Капитан Крокус - Кнорре Федор Федорович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/58
• Следующая

Вернувшись домой, Малыш быстро разделся, юркнул в постель и несколько раз сильно дёрнул себя за волосы, так ему было стыдно за свой недостойный поступок.

Вспомнить позорно! Вместо того чтобы мужественно поднять крик, вызвать полицию, которая схватила бы мятежного поросёнка вместе с его хозяином, что он сделал? Он трусливо подсказал им дорогу!

Малыш чувствовал себя распиленным надвое, вроде Буратино на лекции. Одна половинка его сгорала от стыда за свой гадкий, не достойный мужчины поступок, а другая радовалась, представляя себе, что клоун Коко со своим Персиком благополучно удрали. И обе половинки порядочно трусили: а вдруг кто-нибудь узнает, что они с Ломтиком преступники? Тогда они пропали. Да и клоун пропал! Ну куда он может убежать от автоматической полиции?

Это только в отживших сказках рассказывали, что маленький Джек победил великана, а деревенская девчонка — Бабу-Ягу, а мыто теперь знаем, как великаны, и летающие Бабы-Яги, и огнемётные драконы разделываются со своими врагами!

Правда, клоун с поросёнком сумели облить всех водой, потому что так дружно стояли друг за друга, но ведь это цирк, а цирк — это вроде сказки… А сказки — обман… Эх, хорошо, чтобы хоть Оле-Лукойе остался!..

Вскоре что-то вроде пёстрого зонтика завертелось и замелькало перед глазами Малыша, и он заснул и не увидел во сне телефонную книгу и поэтому проснулся утром, улыбаясь. День прошёл незаметно, и вдруг наступил опять вечер; они с Ломтиком сидели или, вернее, лежали каждый на подоконнике своего дома и, молча передразнивая друг друга, строили самые невероятные рожи, тренируясь в этом полезном искусстве, при помощи которого они рассчитывали при случае завоевать некоторую популярность в обществе соседских ребят.

Ломтик лежал животом на подоконнике четвёртого этажа, свесившись вниз, а Малыш в своём окне второго этажа лежал на спине, закинув голову. Уже были отработаны рожи, изображавшие ужас, зверскую злобу и бессмысленный восторг, как вдруг Малыш увидел на лице Ломтика отлично получившееся выражение изумления и испуга в новом варианте. Он тоже изобразил изумление, затем испуг, но Ломтик не обращал на него внимания и точно застыл. Тогда Малыш перевернулся на живот, посмотрел вниз, во двор, и сам замер.

По двору, заглядывая во все углы и громко сопя, суетливо каталось маленькое подобие чудовищной смеси гусеницы, пылесоса и муравьеда.

Восемь лапок работали, то бросаясь вперёд, то тормозя и давая задний ход; длиннейший мягкий нос, с шумом втягивая воздух, чутко поворачивался во все стороны.

Мальчики в первый раз видели в действии этот аппарат, но на курсах им показывали его чертежи и маленькие макеты. Это был Механос. Механический нос для выслеживания.

Теперь, вспотев от страха, они наблюдали, как Механос обежал кругом весь двор, вскарабкался на то самое крыльцо, где накануне вечером сидел поросёнок, повернулся, сполз с крыльца и, не теряя следа, засуетился к воротам, где стояло в ожидании несколько полицейских.

Механос противно пискнул, показывая, что держит след, и засеменил прямо в тот переулок, по которому ушёл Коко.

Мальчики, не сговариваясь, сбежали вниз, подбежали к воротам и со страхом следили глазами за тем, как последний полицейский скрылся за углом.

— Погоня! — прошептал Ломтик.

Малыш кивнул. Конечно, это была погоня. А какой же взрослый, серьёзный человек откажется от удовольствия хотя бы издали посмотреть погоню? И оба взрослых человека помчались во весь дух по переулку и поспели как раз вовремя, чтобы увидеть, как полицейские следом за ведущим Механосом скрылись в старой канализационной трубе.

Пока погоня пробиралась, скользя и толкаясь, в темноте трубы, мальчики помчались напрямик через Шлаковый пустырь, обежали знакомое лягушачье болотце и вползли в лопуховые заросли. Отсюда был виден выход из трубы и невдалеке домик Капитана — места, давно изученные до последней кочки.

Минуту полежали молча, точно в зелёных сумерках тропического леса: широкие листья закрывали их сверху.

Малыш прислушался к знакомому кваканью лягушек и сказал:

— Опять лягвы концерты устраивают! Ломтик презрительно хмыкнул:

— Глупости! Просто земноводные издают свои характерные звуки.

Малыш, который ещё не научился так правильно выражаться, завистливо покосился на друга и поспешил согласиться.

В кустарнике, закрывавшем яму, где кончалась труба, послышалась какая-то возня. Вынырнул Механос, завертелся на месте и вдруг с мерзким писком уверенно кинулся прямо к калитке дома Капитана Крокуса.

Он ткнулся своим мягким, подвижным носом в калитку, поднялся на дыбы и медленно полез вверх, чмокая присосками. Но тут полицейский Инспектор поймал его руками и выключил. Все четыре полицейских выстроились в ряд, неслышно подкрались к забору и замерли в ожидании команды. Стало очень тихо, даже слышно было, как вода в реке плещется о сваи заброшенных причалов. И в этой тишине очень ясно послышалось жизнерадостное похрюкиванье. Мальчики сразу же узнали голос поросёнка Персика и обмерли.

Один из полицейских вскарабкался на голову другому, заглянул за забор и, вернувшись к Инспектору, пропищал донесение. Инспектор кивнул и сделал знак. Двое автоматов легли, как ступеньки, а третий и четвёртый прошли по ним и перелезли через забор. Минуту всё было тихо. Тогда Инспектор обдёрнул на себе мундир, выпятил грудь и, поднявшись по тем же ступенькам, тоже перемахнул через забор.

— Ну что нам глядеть! — безнадёжно прошептал дрожащим голосом Малыш. Давай убежим.

— Ага. — сказал Ломтик, — чтоб они и нас пронюхали и поймали? Нет уж, надо лежать, пока они их не поймают и не увезут.

— Не хочу я на это смотреть, — сказал Малыш. — Ну их всех!

— Да. — уныло добавил Ломтик. — Тут его волшебная спринцовка не поможет. Полиция-то настоящая… Вот началось!..

Раздался заливистый поросячий испуганный визг. Слышно было, как поросёнок промчался вдоль забора, отчаянно визжа, точно призывая на помощь. Потом послышался жалобный сдавленный взвизг: поросёнка схватили и стиснули. Голос Инспектора рявкнул за забором:

— Ах, ты кусаться!.. Лови его! Хватай!..

И все звуки потонули, пропали в страшном гулком, скрежещущем рёве, бухнул глухой удар и с тонким металлическим звоном в воздухе что-то пронеслось над верхушкой забора и брякнулось на землю около лежащих полицейских-ступенек. Это первый полицейский вернулся обратно таким необычным способом. Описав дугу, он воткнулся головой в землю и деловито продолжал бежать, равномерно болтая в воздухе ногами. Его железная башка не сумела сообразить, что с ним произошло.

За забором ещё раз что-то тяжко бухнуло, и второй полицейский в изящной позе парящей ласточки перелетел через забор, упал и вскочил. Очевидно, от какого-то страшного удара его железная башка сильно свернулась на сторону, контакты управляющего механизма несколько спутались, потому что он набросился на остальных автополицейских с криком: «Разойдись!» — и стал их дубасить своей дубинкой. В одну минуту он их разогнал и, поднимая пыль и размахивая резиновой дубинкой, умчался по направлению к городу.

Из-за забора нёсся страшный рёв и скрежет. Победоносно и воинственно верещал поросёнок, а дородный Инспектор, стараясь перелезть обратно, покачиваясь в неустойчивом равновесии, лежал животом на зубчиках забора, чертыхаясь и выкрикивая команды. Двое исправных полицейских схватили его за протянутые руки и потянули к себе, но в тот момент, когда Инспектору уже совсем удалось перевалиться на их сторону, что-то рвануло его обратно и он с воплем отчаяния почти исчез за забором. Раздался страшный треск рвущейся материи, и Инспектор рухнул в железные объятия своих полицейских.

Тотчас они одним рывком, как громадную редьку, выдернули своего бегущего вверх ногами товарища из земли, и все трое выстроились перед своим начальником.

Инспектор молча тщательно ощупал то место, где на нём ещё пять минут назад были синие форменные брюки и где теперь висели живописные лохмотья, делавшие его похожим на папуасского колдуна в юбочке из перьев.

• Предыдущая
• 10/58
• Следующая