Месть Бела - Арчер Джеффри - Страница 4

Знал я, конечно, этот храм. И про посох этот слыхал. Деревянный, разве только рукоять его резьбой украшена, и больше ничего в нем ценного нет. И, вообще, в этом храме никаких таких драгоценностей не замечено. То ли украли всё, то ли и не было их, то ли спрятаны подальше от глаз.

Зачем, спрашиваю, тебе этот кусок дерева? Отвечает: дескать, есть один человек в другом городе, он и заказал этот посох, а зачем ему, я и сам не знаю. Что ж, подумал я, встречались мне такие чудаки, которые собирают всякую дребедень, платят за нее большие деньги, лишь бы только стать ее владельцем. Помню, один украшал свой дом изнутри трактирными вывесками, их для него воровали но всей Заморе. А может, думаю, какой-нибудь другой храм Бела решил присвоить себе посох. У бога воров и жрецы могут быть под стать.

Двадцать золотых, что посулил мне тот тип, были приличной платой за предложенную работу. Храм, в который предстояло забраться, охранялся слабо. Тщательной подготовки не требовалось. Для умелого вора — совсем легкая работа. Завтра поутру, думаю, золотые будут уже у меня...

Тут я вспомнил, как люди говорили, что, мол, нельзя ничего красть у Бела, а то на тебя ляжет его проклятие. Но сразу же я припомнил еще тьму-тьмущую подобных предостережений. Если им всем верить, то получится, что на каждом ночном горшке лежит проклятие. И что вообще ничего красть нельзя. А крадут ведь — и ничего! Да и посох, усмехнулся я тогда про себя, наверняка не Бела, просто дурачат народ жрецы.

Тем более, думаю, я похлеще вещей не боялся, чем какое-то там невнятное проклятие.

Ладно, говорю этому бородатому, согласен, будет тебе завтра твой посох, давай задаток в пять золотых. Скривился, но дал. Расстались, договорившись встретиться завтра в то же время, в том же трактире. Ушел я, а у самого в голове вертится: где я этого старикана видел? Рожа-то вроде знакомая... Ну да ладно, носило меня по свету, всякого разного народа перевстречал, может, и с этим где сталкивался. Эх, не думал я тогда, чем встреча наша обернется. Кабы знал, так ни в жизнь с бородачом не связался...

Короче, прогулялся я до храма, осмотрелся, убедился, что работа предстоит действительно плевая, и отправился на боковую, до ночи.

А проснулся как раз, когда закатилось солнце...

Старик Гартан, ночной сторож в небольшом, бедном шадизарском храме Бела, пробудился от дремы. Некоторое время он лежал неподвижно, размышляя над тем, что же именно его разбудило и на какие деньги он завтра будет покупать жратву для трех малолетних орущих ртов, которые жена отчего-то называет его детьми.

Шадизарский храм Бела едва-едва сводил концы с концами, и Ромонд, его настоятель, уже не раз недвусмысленно намекал, что неплохо бы закрыть его вовсе. А что делать? Сатрап Шадизара отпускает на содержание храма сущие крохи; охрана, недовольная нищенскими заработками, разбежалась, один вот Гартан пока здесь, да и он бы ушел, но тогда остается только сесть на пороге того же храма и протянуть руку для милостыни; местные воры посещают святилище собственного защитника более чем редко — правильно, зачем подавать на храм, когда и без того дела идут неплохо?.. Поэтому храм Бела в Шадизаре был не чета великолепному храму Бела в Аренджуне, которому покровительствовал сам король Заморы. Понятное дело, король-то у нас глупый, прости Митра, только о столице и думает. Зачем-то Аграпуру этому туранскому дань платит... Так что теперь вовсе жизни не будет: налоги подскочат, цены на рынках подскочат, а стоимость человеческой жизни упадет... Эхе-хе...

Вторично услышав тихий стук в дверь (стук оказался родным братом того, что его разбудил), Гартан с кряхтением поднялся со своего лежака и приблизился к запертой на засов двери.

— Кто гам? — неприязненно поинтересовался он. — Кого среди ночи принесло?

— Добрый господин, — донесся с улицы молодой, почтительный голос, — открой, пожалуйста. Я проскакал пятьдесят лиг от самого Шагравара, ни разу не отдыхая, и до восхода солнца обязательно должен попасть в шадизарский храм Великого и Всемогущего Бога Бела, Покровителя Воров и Защитника Тех, Кто Противится Закостенелому Закону.

Гартану такое отношение к Белу весьма понравилось — молодежь в наши дни вовсе не почитает богов, насмехается над советами старших и полагает, что прошлое поколение не видит дальше собственных предрассудков. Однако Гартан не был столь наивным простачком, чтобы посреди ночи распахнуть двери перед кем ни попадя.

— Утром приходи, — хмуро посоветовал он. — На ночь храм закрыт.

— Не могу утром, — тут же послышалось с другой стороны двери. — Оракул в Шаграваре сказал, что еще до того, как глаз Солнца обратит свой взор на Шадизар, я должен положить свой рубин весом в половину лошадиной головы в сокровищницу храма Бога Бела, Покровителя Воров и Защитника Тех, Кто...

— Погоди-ка, — бесцеремонно перебил просителя Гартан. — Что-что ты должен положить в сокровищницу?

— Рубин весом в половину лошадиной головы, который я два месяца тому назад отыскал в Карпашских горах. Такова моя плата, мое наказание за то, что я...

Не слушая далее, Гартан налег на засов, скинул его. Распахнул левый створ двери храма. Освещенная лучами полной луны, на пороге возникла сгорбленная, закутанная в черный плащ фигура. В одной руке она держала небольшой факел, а другой прижимала к груди, как младенца, некий сверток. («Размерами вполне подходит под рубин весом в пол-лошадиной головы», — смекнул Гартан.) Полная тьма простиралась за спиной фигуры, навевая на старика безотчетный страх. Однако упоминание об исполинском рубине прогнало все опасения пожилого сторожа.

— Кто ты, ночной странник? — спросил Гартан. — Гости храма Бела, Покровителя Воров, Защитника и так далее, обычно приходят при свете дня...

— Я бы с превеликой радостью пришел при снеге дня, — быстро проговорил незваный гость, — однако время торопит меня. Позволь мне войти, добрый господин, и я расскажу тебе свою историю. А чтобы загладить собственную дерзость и оправдать внеурочное появление, разреши предложить тебе вот это — пусть сия мелочь пойдет на воссияние шадизарского храма Великого и Всемогущего Бога Бела, Покровителя Воров и Защитника Тех, Кто Противится Закостенелому Закону...

На открытой ладони незнакомца свернули золотые монеты — раз, дне, три. Гартан сглотнул. Безумец, понял он. Богатый безумец.

— Да воздастся просящему по щедрости его... — заученно проговорил сторож. И отступил в сторону, приняв деньги и давая ночному гостю пройти. Ночной гость вошел в полутемный храм.

— Что же ты хочешь в этом святилище в столь неурочный час?

— Я обещал тебе рассказать свою историю, — напыщенно, гулким голосом ответил незнакомец; лицо его все еще скрывал капюшон длинного темного плаща. — Слушай же. Я — вор из Шагравара, и имя мое — Логач. Восемь дней назад я провернул крутое дельце, да простят мне эти святые стены столь плебейский язык: я украл изумительной красоты диадему у шаграварского торговца кхитайской тушью. Украл просто так — поспорив с одним дружком в таверне, что смогу сие сотворить... Откуда ж мне было знать, что торговец этот — тайный предводитель воров всего Шагравара? Не только стражники, но и все воры города, подстрекаемые своим начальником, открыли охоту на меня — простого, бесхитростного юношу...

Голос полуночного посетителя дрогнул от обиды. Гартан внимательно слушал, не перебивал — не каждый день в шадизарском храме Бела появляется новообращенный. И чуть позже, проглотив подступивший к горлу комок, незнакомец продолжал:

— Чтобы не попасться в силки собственных подельников, мне не оставалось ничего другого, как тайком вернуть диадему на прежнее место и отправиться к шаграварскому оракулу, дабы узнать, как я могу замолить свой грех. И оракул ответил мне...

Странный гость внезапно замолчал, едва сдерживая рыдания и еще сильнее прижимая к груди сверток с рубином в половину лошадиной головы. Пауза затянулась.

— И что же тебе ответил оракул? — наконец осторожно напомнил о теме разговора Гартан.