Крокодил из страны Шарлотты - Хмелевская Иоанна - Страница 7
- Предыдущая
- 7/55
- Следующая
Зачем убийце понадобилось, чтобы Алиция уснула после его ухода? А затем, чтобы вернуться и убить ее. Но почему он не сделал этого сразу? Оставил ее в добром здравии, позволил кое-что предпринять… Вот-вот! Интересовался, что она предпримет, напуганная его приходом! Хотел таким образом что-то выведать!
Так кто же это мог быть? Тот, о ком она слишком много знала, или тот, кто хотел сам знать столько же?
И тут меня бросило в дрожь. Может, теперь и я слишком много знаю? Как ни крути, а по всему выходит, что надо держать язык за зубами! Ни в чем не признаваться! Строить из себя дуру набитую, особого труда мне это не составит…
Стоп! Есть еще одно объяснение, простенькое и понятное. Алиция держалась начеку, так просто не далась бы – могла поднять крик, сопротивляться… Убийца хотел сделать свое черное дело без лишнего шума. Или ему зачем-то понадобилось уйти… Скажем, показаться свидетелям… Ведь Алиция была еще жива…
И тут у меня возникли всякие соображения насчет алиби – не в нем ли собака зарыта?.. Но я сразу запуталась. Ведь убийце все равно пришлось бы вернуться. Нескладно получается.
Как он подсунул ей снотворное? Ну, тут уж додуматься нетрудно, влил или подмешал во что-то, что она непременно должна была выпить или съесть. Что это могло быть? Конечно же, кофе. Кофе первым делом, а еще сигареты, яйца… Если он сделал ставку на ужин, то насчет яиц мог не сомневаться – яйца были ее слабостью.
Я вдруг стала сбиваться с мысли – оказалось, из-за того, что майор пытается со мной заговорить. Но переключиться с яиц мне не удалось.
– Яйца, – вырвалось у меня по инерции. – Может, где-то найдется скорлупа, проверьте, пожалуйста.
– Вы о чем? – удивился майор.
Я кое-как справилась с царящим в голове сумбуром и коротко выложила свои соображения насчет снотворного, изо всех сил стараясь не проговориться о телефонном звонке. Майор задумался.
– Ну что ж, возможно, вы правы. Пока еще ничего не установлено, нет результатов анализа. Яйца, говорите?
Он пошел было на кухню, но на пороге остановился, не решаясь, видимо, выпускать меня из виду, и командировал на исследование мусора своих подчиненных. Потеряв нить мыслей, я теперь наблюдала за его действиями.
– Доктора Гржибека все еще нет? – обратился он к кому-то в прихожей.
– Нет, – ответили ему. – Сегодня его уже не разыскать. Так как, гражданин майор, будем убирать тело?
– Да надо бы. Подождите немного, пока все здесь не закончим, и тогда уж отвезете в морг. Вскрытие придется отложить до завтра.
Меня всю затрясло от этих слов, нечеловеческим усилием я отогнала от себя жуткую картину: прозекторская, а в ней Алиция. Майор снова обернулся ко мне:
– У меня к вам просьба. Позвольте заодно взять у вас отпечатки пальцев. Кому-то другому я бы подсунул для отвода глаз что-нибудь подержать, но с вами незачем ломать комедию, верно?
– Да я и сама хотела предложить, я тут, по-моему, залапала все подряд. Без лишних хлопот сможете меня исключить.
В недобрый час дернул меня черт за язык. Знать бы, сколько еще предстоит хлопот, каким окажется это «исключение», бежала бы куда глаза глядят. Но ясновидением я не страдала, так что со спокойной душой снова погрузилась в свои догадки и домыслы.
Убийца забрал с собой микрофон, воткнутый вместо сучка в дверной косяк. О галлюцинации и речи нет, тогда я еще была в полном порядке, ум за разум у меня начинает заходить только сейчас. Возможно, тут имелся не один микрофон, возможно, квартира насквозь была нашпигована всякой подслушивающей пакостью. Теперь-то уж поздно гадать. Где он прятал магнитофон? Скорей всего, в каком-нибудь доступном месте – если вообще им пользовался…
Какого черта они раскрошили свечи?
И кто раскрошил? Алиция? Преступник? Сколько времени они горели?
Вот где в первую очередь надо разобраться. Кому и зачем понадобилось превращать в груду стружек красивые красные свечи? Никакого конкретного объяснения в голову не приходило, но чутье подсказывало, что здесь можно найти ключ ко всей загадке. На всякий случай майору об этом лучше не говорить.
Я прошла в другую комнату, якобы заинтересовавшись свалкой на письменном столе. Подсев поближе, напустила на себя задумчивость, в рассеянности уставившись на красный холмик. Да, их зажигали, это заметно невооруженным глазом. Сравнить бы остатки с теми целыми, что у меня дома! Увы, нельзя даже сгрести эти стружки в подобие свечи, майор велел ни к чему не прикасаться.
Осталась жалкая кучка, и на половину свечи не наберется. От силы на треть. Часа три горели, ну, три с половиной. Наверно, она их зажгла, когда пришел этот… гость.
Побыл, ушел, вернулся… Почему не тронул надпись на стене? Дурацкий вопрос, а что бы он сделал? Забрал бы стенку с собой? Соскребать пришлось бы до утра. Но не мог же он не заметить, что надпись появилась после его ухода! Наверняка пытался в ней разобраться. Добро бы человек посторонний, ну а если посвящен в ее дела?..
Я чуть не взвилась в кресле. Силы небесные, а вдруг он все понял?
Майор в это время снимал у меня отпечатки пальцев. Что-то говорил мне, я что-то невпопад отвечала. Ужасная мысль терзала меня: если этот подонок понял смысл завещания, то понял и то, что предназначено оно МНЕ!
И если он не законченный идиот – а все доказывает, увы, обратное, – ему известно, что я сейчас здесь, что завещание я прочла, приняла к сведению, ему ясно, что над его головой нависла смертельная угроза. И теперь он на эту самую голову встанет, лишь бы отвести от нее опасность. Костьми ляжет, чтобы опередить меня! Ну, это мы еще посмотрим. Еще неизвестно, кто кого. Времени, правда, у меня в обрез, надо срочно выполнить все, что мне наказала Алиция. Но как?!
Конверт, который мне нужно найти, лежит в прадедовском кофре. Кофр находится в прачечной, а прачечная – на чердаке одного старого дома в Копенгагене. В Копенгагене, на площади Святой Анны…
– Поздновато уже, – сказал майор, – но хорошо бы вам прямо сегодня съездить со мной для дачи показаний. Пока еще все свежо в памяти.
Я всей душой симпатизировала майору. Я больше всего на свете хотела бы разоблачить и наказать убийцу. Но чего бы мне сейчас хотелось меньше всего, так это ехать к майору для дачи показаний.
Я не владела собой, не владела своей мимикой, паническое мое состояние заметил бы и слепой, а мне надо было стоять насмерть, не проговориться ни словом. Притом пытать меня будет не кто иной, как майор – у него-то и пень заговорит.
– А может, нам поехать на моей машине? – только и спросила я обреченно. – А то мне некуда ее девать.
Майор согласился не задумываясь.
– Хорошая машина, – воздал он должное моему «вольво». – За границей куплена?
Я кивнула головой и чуть было не брякнула что-то вроде «заработана потом и кровью», но вовремя прикусила язык. Странной истории ее приобретения касаться незачем, да и кровью здесь вовсе не пахнет, а всякого вранья мне предстоит нагородить еще столько, что лучше пока обойтись без него. И вообще я бы на своем месте без особой надобности рта не раскрывала. Молчание – золото!
В управлении мне принесли кофе, я закурила сигарету и постаралась мобилизовать все свои умственные способности. Насколько я знаю майора, глаз у него наметанный, сразу заметит, что душа у меня отчего-то не лежит к правде, но тут уж ничего не поделаешь.
– Вы были очень привязаны к своей подруге? – спросил он скорее утвердительно.
Вопрос поверг меня в изумление; что он такое спрашивает? Была ли я к ней привязана?!
– Сказать «привязана» – значит не сказать ничего, – возмутилась я. – Тут другое. Алиция была для меня не просто подругой. Она была… Она была человеком, которому я доверяла больше, чем самой себе… Погодите, дайте помолчать, я все-таки не железная…
Я вдруг представила себе, что Алиции больше нет, и пришла в такое отчаяние, что чуть волком не взвыла прямо здесь, в милицейском кабинете. Но не затем я сюда приехала. Алиция возложила на меня исполнение последней своей воли, доверилась мне, и я не я буду, если ее подведу. А того, кто Алицию убил, задушу собственными руками.
- Предыдущая
- 7/55
- Следующая
