Вампиры. Антология - Джонс Стивен - Страница 18

Собравшись с духом, я нажал клавишу.

Комната была наполовину меньше, чем все остальные. Из мебели здесь имелись односпальная кровать, столик возле нее и платяной шкаф. Ничего более, по крайней мере ничего такого, что сразу бросалось бы в глаза. Мое сердце, бившееся в бешеном ритме, начало понемногу успокаиваться. Окно было распахнуто вовнутрь, но наружные ставни прикрыты. Звуки ночи легко просачивались сквозь них, наполняя комнату своей чарующей какофонией. Я задышал глубоко и с наслаждением. Неожиданно мой взгляд скользнул вниз, где на кровати лежала подушка. Из-под нее торчала маленькая темная книжечка в кожаной обложке, походившая на бумажник.

— Паспорт, — пробормотал я.

Верно. Это был паспорт. Греческий паспорт, на имя Никоса Карпетеса. Смущало лишь одно: человек на фотографии в документе был не старше меня! Стоявшая ниже дата рождения не оставляла сомнений. Имя было написано по-гречески, но вполне разборчиво. Может, этот парень — его сын?

Загадочный паспорт напрочь вывел меня из душевного равновесия, нервы были на пределе. Я швырнул документ на кровать и, нахмурившись, уставился на него, пытаясь все же понять, что к чему. Немного успокоившись, я вдруг замер, пораженный жуткой догадкой. Шорох, шипение и похрюкивание за шкафом. Мыши? Или здесь все-таки дело нечисто?

Я начал злиться, так как слишком многое было непонятным. И чего, собственно, я боялся? Россказней Марио? Нет, ведь я прекрасно знал, что итальянцы обожают сгущать краски, в таких делах им нет равных.

Я взялся за ручку шкафа и резко дернул ее на себя. Поначалу я не обнаружил здесь ничего примечательного. Да я в общем-то и не знал, куда мне следует смотреть и что искать. В самом низу стояли туфли из дорогой кожи, две пары. На плечиках висели костюмы, на первый взгляд, совсем детских размеров. И… О боже, жилетка… Господи… Я попятился на подгибающихся ногах. Пронзительная тишина комнаты оглушала, доводила меня до исступления.

— Питер?

Она возникла в дверях номера и медленным шагом стала приближаться ко мне. Ее глаза пылали огнем желания. На губах играла улыбка, но вдруг выражение лица начало меняться. Девушка уже успела правильно оценить ситуацию. Огонь вожделения в глазах Эдриен сменился огнем презрения, а затем гневом и яростью.

— Питер?! — произнесла Эдриен снова, но уже с совершенно иной интонацией.

Я постарался увернуться от ее протянутых ко мне рук, рук, которые никогда меня не касались и которых еще не касался я сам. В мгновение ока я очутился в спальне. Схватив с кровати галстук и пиджак, я с истошным воплем бросился к окну. Когда мне удалось уже наполовину выбраться, Эдриен настигла меня. Я отчаянно пытался оттолкнуть ее, по цепкие пальцы девушки сомкнулись на моем предплечье. С чудовищной силой Эдриен стала втаскивать меня обратно в свою чертову берлогу. Ее глаза горели адским огнем.

— Питер!

Упершись ногами в стену, я резким движением оттолкнулся и выпал из окна, обретя таким образом желанную свободу. Мое приземление в заросли кустарника было вполне удачным. Оказавшись внизу, я со всех ног бросился прочь, подальше от этой обители зла. Я бежал наугад, не разбирая дороги, то вверх, то вниз, по холмам и оврагам, мимо пиний, упиравшихся своими макушками в безмятежно-звездное средиземноморское небо. Где-то далеко мелькали мирные огоньки укрытой чернотой южной ночи деревни.

Утром, оглядываясь на события минувшей ночи, я поражался тому счастливому стечению обстоятельств, которое позволило мне избежать гибели. Я не мог понять, как, упав с такой высоты и скатившись кубарем по обрывистому склону холма, я остался невредимым? Мне удалось пережить ту страшную ночь, удалось улизнуть от Эдриен!

Окончательно придя в себя только на закате дня, я ощупал свои синяки, ссадины и массивную шишку на лбу. Мой путь в гостиницу был непрост. Кое-как доковыляв до места, я забаррикадировался в номере и просидел так, тихо страдая, до глубокой ночи, до самого времени моего отъезда.

Слабак? Может быть…

Лишь по дороге в Геную, в компании окружавших меня попутчиков, я, сидя у окна и пригревшись на солнышке, вновь обрел способность здраво мыслить. Я закатал рукава рубашки и внимательно осмотрел след клешнеобразной пятерни, который оставила ведьма. Ее ногти так глубоко вонзились в мою кожу, что я опасался, как бы на их месте не остались шрамы. Глядя на пострадавшую руку, я вновь вспомнил о том шкафе, а именно о его содержимом. О человеке, точнее, о немногом, что еще оставалось от него и было похоже на высушенную мумию. Однако эта мумия с руками-соломинками и головой, уменьшившейся до размеров детской, все еще дышала. Дыхание было совсем слабым, голова свешивалась на грудь, касаясь ее подбородком. Но самым ужасным было то, что он висел, прикрепленный огромной прищепкой к перекладине в шкафу. Прищепка с бульдожьей яростью впивалась в собранные в складки излишки кожи на его голове. Его тонюсенькие ноги беспомощно болтались в воздухе. Мне не забыть его глаз, все еще молящих о пощаде.

Но речь в данном случае не о глазах… А что касается зеленого цвета, то отныне я его просто ненавижу.