вроде бы женским, я решила – едет Марта.

Едет, ну так пусть едет. Никуда уходить я не собиралась, тем более с мокрой головой. Однако на всякий случай принялась её сушить. Не любила я эту процедуру, от фена всегда руки затекают.

Досушить до конца не удалось. Марта опять позвонила, на сей раз на мобильный, который я предусмотрительно захватила с собой в ванную.

– Ты где? – нервно крикнула она.

– В ванной, – чистосердечно призналась я.

– Немедленно вылезай! Я уже у твоего дома, сейчас буду!

И в самом деле, через две минуты домофон возвестил о её приходе.

Пооткрывав все двери, я вернулась досушиваться и отключила фен, лишь услышав топот Марты в прихожей.

– Так ты все же подожгла-таки тот дом? – с порога набросилась она на меня. – А теперь смываешь следы?

От такого наскока даже я начала заикаться.

– Ма… Мартуся, к-какой дом?

– Да тот самый! Наш! Из сценария! Сказать, что я была поражена, – значит ничего не сказать.

– Окстись! Никогда ничего не поджигала, а в сценарии даже не дошла до этой сцены! Марта, опомнись! Я такого не делаю, я только о таком пишу!!! Погоди, ты говоришь – что-то сгорело? – наконец дошло до меня.

– Пока ещё горит. Кайтек помчался с камерой.

– Чудесно, у нас будет настоящий пожар!

Оторвавшись наконец от ручки входной двери, Марта не останавливаясь промчалась в кухню и открыла холодильник.

– У тебя вроде где-то было виски… Ага, вот. Можно? Да что там, иначе не выдержу. Немедленно одевайся, и ходу! Так это не ты подожгла? Правда?

Видимо, дело серьёзное, от Марты толку не добьёшься, а она от меня не отвяжется. Бросилась одеваться, позабыв о мокрой голове. Вспомнила, лишь когда застряла в вырезе кофты, голова в бигудях не пролезала. Спешно извлекла другую, на пуговицах (я о кофте), к черту причёску. Колготки порвались? Сойдут и такие. Марта уже тянула меня за руку. Снимать бигуди было некогда.

– Нет времени! Прикрой чем-нибудь! Едем, не то сгорит!

– Погоди, оставь шляпу, в неё я с ними не влезу! А далеко горит?

– Недалеко, улицу забыла, не до того. То ли Кленовая, то ли Каштановая…

Я замерла с косынкой в руках.

– Решайся, подруга. Они в разных концах города. Если уж мне мчаться как на пожар, так по крайней мере скажи куда. И откуда знаешь, что ещё горит? Может, уже одни угольки остались?

– Какие угольки, я там минуту назад была, только началось. Погоди, спрошу Кайтека… Хотя нет, летим, некогда!

Обмотав всю голову косынкой, схватила сумочку – ох, кажется, вечером вытряхнула из неё содержимое в поисках зажигалки, к черту сумочку, ключи в кармане куртки, от машины тоже. Заперла квартиру, хотя Марта и пыталась мне помешать, помчались вниз по лестнице. На ходу Марта нажимала кнопки своего сотового.

• Предыдущая
• 19/68
• Следующая