Проклятое наследство - Хмелевская Иоанна - Страница 11
- Предыдущая
- 11/63
- Следующая
Следующее звено в цепи странных явлений предстало в особе Лёлика.
Лёлик — один из тех несуразных вечных недорослей, которые так никогда и не становятся взрослыми. Основным жизненным предназначением этого недотёпы с невинными голубыми глазками сиротки Марыси было портить жизнь своим близким. Опорой же в земной юдоли он неизвестно почему избрал меня.
Сто раз проклинала я себя за то, что однажды, не иначе как в приступе полного умственного затмения, свела его с одним знакомым, которому срочно требовалась некоторая сумма денег на короткий срок. Не отдавая себе отчёта в том, к каким последствиям это приведёт, я пригласила их обоих к себе познакомиться и совершить сделку, поскольку у Лёлика деньги были.
Пришли, познакомились, совершили. Речь шла о жалкой сумме в десять тысяч злотых. У Лёлика они действительно были, но, как оказалось, лежали на пятипроцентном вкладе в сберкассе; знакомый высчитал, сколько Лёлик потеряет за месяц, если снимет десять тысяч, получилось около пятидесяти злотых. Он обязался через месяц вернуть Лёлику десять тысяч и ещё пятьдесят злотых, и все было бы хорошо, но через пять дней Лёлик вдруг решил, что эти деньги ему срочно нужны — то ли заплатить за комнату, которую он может снять на длительный срок у выезжающих за границу, то ли за машину, я так и не поняла из его хаотичных стенаний, в общем, без десяти тысяч — ему просто зарез! Десяти тысяч у меня не было, я чувствовала себя виноватой и перед Лёликом, и перед знакомым, сколько нервов мне все это стоило — представить невозможно, а в результате оба имели ко мне претензии. Дело закончилось всеобщим недовольством, знакомый чуть не спятил, собирая по своим знакомым для Лёлика десять тысяч, а Лёлик ныл и канючил, что понёс колоссальные убытки, пятьдесят злотых были спорными, а ему пришлось срочно продать немного долларов (хотя уж тут мы со знакомым были ни при чем) по исключительно низкой цене, а если бы не спешил, то получил бы за них на двести пятьдесят злотых больше, а может, даже и триста злотых, другими словами, судьба нанесла ему чрезвычайно болезненный удар, и вот так всю жизнь.
После этого я поклялась больше никогда, ни за какие сокровища в мире не иметь с ним дела.
Вот почему, когда позвонил Лёлик и загробным голосом известил, что судьба нанесла ему очередной удар, моя реакция была весьма сдержанной.
— Нет, нет, я не могу по телефону, — конспиративным шёпотом надрывался несчастный. — Ведь речь идёт как раз о тех, ну помнишь, которые мне пришлось продавать по дешёвке.
Я поняла, что он говорит о своих долларах, и опрометчиво предложила прийти ко мне и рассказать толком, раз по телефону почему-то нельзя.
Лёлик заявился в тот же день, оторвав меня от каторжной работы в области атомной физики. Был он жутко взволнован, обрамляющая его лицо блонд-бородка предводителя викингов беспокойно металась во все стороны.
— Меня обокрали! — известил он. — Кража со взломом! То есть взлома не было, одна кража. Проникли в квартиру и украли. Наверное, воры, ты как думаешь?
— Нет, марсиане! Что украли-то?
— Все! А какие марсиане?
Вот и попробуй с ним разговаривать нормально!
— Все равно какие. Скажи толком, что у тебя украли? Неужели все? И осталось лишь то, что на тебе?
— На мне этого не было! То есть я не то хотел сказать, а то, что я не носил при себе, оно нормально лежало дома, откуда мне было знать, что они дверь взломают, хотя они и не взломали, а просто отперли, ключом наверное? То есть не ключом, я думаю — отмычкой, а ты что думаешь?
Что я думаю, я ему не сказала, все-таки как-никак я получила неплохое воспитание, и вместо этого вежливо переспросила:
— Что же такое у тебя украли? Что ты держал дома?
Во взгляде Лёлика выразилось безграничное страдание из-за моей непонятливости.
— Как что?! Всю мою валюту! Мою и моего коллеги, ну ты знаешь, он пересылал их жене, чтобы купила запчасти к машине, а я никак не мог ей отдать, ведь она ещё не вернулась из Советского Союза, то есть раз вернулась, но меня тогда не было, и она опять уехала. Она там в длительной служебной командировке, а он не велел тёще отдавать, только жене, вот я и ждал её. И держал их дома. Ну а теперь кража со взломом, то есть взлома не было, только кража, жена с тёщей на ножах, а они хотели машину починить и продать, может, стоит купить, ты как думаешь? Ведь эта машина…
— Стоп! — прервала я, потому что о коллеге, машине, жене и тёще на ножах слышала уже тысячу раз. — Если я тебя правильно поняла, у тебя украли всю твою валюту? Твою и чужую? Сколько всего?
— Я заработал две тысячи четыреста долларов, но перед возвращением из-за границы потратил триста, нет, погоди, двести пятьдесят, нет, все-таки триста, а потом ещё сто пятьдесят…
— Так сколько же ты привёз?
— Потом магнитофон купил, там дешевле, так что ещё сто восемьдесят, хотя были и более дешёвые…
— Ну хорошо, купил магнитофон, сколько у тебя осталось, я спрашиваю?
— Но ведь мне ещё пришлось вот теперь продать, я же тебе говорил, колоссальные убытки…
— Сколько осталось, я спрашиваю?! — заорала я диким голосом.
Лёлик вздрогнул от неожиданности:
— Ты что? Ах да. Тысяча девятьсот.
— А коллега тебе сколько дал? — быстро спросила я, лишая его возможности вновь приняться за свои бесконечные подсчёты и по новой объяснять, почему у него уже нет двух тысяч четырехсот долларов.
— Тысячу пятьсот.
— Значит, всего три тысячи четыреста. Неплохо. А что ещё украли?
— Больше ничего. Мамочка держала в шкафу две с половиной тысячи злотых, так их не тронули. Лежат.
— Ну и прекрасно! А когда это произошло?
— Вчера или позавчера, потому что в воскресенье ещё были, а сегодня уже нет.
— В милицию ты сообщил?
Лёлик перепугался так, что стал заикаться.
— В мили… в милицию? Да ты что? Ведь это же доллары!
Тут я уже перестала сдерживаться, позабыв о своём хорошем воспитании.
— Ну и что с того, что доллары, кретин ты этакий! Ведь они же у тебя законные!
Лёлик вытаращил голубые глазки и принялся молоть какую-то чушь. Миллион раз объясняла я этому недоделанному, что его доллары совершенно легальные, что он заработал их за границей честным трудом, что на родину привёз с соблюдением всех правил — вписал в таможенную декларацию, предъявил на границе, уплатил налог. Более легальных долларов вообще не может быть! И все мои объяснения пошли псу под хвост: до Лёлика ничегошеньки не доходило. Вот и сейчас он попеременно то заламывал руки, то драл бороду в приступе отчаяния.
Наконец он выговорил:
— Но ведь я… Но ведь я же работал в ФРГ!
— Шпионом?
— Да нет, ты что? Шпионом я не умею.
Что правда, то правда. Из него такой же шпион, как танцор из паралитика.
— Я не работал шпионом, ты же знаешь, я работал в учреждении.
— Знаю, в международном научно-исследовательском строительном институте. И не только я знаю, это и в твоём паспорте записано, и все, кому положено, знают.
— Так почему же шпионом? — спросил он с миной смертельно озадаченного барана.
— Вот и подумай сам, — уклонилась я от ответа на поставленный бараном вопрос. — У тебя бьшо легально нажитое имущество. Его похитили. Значит, надо немедленно сообщить в милицию!
— Ну да, а они станут спрашивать, откуда у меня доллары…
— …а ты им скажешь! И даже докажешь на бумаге!
— Ну да, а у меня были ещё доллары коллеги… Прицепятся, что я их незаконно привёз.
— Нашими таможенными правилами не возбраняется привозить в страну валюту. Вывозить воспрещается, а не ввозить. Ты их в декларацию вписал, когда ввозил?
— Вписал. Но вписал все вместе, как свои…
— Попробовал бы вписать как чужие! То, что ввозишь, — твоё, и кому какое дело до этого? Каждому понятно, что нижнюю юбку ты везёшь не себе, а мамочке, но ты же не пишешь, что она чужая? Главное, доллары ты провёз легально и приобрёл их законно.
— А вот недавно я часть продал…
- Предыдущая
- 11/63
- Следующая
