Змеиный маг - Уэйс Маргарет - Страница 8
- Предыдущая
- 8/89
- Следующая
Чувствуя на себе множество взглядов (и один — в особенности), я обвила прядь волос вокруг гвоздя, приставила гвоздь к борту корабля и уже была готова хорошенечко стукнуть по нему, как: услышала пробежавший по толпе приглушенный шум. Он напомнил мне шум моря во время нечастых на Челестре штормов.
Я помню, что первым моим чувством было раздражение из-за того, что кто-то или что-то испортили мне такой момент. Понимая, что внимание толпы сейчас привлечено не ко мне, я опустила молоток и с негодованием обернулась посмотреть, чем вызвана суматоха.
Взгляды всех гарганов — мужчин, женщин и детей — были прикованы к морю. Там показалось что-то непонятное. Те, кто был пониже других, становились на цыпочки и вытягивали шеи, чтобы лучше видеть происходящее.
— Это носовые украшения, — проворчала я, стараясь рассмотреть, что творится вокруг корабля, но мне это плохо удавалось. — Элэйк и Сабия все-таки прибыли, хоть и не к началу. Ну ладно, жаль, конечно, что они опоздали, но теперь им придется подождать. А мне надо продолжать.
Но по выражению лиц гномов, которые стояли ниже меня и хорошо видели море, мне стало ясно, что то, что показалось в море, не было ни нарядной лебединой ладьей, которые мы строим для эльфов, ни крепкой рыбацкой лодкой, которые мы строим для людей. Если бы это был кто-то из них, гномы бы уже трясли бородами и размахивали руками. Но сейчас бороды были приглажены, а это явный признак того, что гномы встревожены, и матери подзывали детей, до этого бегавших без присмотра, поближе к себе.
На платформу вскарабкался маршал.
— Фатер, вы должны на это посмотреть! — закричал он.
— Стойте здесь! — приказал отец нам, спустился с платформы и заспешил вслед за маршалом.
Церемония была безнадежно испорчена. Я сердилась из-за этого, сердилась потому, что никак не могла увидеть, что происходит, и потому, что отец нас бросил. Я стояла с молотком в одной руке и прядью волос в другой и проклинала судьбу, сделавшую меня принцессой и загнавшей на эту платформу в то время как все остальные уже увидели, что там случилось.
Я не смела ослушаться отца — если гномья девушка не слушается родителей, ей могут остричь бакенбарды, а это очень унизительно, — но я решила, что он не очень рассердится, если я подойду к краю платформы. Может, я оттуда хоть что-нибудь увижу. Я шагнула вперед и почувствовала, что сейчас мама прикажет мне вернуться, но в эту минуту на платформу вспрыгнул Хартмут и подбежал к нам.
— Мутер, фатер прислал меня охранять вас и вашу дочь, пока он не вернется, — сказал он, почтительно поклонявшись.
Но глаза его были прикованы ко мне.
В конце концов, судьба знает, что делает. Я решила остаться на месте.
— Что там случилось? — с беспокойством спросила мама.
— Да ничего особенного, — небрежно ответил Хартмут. — На воде появилось масляное пятно, а некоторым гномам померещилось, что оттуда торчат головы, только смотрели они наверняка сквозь кружку эля. Это больше похоже на косяк рыбы. Уже отправили лодки, чтобы разобраться, что к чему.
Мама, кажется, успокоилась. А я — нет. Я видела, что Хартмут внимательно следил за маршалам, ожидая приказа, И хотя он старался вежливо улыбаться, его лицо оставалось напряженным.
— Я думаю, мутер, — продолжал он, — вам будет лучше сойти с платформы, пока мы не разберемся, откуда взялось это пятно.
— Вы правы, юноша. Грюндли, отдай мне молоток. Ты его держишь с совершенно дурацким: видом. Я пойду найду твоего отца. Нет, ты оставайся здесь, с этим гвардейцем.
Мама поспешно спустилась с платформы и нырнула в толпу вслед за отцом. Я была ей очень благодарна.
— Ваш вид вовсе не дурацкий, — обратился ко мне Хартмут. — По-моему, вы выглядите замечательно.
Я потихоньку подвинулась поближе к молодому гному, и моя рука, в которой уже не было молотка, как-то оказалась в его руке. Лодки отчалили от берега и понеслись по морю, подгоняемые ударами весел. Мы тоже покинули платформу и вместе с остальными гномами заспешили к кромке воды.
— Как по-вашему, что там такое? — спросила я у Хартмута, понизив голос.
— Не знаю. — Теперь, когда мы были одни, Хартмут уже не скрывал беспокойства. — Мы уже неделю слышим непонятные истории. Дельфины рассказывают о странных существах, которые плавают по Доброму морю: змеях, у которых кожа покрыта маслом, загрязняющим воду. Любая рыба, подплывшая слишком близко, оказывается отравленной.
— Но откуда они взялись? — я подвинулась еще ближе.
— Этого никто не знает. Дельфины говорили, что когда морское солнце изменило свой путь, оттаяли несколько морских лун, которые были замерзшими Единый ведает сколько времени. Возможно, эти змеи явилась с одной из этих лун.
— Смотри! — ахнула я. — Что-то случилось!
Гномы в своих маленьких лодках перестали грести. Некоторые подняли весла и замерли, всматриваясь в глубину моря. Другие, наоборот, поспешно направились к берегу. Я не видела ничего, кроме масла на воде — зеленоватого пятна с бронзовым отливом, которое появилось на волнах и затянуло пленкой борта лодок. И еще я почувствовала запах, от которого к горлу подступила тошнота.
Хартмут судорожно сжал мою руку. Вода начала отступать! Я никогда не видела ничего подобного — словно гигантский рот втягивал воду в себя.
Некоторые лодки уже достигли берега и теперь лежали на мокром, измазанном маслом песке. Но лодки, которые оказались подальше, затягивало вместе с водой! Моряки гребли изо всех сил, отчаянно сражаясь с водоворотом. Подлодки оседали все ниже, их швыряло из стороны в сторону, и они со скрежетом сталкивались бортами.
И тогда над волнами поднялась огромная голова. Она была покрыта красно-зеленой чешуей, которая блестела и жутковато переливалась в солнечных лучах. Но эта голова была маленькой по сравнению с шеей. Похоже, это существо было одной сплошной шеей, до самого хвоста. Змей двигался, жутко извиваясь. Когда он впервые взглянул на нас, его глаза были зелеными, но затем они загорелись мертвенным красным светом.
Змей поднимался все выше и выше, и вместе с ним поднималась вода.
Это было чудовище неимоверных размеров. Казалось, но было высотой в половину горного склона.
Я увидела, что на меня надвигается водяной вал, и испугалась, что меня сейчас унесет, Хартмут обнял меня и заслонил своим телом.
Змей поднялся на невероятную высоту, а затем обрушился на флагманский корабль и пробил в его корпусе зияющую брешь. На берег нахлынула огромная волна.
— Бегите! — закричал отец, и его голос перекрыл крики перепуганной толпы. — Бегите в горы!
Гномы повернулись и побежали. Даже в такой ужасный момент не было ни беспорядка, ни паники. Стариков, которые не могли быстро бегать, несли на руках их сыновья и дочери. Матери подхватили младенцев, детей постарше посадили на плечи отцы.
— Грюндли, беги! — подтолкнул меня Хартмут. — Я должен вернуться к своему отряду.
Он вскинул свой топор и помчался обратно, чтобы присоединиться к армии, которая уже стояла у кромки воды, прикрывая отход мирного населения.
Я знала, что надо бежать, но меня охватила такая слабость, что я едва держалась на ногах. Я смотрела на змея, который остался невредим и снова поднимался над обломками корабля. Его пасть распахнулась в беззвучном смехе, и он нанес удар по следующему кораблю. Дерево затрещало и раскололось. Из моря появилось еще несколько подобных тварей, которые принялись крушить обломки кораблей и попадавшиеся им лодки. Поднятые ими волны бились о берег, усугубляя разрушение.
Лодки переворачивались, и их экипажи оказывались в воде. Многих поглотила пучина, и они исчезли в маслянистой пене. Но армия продолжала стоять, преграждая змеям дорогу. Хартмут был самым смелым, он стоял в воде и держал топор на изготовку, угрожая змеям. Но змеи не обращали на них внимания и продолжали крушить все суда, стоявшие в порту, пока не остался только королевский корабль, на котором мы плавали на Фондру и на Элмас.
Тогда змей остановился и поглядел на нас и на устроенное им разрушение. Его глаза из красных сделались зелеными, а взгляд стал вялым и немигающим. Он медленно поводил головой из стороны в сторону, и мы съеживались под этим взглядом. Когда он заговорил, остальные змеи перрстали громить корабли и стали слушать.
- Предыдущая
- 8/89
- Следующая
