Драконы зимней ночи - Уэйс Маргарет - Страница 39

• Предыдущая
• 39/101
• Следующая

– И все-таки – что, если это и в самом деле оружие зла? – тихо спросил Стурм Лорану, шагая вместе с ней ледяными коридорами замка.

Лорана в последний раз оглянулась на погибшего рыцаря, сидевшего верхом на драконе… Бледное, холодное солнце уходило за горизонт, облекая оба тела прозрачными тенями, придававшими им жутковатый вид. И. Лоране показалось, будто замерзший рыцарь окончательно лишился жизни только теперь.

– Веришь ли ты в легенду о Хуме? – так же тихо спросила она.

– Теперь я не знаю, во что верить, а во что нет, – вырвалось у Стурма горестное признание. – Я привык к черному или белому, Лорана… К тому, чтобы все было определенно, ясно и четко. Я верил в легенду о Хуме, как в каменную гору: так уж приучила меня мать. Но потом я побывал в Соламнии… – Он помолчал: невеселый рассказ давался ему тяжело. Но в глазах Лораны светилось такое сострадание, такое искреннее желание понять, что Стурм, сглотнув, продолжал: – Я об этом никому еще не рассказывал. Даже Танису… Вернувшись на родину, я увидел, что Рыцарство перестало быть сообществом самоотреченных, исполненных чести людей, каким я его представлял себе по маминым рассказам… Политика, интриги – вот они чем теперь занимаются. Лучшие из них – вроде Дерека: они еще не забыли о чести, но сами какие-то застывшие, негнущиеся… В упор не видят тех, кого считают ниже себя. А худшие… – Он покачал головой. – Они смеялись, когда я говорил им о Хуме. Отщепенец, рыцарь-бродяжка – вот как они его называли. Послушать их, его выгнали-де из Ордена за то, что он не желал соблюдать рыцарских правил. После чего Хума якобы болтался по стране и якшался с крестьянами, которые и насочиняли про него небылиц…

– Но ведь он жил на самом деле? – спросила Лорана. Скорбь Стурма не оставила ее равнодушной.

– Конечно, жил. Уж в этом-то никак нельзя сомневаться. В Катаклизме как-то сохранились списки рыцарей младшего посвящения, и там есть его имя… Вот только в легенды о Серебряной Драконице, о Последней Битве и даже о Копье – никто больше верить не хочет. Как говорит Дерек, – где доказательства? Сказание гласит, что Усыпальница Хумы – величественное сооружение, одно из чудес света. Но кто ее видел? Опять «детские сказочки», как выразился бы Рейстлин… – Стурм провел ладонью по глазам и глубоко, судорожно вздохнул. – А знаешь, – сказал он тихо, – я по нему скучаю. По Рейстлину! Что уж говорить об остальных! Точно кусок от сердца отрезали. Вот так же я себя чувствовал и в Соламнии, Потому-то я и вернулся вместо того, чтобы дожидаться полного рыцарского посвящения. Они… Мои друзья… Больше делают для борьбы со Злом, чем все теперешние Рыцари, вместе взятые. Даже Рейстлин… Хоть и непонятен мне его путь. Да, вот уж кто точно объяснил бы нам, что все это значит… – Стурм ткнул пальцем через плечо, туда, где остался погребенный во льду. – По крайней мере, будь он здесь, он бы поверил. А если бы здесь был Танис… Он замолчал, не в силах продолжать.

– Да, – сказала Лорана. – Если бы здесь был Танис… И Стурм вспомнил о том, какую утрату пришлось ей пережить, и молча обнял девушку, привлекая ее к себе. Они стояли так некоторое время, делясь сочувствием и теплом… Потом спереди донесся строгий голос Дерека:

– Эй, прибавьте шагу! Не отставать!

…Теперь обломок Копья, завернутый в меховой плащ Лораны, покоился в сундуке вместе с Оком и Губителем Червей, мечом Таниса, который Лорана и Стурм унесли из Тарсиса. А рядом с сундуком лежали тела двоих юных рыцарей, павших в бою: обычай требовал, чтобы их похоронили на родине. Крепкий южный ветер, напоенный стылым дыханием ледников, быстро мчал корабль по просторам Сиррионского моря. По словам капитана, если только ветер не стихнет, еще два дня – и Санкрист.

– Вон там, справа по борту – остров Южный Эргот, – сказал он Элистану. – Мы как раз обогнем его южную оконечность. Ближе к ночи должен показаться остров Кристайн. А там уже и до Санкриста недалеко… Про Южный Эргот, – добавил он, косясь на Лорану, – нынче ходят странные слухи. Говорят, на острове полным-полно эльфов. Хотя сам я там не бывал, так что ничего сказать не могу…

– Эльфы! – Услышав эти слова, Лорана поспешно подошла к капитану. Утренний ветер развевал ее плащ.

– Насколько я понял, они покинули родные места, – продолжал капитан. – Дракониды выгнали, сказывают.

– Что, если там наш народ? – воскликнула Лорана, хватая за руку стоявшего рядом Гилтанаса и обшаривая взглядом морской горизонт в поисках далекого, невидимого берега.

– Вероятнее всего, там беглецы из Сильванести, – сказал Гилтанас. -Если не ошибаюсь, госпожа Эльхана как-то обмолвилась насчет Эргота. Не помнишь, Стурм?

– Нет, – ответил Стурм. – Не помню.

Отвернувшись от них, рыцарь отошел к левому борту и, прислонившись к поручням, уставился в морскую даль, залитую розовым утренним светом. Лорана видела, как он извлек что-то из поясного кармашка и любовно погладил, положив на ладонь. В солнечных лучах ярко блеснула алмазная грань. Стурм спрятал брошь и опустил голову. Лорана шагнула было к нему, но остановилась. Некое движение у горизонта привлекло ее внимание.

– Какое странное облачко! Вон там, на юге!

Капитан сейчас же повернулся в ту сторону, вытаскивая из-под меховой куртки подзорную трубу.

– Послать матроса на мачту! – рявкнул он первому помощнику.

Через несколько минут вверх по снастям вскарабкался проворный матрос и там, на головокружительной высоте, держась одной рукой за мачту, тоже поднес к глазам подзорную трубу.

– Ну что? – прокричал капитан. – Что это такое?

– Не пойму, капитан! – донеслось сверху. – Может, это и облачко, но я таких еще не видал!

– Дайте-ка я гляну, – с готовностью вызвался Тассельхоф. И полез наверх, ничуть не уступая в ловкости бывалому моряку. Поравнявшись с ним, кендер ухватился за снасти и повернулся на юг.

На первый взгляд, это в самом деле было облачко. Такое беленькое, низко летящее над водой. Вот только двигалось оно куда быстрее других и… Тассельхоф ахнул и потянулся к подзорной трубе матроса:

– Дай на минутку… – Тот нехотя уступил, и Тас, глянув в трубу, тихо застонал: – Ой, батюшки… – Потом опустил трубу, с треском сложил ее и рассеянно сунул за пазуху. И собрался уже соскользнуть вниз по канату, когда матрос ухватил его за воротник. – Что такое? – искренне изумился кендер. – Ах, это твое… Извини, пожалуйста.

С большим сожалением погладив трубу, Тассельхоф вернул ее матросу, потом ловко съехал вниз, легко спрыгнул на палубу и опрометью кинулся к Стурму, чтобы взволнованно доложить:

– За нами летит драконица!

Драконицу звали Пурга. Она была из рода белых драконов, и ее соплеменники считались наименее крупными из всех, что водились на Кринне. Родиной белых драконов были полярные шапки Кринна, и потому-то именно им, привычным к лютому холоду, и были отданы во владение ледовые пустоши на крайнем юге Ансалона.

Малые размеры делали белых драконов самыми быстрыми летунами из всех, и Повелители нередко использовали их как разведчиков. Вот почему Пурги не было дома, в логове близ Ледяной Стены, когда наши герои прибыли туда в поисках Ока.

Незадолго перед этим Владычица Тьмы получила удивительные известия: в Сильванести вторглась шайка каких-то проходимцев, которые – подумать только!

– одержали верх над Цианом Кровавым Губителем и захватили тамошнее Око.

И Владычица решила, что они, должно быть, двигались теперь через Пыльные Равнины, следуя Дорогой Королей – кратчайшим сухопутным путем с юга в Соламнию, на Санкрист, где, как ей доносили. Рыцарство собирало силы для решительного отпора. Рассудив таким образом, Владычица Тьмы отправила Пургу с ее стаей на север, в Пыльные Равнины, укрытые глубокими снегами, с приказом отыскать Око.

Разглядывая безжизненную белизну, сверкавшую под крылом. Пурга про себя очень сомневалась, чтобы у этих смертных хватило глупости и упрямства отважиться на подобный переход по снежной пустыне. Однако приказ есть приказ. Разослав свою стаю в разные стороны. Пурга обследовала каждый дюйм Равнин от самых границ Сильванести и до восточных отрогов Харолисовых гор. А кое-кто из ее драконов побывал даже на Северном побережье, где заправляли синие.

• Предыдущая
• 39/101
• Следующая