Судьба Темного Меча - Уэйс Маргарет - Страница 15

• Предыдущая
• 15/101
• Следующая

— Получи, мерзкое отребье! Получи! — сердито приговаривала метла, охаживая оторопевшего наемника со всех доступных сторон. Немало крепких ударов пришлось и по голове стражника, и по спине. Потом метла просунулась между ног бандита и крутнулась — тот не устоял и грохнулся на землю. Лежа на земле, разбойник прикрывал голову руками, но неумолимая метла продолжала осыпать его ударами, всякий раз приговаривая: «Дрянь! Дрянь!»

У каталиста сложилось смутное впечатление, что напавшие на них разбойники в конце концов разбежались. Он попытался подняться, но в ушах зашумело, голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Сильные и на удивление нежные руки помогли ему встать на ноги. Хотя слова, как всегда, были сухи и холодны, Сарьон все равно чувствовал больше, чем слышал, — и эта теплота и искренняя забота глубоко тронули его.

— С тобой все в порядке?

Ослабевший, измученный каталист посмотрел Джораму в глаза. Что он надеялся увидеть — поверив тому, что почувствовал в голосе юноши, — он и сам не знал.

Наверное, живую плоть и кровь. Но увидел только холодный камень.

— С тобой все в порядке, каталист? — холодно повторил свой вопрос Джорам. — Ты сможешь идти сам или придется тебя нести?

Сарьон вздохнул.

— Я смогу идти, — сказал он и с достоинством отстранился от юноши.

— Хорошо, — бросил Джорам. — Тогда посмотри, что там со стариком.

Он показал на Андона, который уже встал и теперь печально оглядывался по сторонам. Трое бандитов лежали на земле. Остальные разбежались, оставив своих товарищей. Двое наемников были уже мертвы — их тела изуродованы, а шеи сломаны страшными челюстями зверя. Сарьон поразился, что совершенно не сожалеет о гибели этих людей и, даже наоборот, глядя на их трупы, испытывает некое мрачное удовлетворение. Это потрясло каталиста до глубины души. Третий разбойник лежал немного поодаль, еще живой. Он громко стонал. Его лицо и голова были покрыты красными вздувшимися рубцами. Из одежды торчали прутья, выпавшие из метлы, похожие на потрепанные перья. Над избитым бандитом возвышался Симкин.

— Дрянь! — пробормотал юный щеголь и напоследок еще раз пнул наемника.

Бандит взвыл и снова прикрыл голову руками. Симкин фыркнул и, изящным жестом вынув из воздуха оранжевый платок, промокнул лоб.

— Жуткая была драка, — заметил он. — Я даже вспотел.

— Ты! — Мосия, снова обретший свой привычный облик, сидел на пороге под дверью и тяжело дышал на манер зверя, которым только что был. Из ссадины у него на голове текла кровь, мокрое от пота лицо было измазано в пыли и грязи, одежда превратилась в рваные лохмотья. Молодой маг прислонился спиной к двери и старался поскорее отдышаться. — Я никогда... никогда не имел дела с такой... с такой магией! — признался он, хватая ртом воздух. Потом Мосия прикрыл рукой глаза и сказал: — Так кружится голова...

— Это ощущение скоро пройдет, — мягко сказал Сарьон. — Я и подумать не мог, что ты такой могущественный маг, — добавил каталист, придумывая, какими словами он сможет успокоить и приободрить Андона.

— Я тоже, — признался потрясенный Мосия. — Я... Я не помню даже, как это пришло мне в голову. Просто... Симкин сказал что-то про большого волосатого зверя, и этот образ возник в моем сознании — а потом в меня хлынула магия! Мне показалось, будто Жизнь из всего, что есть вокруг, вдруг потекла в меня, сквозь меня... Я почувствовал себя в тысячу раз более Живым! И я...

— Ой, да кому какое дело, что ты там чувствовал! — нетерпеливо оборвал его Джорам. — Заткнись уже, хватить болтать об этом! Мы же вроде собирались убраться подальше из этого треклятого места!

Мосия мгновенно замолк, проглотив недосказанные слова, и поднялся на ноги. Его глаза сверкали от гнева. Андон смотрел на Джорама, крайне удивленный. Симкин, смутившись, начал негромко насвистывать какую-то песенку. Один только Сарьон понял, что так задело Джорама. Он тоже почувствовал болезненный укол зависти. Он тоже знал, каково это — завидовать тем, кто благословлен даром Жизни.

Все молчали и только смотрели друг на друга, всем было неловко, и никто, похоже, не знал, что делать дальше. Все происходило как будто во сне, а не на самом деле. В окнах неприглядных кирпичных домиков загорелись огни. Свет отразился тусклыми бликами в открытых глазах мертвецов. Возле кузницы засверкали обнаженные ножи и кинжалы, наконечники копий и стрел. Вдалеке, в центре поселка, послышались крики, которые с каждой минутой становились все громче.

— Джорам прав, — сказал наконец Сарьон. Каталисту хотелось поскорее избавиться от неприятного ощущения — он как будто стоял здесь и при этом был где-то еще, в другом месте. — Солнце уже садится. Мы должны уйти до заката.

— Уйти? — Андон первым вернулся к реальности и в недоумении уставился на каталиста. — Но вы не можете уйти, отец! Послушайте! — Морщинистое лицо старика перекосилось от страха. — Нашей мирной жизни настал конец! Они...

В этот момент зазвенел гонг — яростно, зло.

— Обучение! — воскликнул Андон и разом помрачнел.

Гонг, призывающий к началу ритуала, прозвучал девять раз. От его пронзительного звона содрогались и тела, и души. Сарьон почувствовал, как подрагивают его ноги, и подумал: «Неужели даже сама земля дрожит от ярости?»

— Это война, — мрачно сказал Джорам. — Куда идти, Симкин?

— Сюда, по этому переулку, — Симкин указал направление. Его обычные легкомысленные манеры словно растаяли в воздухе, вместе с оранжевым шелковым платком. Он сорвался с места и побежал.

— Скорее! Не отставайте! — поторопил остальных Джорам. — А не то потеряем его из виду.

— Неужели нам может так повезти? — проворчал Мосия. Потом торопливо пожал руку старому чародею. — Прощай, Андон. Спасибо вам за все.

— Да, спасибо вам, — поспешно сказал Джорам и бросил последний взгляд на кузницу.

Шум сражения стал громче и раздавался уже ближе. Оглянувшись еще раз, Джорам помчался по переулку, Мосия — за ним. В сумерках Симкина было почти не видно, но перо на его шляпе трепетало на ветру, словно флажок. Джорам обернулся снова.

— Скорее, Сарьон!

— Вы бегите, я вас сейчас догоню, — сказал каталист.

Ему не хотелось уходить, но остаться он боялся.

Андон, видимо, понимал, что чувствует каталист. Старик устало улыбнулся.

— Я знаю, почему вы уходите от нас. И наверное, я должен бы поблагодарить вас за то, что вы уносите отсюда темный камень. По крайней мере, от этого искушения мы будем избавлены. — Чародей вздохнул и тихо добавил: — Но мне жаль с вами расставаться. Да пребудет с вами Олмин, отец.

Сарьон хотел тоже благословить старика, но не смог произнести нужные слова. Говорят, что в древнем мире те, кто продавал свою душу силам тьмы, больше не могли произносить имя Бога.

— Каталист! — донесся раздраженный крик Джорама.

Сарьон повернулся и оставил старого чародея, так ничего и не сказав. Отбежав в глубь переулка, где сумерки скрыли его из виду, каталист оглянулся. Андон стоял посреди улицы, возле трупов убитых наемников Блалоха. Его плечи поникли, голова опустилась. Старик закрыл лицо ладонями — и Сарьон догадался, что он плачет.

Когда поселок чародеев остался позади, Симкин повел своих подопечных на север, через лощину, заросшую густым кустарником и деревьями с крупными листьями. В тени деревьев сумерки быстро превратились в ночь. Стало темно, «как в душе демона», — так выразился Симкин. Пробираться в полной темноте через дремучие заросли было трудно, а порой и вообще невозможно. Хотя Джорам и возражал, все остальные склонялись к тому, чтобы зажечь свет.

— Людям Блалоха сейчас и без нас есть чем заняться, как мне кажется, — мрачно сказал Мосия, вытаскивая из ноги колючки. В темноте он споткнулся и упал прямо в колючий куст. — Кто-нибудь из нас может сломать ногу, а то и вообще провалиться с головой в какую-нибудь дыру в этом проклятом месте! Я лучше рискну и зажгу факел.

• Предыдущая
• 15/101
• Следующая