Выбери любимый жанр

Криптограф - Хилл Тобиас - Страница 26


Изменить размер шрифта:

26

— Кто там?

— А это — последнее мамино приобретение. Ей до смерти хотелось, чтобы ты его увидела. Его зовут Макс, он грузчик. Рассказывает такие вещи о чемоданах, ты ни за что не поверишь. Наверное, тебе придется с ним разговаривать. Прости. — Она стоит у плиты, руки все движутся, движутся. — Маловато места для социальных маневров, нас всего четверо.

— Четверо?

— Я так и знала, — говорит Ева из дверей. Интересно, сколько она уже там стоит, не совсем еще расплескав «Морской Бриз», глядя на дочерей сухо и критично. — Правда, я надеялась, что ты догадаешься. Целыми днями изучаешь посторонних, я думала, ты понимаешь свою сестру. Но, как видно, нет. И я ведь пыталась, предупреждала, но до тебя было не добраться. Глупая девчонка.

Анна кладет нож. Вспоминает ярлыки на компьютере, в порядке поступления, — непрочитанные послания. Свой побег от собственной жизни, что неминуемо отменил жизни других.

— Что происходит?

Мать хмурится. Марта у плиты, оперлась на руки.

— Эндрю, — начинает Ева и нерешительно замолкает. — Эндрю и Марта…

— Мама пытается сказать, — говорит Марта, — что у нас с Эндрю проблемы, уже несколько месяцев. Прости, я тебе не говорила. Все собиралась. В общем, Эндрю решил пожить какое-то время один.

— Марта. Когда? Давно?

— Почти месяц, — говорит Ева. — Приходил за вещами пару недель назад. С тех пор его никто не видел.

— Но его работа…

— Он уволился.

— Я не знала, — говорит Анна. — Понятия не имела.

— Конечно. И не спрашивала. — Ева поворачивается к ней. — Я сильно сомневаюсь, что ты спрашивала сестру хоть о чем-нибудь.

— Хватит, — говорит Марта.

— Ты спрашивала?

— Допрашивала ли я свою сестру? Нет. Я задаю достаточно вопросов на работе.

— «Как у тебя дела?» — это нормальный, обычный вопрос.

— Хватит, — повторяет Марта, но голос глухой, когда она пытается говорить громче, — почти как я, с невольным содроганием думает Анна. Плечи Марты, настолько шире и сильнее, чем Анны и их матери, настороженно сутулятся.

— Ну, — говорит Ева, — поздравляю, Анна. Хочешь выпить или у тебя в запасе остались еще сюрпризы?

Никто не отвечает. Она берет бокал. Крышка кастрюли дребезжит и подпрыгивает. Марта выключает огонь, поворачивается. Лицо у нее красное.

— Он готов, — говорит она. — Все готово. Пора есть, — говорит она им обеим, точно спрашивая разрешения.

Не ужин, а катастрофа. В течение двух перемен блюд никто не разговаривает, исключая Макса, грузчика — Макса; Макс говорит и говорит, все больше волнуясь в тишине, не понимая, что происходит, и широкое лицо его лоснится — пот и водяной пар от рыбы.

Затем они обмениваются подарками. Ева дарит Анне плетеный узорчатый пояс из металлических колец, ленту сверкающего металла, годится, чтобы носить под ней пистолет. Макс-грузчик — которому Анна дарит музыку, купленную для Эндрю, — вручает ей косметичку из кожи настоящего пони. И небольшой пакет от Марты — избранные стихи Т.С. Элиота, 1936 года, первое издание, почти в идеальном состоянии, с зазубренными страницами, где нож для бумаги скользнул неосторожно, оставив следы нетерпения или волнения почти вековой давности. Для моей сестры, последнего книжного червя, написала Марта на открытке. Ты же еще читаешь книги, спрашивает она, так ведь? Да, отвечает Анна, да, она еще читает книги.

Телефон звонит, когда она уже почти дома, отвлекает ее от дороги и словно пробуждает ото сна. По радио певец за певцом поют о любви, и все — скверно, или так ей кажется этим вечером. Она приглушает звук почти до нуля и сворачивает на обочину.

— Ну, — говорит Ева, — тебе стыдно?

— Конечно. Я не знала.

— Я знаю, дорогая. Хотя я не уверена, что в подобных обстоятельствах неведение может служить оправданием. Ты уже дома? По звукам не похоже.

— Нет. — В машине вдруг становится слишком тесно. Она снимает ремень безопасности, открывает дверь. Плечом держит трубку. — Я еще не добралась. Лед на дорогах. Все было ужасно, правда?

— Исключительно плохо, да. Никогда в жизни рождественский ужин так не походил на тайную вечерю.

Анна выходит из машины, встает под голыми кронами деревьев. Вверху чистое небо светится холодными звездами.

— У него другая женщина?

— Нет. Знаешь, я, наверное, предпочла бы это. Несколько лет назад Марта решила, что он встретил кого-то в Мэне. Оказалось, ничего такого или, по крайней мере, ничего серьезного. Но теперь я даже хотела бы, чтоб кто-нибудь был. Это я могла бы понять. И если бы она жила в Штатах, я могла бы ее найти, — говорит она тихо. — Тут у всех оружие, знаешь ли.

— Тогда в чем дело?

— В деньгах, — говорит Ева, откровенно, как сами деньги. — Он хорошо заботился о Марте, в финансовом отношении, но в последние месяцы что-то пошло не так. Она знала, что были проблемы, но не знала, что все так серьезно.

Пауза. Эхо маленькой комнаты, Ева одна в доме своей дочери.

— Мне очень жаль, — говорит Анна. — Прости за сегодня.

— Я знаю, что тебе жаль. Конечно, тебе жаль. Я не ожидала, конечно, что мы возьмемся за руки и все вместе войдем в новый год. Но мы же семья, в конце концов. И если уж говорить откровенно, во всем виноват Эндрю. Но я думаю об этом с тех пор, как ты ушла. Мне нужно тебя кое о чем спросить.

— О чем?

— Я хочу знать, ты увидишь его еще раз?

— Кого?

— Человека, с которым работала. Джона Лоу. — Мимо проносится машина, слишком ярко и быстро. Анна отшатывается. Она не может дышать, сердце будто набирает скорость. — Ты подслушивала?

— Я не видела на двери никаких табличек «Секретный Разговор»…

— Ну, так это был секретный разговор.

— Но теперь это неважно, правда? Ты с ним увидишься?

Вдоль дороги тянется низкая ограда. За ней обрыв, за ним высокий подлесок ныряет в непроницаемую мглу. Анна садится спиной к листве. Дрожит. Пальто в машине.

— А что?

— А то, — говорит Ева, — что Марта сказала, вы с ним поладили. А этот человек бросил твою сестру в беде.

На секунду она приходит в замешательство, не только от фразы, но и от самой ситуации. Насколько она помнит, у Марты никогда не было неприятностей, ничего серьезного, никогда не распускалась и не сдавалась.

— Что ты…

— Анна, — говорит мать, пытаясь сохранять терпение, но голос срывается в отчаянии и замешательстве. — Все просто. Эндрю биржевик. Он плохо сыграл, ошибся, и теперь ему нечем заплатить долги. Сумма, впечатляющая по любым меркам, она проглотит дом и Марту вместе с ним. Марта очень хороший адвокат, когда-нибудь может стать судьей, так все говорят, но у нее всегда было туго с деньгами, а банкроты-адвокаты судьями не становятся. Марта с Эндрю жили на широкую ногу, постоянно перезакладывали имущество, а мне как-то не верится, что Марта найдет работу, которая вытащит ее из долгов, это и в лучшие времена было сомнительно, а сейчас времена далеко не лучшие. Эндрю забрал почти все их сбережения и на удивление умело замел следы. Твоей сестре нужна помощь. Ей нужно время. Ты слушаешь?

— Да.

— Ты понимаешь, о чем я?

— Да, — Анна кивает пустоте, деревьям, холодной дороге. — О том, что мы должны ей помочь. Мы с тобой. — Но она уже знает: мать совсем не о том.

— Не глупи. Мы? Тебя никогда не заботили деньги, а я никогда особо не старалась их беречь. У нас нет денег, Анна, это очень просто. Но есть люди, у которых они есть. Люди, которые больше ни о чем не думают.

— Джон не такой, — говорит она. — Ты об этом?

— А ты как думаешь?

— Я не знаю, потому и спрашиваю, я просто не могу… — Она давит гнев, не дает ему вырваться. В голове знакомое ощущение дрейфа, как в замедленной съемке: Эрит-Рич, машина, девочка на дороге. — Ты хочешь сказать, что Джон Лоу должен дать нам денег?

— Не должен. Должен — ужасное слово. Мог бы. Он может их дать, если захочет. — Обида и оборона. — Не то чтобы он не мог без них обойтись.

Она пытается думать, вполуха слушая нетерпеливое дыхание матери.

26
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Хилл Тобиас - Криптограф Криптограф
Мир литературы