Смок - боевой змей - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 11

— А как?

Оляна прижала руки к груди, затем протянула к брату, будто давая что-то.

— Дар?

Оляна радостно закивала.

— Пусть будет Дар! — согласился отрок. — Посмотри на его ноги! Какие сильные! А бабки! А шея! — он еще долго хвалил коня сестре. Дар, будто понимая о ком речь, перебирал ногами, фыркал и тряс головой…

Некрас прилетел затемно, усталый. В баню не пошел; наскоро перекусив, завалился спать. Олята терпеливо дожидавшийся сотника (нельзя мыться поперед хозяина, первый жар ему), отправился в парную один. Когда он, вволю похлестав себя веником, стал бросать раскаленные камни в деревянный цебр с водой, появилась Оляна. Быстро раздевшись, взяла мочало и стала тереть им худую спину брата. Олята блаженно сопел, затем в свою очередь вымыл сестру. Мочало легко скользило по гладкой белой коже отроковицы, и Олята вдруг сообразил, что за дни, что они прожили в Вольчьем Логу, сестра поправилась и округлела. Не было более выступавших ребер, спина стала ровной и гладкой. Олята отодвинул сестру и стал ее разглядывать. Оляна в самом деле не походила более на заморыша, с которым они спали в одной постели прошедшей зимой. Хозяйка отвела им чуланчик под лестницей, холодный и продуваемый сквозняками; там-то и две лавки поставить было негде, а зимой, чтоб не замерзнуть под худым тряпьем, только и оставалось, что согревать друг дружку. Теперь у Оляны была грудь, небольшая, но налившаяся, округлые бедра, ноги и руки, почти как у взрослой. «Замуж пора ее отдавать! — хозяйственно подумал Олята. — В веси четырнадцатилетних сватают, а нам на Покрова — пятнадцать…»

Оляна, недовольная его разглядываем, повернулась спиной и стала обливаться теплой водой, зачерпывая ее ковшиком из цебра. «Где ж в Волчьем Логу жениха найдешь? — продолжил свои мысли Олята. — Один Некрас… Не женится он на нищенке, у него Улыба есть. Красивая и богатая: дом, два коня, корова, свиньи… Служанку держит… К тому же не годится Некрас сестре в мужья — старый! Ему все двадцать пять, а то и тридцать…»

— Жениха хочу тебе найти! — сказал Олята вслух. — Что скажешь?

Сестра вскочила и, фыркнув, убежала в предбанник.

«Чего обиделась? — удивился Олята. — Все девки замуж хотят…»

Обдавшись теплой водой, отрок вышел в предбанник. Сестры уже не было. Олята утерся льняным рушником, оделся и прилег на лавку отдохнуть. «Наверное, Оляна подумала, что с рук сбыть хочу! — догадался отрок. — Неизвестно, какой муж попадется, а брата рядом больше нет. Защитить некому, пожалиться — тоже…» Оляте и самому не хотелось расставаться с сестрой. У матери детей больше не было, родив двойню, она более не беременела, потому, в отличие от братьев и сестер из больших семей, двойняшки были неразлучны. Внешне они не были похожи: долговязый, мосластый Олята и невысокая, ладная Оляна. У нее лицо кругленькое, миловидное, у него — длинное, как у жеребенка. Разве что конопушки у обоих одинаковые, только у Оляны они мельче и попригляднее. Волосы у Оляты темные, а у сестры светлые, с рыжинкой — но не настолько, чтоб дразнили. Коса ниже пояса — не у каждой девки увидишь. В веси на Оляну парни заглядывались, сейчас тем более должны. Только где тех парней взять? Кого вои Великого не посекли, того в полон угнали. Давно проданы в греки или ляхам…

«Со службой нам свезло! — подумал Олята, чувствуя, как тяжелеют веки. — Некрас только с виду строгий… Другие слугам — затрещины, заушины, могут плеткой вытянуть, а Некрас хоть бы раз. И к сестре не цепляется… Надо ему добре служить, собрать Оляне приданое. Тогда женихи найдутся… А я уж как-нибудь…»

Олята не заметил, как уснул. Не дождавшись брата, Оляна заглянула в предбанник, но будить не стала. Принесла набитую сеном подушку, подсунула отроку под голову. Затем сняла с гвоздя старый кожушок, укрыла. Олята сладко зевнул и вновь задышал ровно. Оляна погладила его по влажным волосам и загасила лучину…

Некрас спал до полудня следующего дня. Олята успел накормить змея (рыбу как всегда привезли рано утром), прибрать в большой конюшне, где обитал смок, и в маленькой, где в денниках стояли Дар и кобылка Некраса. Коней Олята вывел на луг пастись, спутав им ноги. Но не удержался, распутал Дара, оседлал его и несколько раз проскакал вокруг луга. Жеребчик шел ходко, чувствовалось, что с удовольствием — застоялся. Олята проскакал и на кобылке — для сравнения. Кобылка (Некрас ее никак не звал, а Олята окрестил Гнедой) бежала лениво, на ответ на понукания недовольно фыркала, и отрок с радостью заключил, что Дар лучше.

За этим занятием и застал его проснувшийся Некрас.

— Чей конь? — спросил, кивая на Дара.

— Мой!

Олята честно рассказал, как достался ему жеребчик и жалостно попросил не говорить воеводе.

— Сам увидит! — пожал плечами Некрас. — У Светояра глаз острый. Не отберет, не боись! Не такой человек… Нам второй конь надобен — не каждый раз случится, что воевода одолжит своего…

Святояр и в самом деле коня не отобрал. Он появился в Волчьем Логу спустя несколько дней и только зыркнул недовольно на Дара, щипавшего травку неподалеку от избы. Олята, боясь гнева гостя, старался угодить ему изо всех сил, подносил вареное да печеное (Оляна постаралась!), да подливал в кубок меду. Воевода по своему обычаю за едой все выспросил у Некраса, затем достал из сумы тяжелый мешок.

— Осьмнадцать гривен! Две ранее давал!

Некрас развязал мешок, подозвал Оляту и насыпал ему в пригоршню жменю тяжелых серебряных монет. Отрок онемел от неожиданности.

— Балуешь слугу! — заворчал Святояр. — Мало, что коня присвоил, так еще серебра гривну! За какие заслуги?

— Он разведал, что в Городце сено лежит, — спокойно ответил Некрас. — Твои люди до стен не добрели, а он внутри побывал. Убить могли! Как и тех…

— Малый еще, — уже тише, но все так же недовольно продолжил воевода. — Куда ему столько?

— Избу сожженную в веси заново поставить, орало купить, корову… Будет землю пахать, подать князю платить…

— Если так… — махнул рукой Святояр.

В ближайшее воскресенье Олята посадил сестру на жеребчика, и они поехали в Белгород — на торг. Там Олята сразу отправился в кожевенный ряд, где купил сестре красивые и прочные сапожки. Себе тоже выбрал сапоги — из воловьей кожи, высокие, с каблуками. Без каблука нога в стремени болтается, а у него теперь конь! Еще Олята купил сестре суконную шапочку, подбитую куньим мехом, отрез василькового сукна на свиту, затем повел к златокузнецам. Там, осмотрев выставленные в широком коробе драгоценности, приглядел серебряные серьги с бирюзой. Серьги были в виде полумесяца, подвешенного на цепочках, тот полумесяц и сиял голубыми камнями. Оляне серьги тоже приглянулись, но, услыхав цену (восемь ногат!), она только ахнула. Брат стал торговаться, но кузнец по злату уступил только одну монету.

— Дорого, Олята! — закрутила головой сестра. — Сам подумай!

— Ну и что! — не согласился Олята. — Подумаешь семь ногат… Еще выслужу!

— Верно! — сказал его кто-то сзади.

Двойняшки обернулись и увидели улыбающегося Некраса.

— Покажи!

Сотник взял у Оляты серьги, внимательно рассмотрел и вдруг ловко вдел в уши Оляны. Затем отступил на шаг и наклонил голову, оценивая.

— Невеста! Хоть сейчас сватов засылай!

Оляна вспыхнула.

— Плати! — велел сотник Оляте и повернулся к продавцу: — Мне тож серьги. Только золотые, и чтоб яхонты побольше…

«Это он Улыбе!» — догадался Олята.

Некрас быстро выбрал серьги, заплатил за них целую гривну, они пошли по торгу втроем.

— Мечи! Мечи! — раздалось неподалеку. — Острые, каленые — врагу на погибель, добру молодцу — на славу! Подходи! Выбирай!..

Некрас с Олятой, не сговариваясь, пошли на голос и оказались у воза, возле которого толпились вои. Воз был застлан сукном, поверх которого лежали мечи — кривые и прямые, с простыми рукоятями и отделанными серебром с камнями. Олята не удержался, схватил один.

— Ух! — только и сказал отрок, пальцем пробуя острие.