Время крови - Ветер Андрей - Страница 6

• Предыдущая
• 6/75
• Следующая

– А здесь что?

– Здесь, Марья Андреевна, совершенство. – Он широко повёл рукой, и пустил дым из трубки в серое небо. – Совершенство сокрыто в этой дикости, в этой беспощадности, в этой красоте. Уж я знаю… Здесь всё увязано друг с другом, все пожирают всех и на том держатся, не стесняясь, не оправдываясь и не прикрываясь словами о совести и государевой надобности. Здесь царят честность и сила. Я полагаюсь лишь на собственную силу. Если я слаб, то я проиграю в борьбе за жизнь, но у меня всегда есть шанс. А там, у вас, шансов нет, потому как там нет равных условий. Тот, кто рождается нищим, обречён на нищету; добыть себе денег для достойного существования он может только подлостью… Но можно ли после этого назвать его существование достойным? Да и что есть достойное существование, спрошу я вас? Возможность носить ордена на груди, спать на дюжине подушек, насыщаться от пуза и пить до беспамятства? Будь смирен и богобоязнен, уважай старших – разве не этому учат там? Но найдёте ли вы такого человека, который соблюдает эти правила искренне, в сердце своём? Я там таких не встречал. Но здесь я вижу их во множестве… Нет, Марья Андреевна, я пришёл сюда и эту мою жизнь не променяю ни на какие богатства…

– Вам нравятся трудности?

– Мне нравится жизнь, Марья Андреевна, – сказал он с вызовом, – жизнь ради самой жизни, коей меня наградил Господь, а не ради вылизывания княжеских сапог и не ради государевой надобности.

– Но ведь ежели так рассуждать, – грустно улыбнулась Маша, и её лицо сделалось на несколько мгновений очень взрослым, – то получается, что вы отказываетесь принимать то, что вам дано свыше. Ежели Бог определил вам судьбу нищего, то зачем вы протестуете?

– Господь даёт нам возможность выбора, а не проторённую дорожку. В этом я твёрдо уверен, и я мой выбор сделал.

– А где вы жили раньше? – спросила Маша.

Григорий хотел сказать что-то, но в эту минуту к ним подошёл Алексей.

– Как вы тут, господа? Не застудились на таком ветру?

– Нет, Алёшенька, мы хорошо сидим под этими мехами и очень интересно беседуем. Ты не нальёшь ли мне чаю?

– Сию секунду… – Поручик нагнулся над котелком. – Пал Касьяныч, а куда подевался Михей? Что-то я не вижу его.

При этих словах все сидевшие у огня разом огляделись. Иван, услышав слова поручика, резко поднялся на ноги. Проводника не было.

– Куда ж он… – Купец пожал плечами. – Вот вам, Алексей Андреич, и слова мои про Чукоч. Помните, что я говорил? Нельзя им доверять, нет в них преданности.

– Да, братцы, – удивился Иван Копыто, подходя к ним, – ловко он ушёл. Я ничего не заметил. Точно птица упорхнул. – Следопыт обернулся к Ворону. – Оплошали мы с тобой, отец… Михей-то, верно, струхнул с нами оставаться, решил к своим податься.

– Что делать будем? – спросил Алексей.

– Спать. Вы с сестрой ложитесь спать. Да и вы, Касьяныч, сосните малость. Я подежурю с Григорием. – Иван положил длинное ружьё не плечо. – Затем я чуток посплю, а Ворон покараулит…

Марья Андреевна взяла поручика за рукав и прислонилась губами к его уху.

– Алёша, будь любезен…

– Что, душенька?

– Я отойду, как обычно, за оленей. А ты отвлеки тут всех… слишком уж теперь много мужчин стало.

– Машенька, милая моя, я так кляну себя, что не отговорил тебя от этой поездки. Тебе приходится терпеть все эти неудобства. Мне даже в голову не могло прийти, что ты будешь так нуждаться… Всё-таки я просто тупой солдафон!

– Братец, не терзай себя. Никто не виноват, кроме меня самой, что я забыла о всех сложностях… Ну, пойду.

– Ты уж прости меня, душенька, но я побуду поблизости от тебя, – запротестовал Алексей, – подержу пистолет в руке на всякий случай. Вишь, Михей-то наш сбежал, подлец. Кто знает, что задумал этот нехристь? Тут, как я понял, ни в чём нельзя быть уверенным.

Из сна Машу вырвал не то внутренний толчок, не то чей-то тихий, но настойчивый голос. Она открыла глаза и освободилась от укрывавшего голову одеяла. Человек, которого она увидела, был Чукча, очень старый Чукча. Кто он и откуда он взялся на их стоянке, девушка сказать не могла. Удивило её и то, что сидевший неподалёку Иван Копыто не обращал никакого внимания на старика.

Заметив, что девушка посмотрела на него, Чукча опустился на корточки и положил тощие руки, сильно высунувшиеся из потрёпанных рукавов кухлянки, на колени. Под коричневой кожей отчётливо выделялись вздутия вен. От его одежды – штанов и кухлянки – сильно пахло дымом. Старик смотрел очень спокойно, во взгляде его сквозило любопытство. Он улыбнулся, сощурившись, и узкие глаза его сделались совсем незаметными во множестве глубоких морщин.

– Ты хорошая, – проговорил он по-русски глухим голосом, – я рад увидеть тебя.

– Меня? – не поняла она и поднялась на локтях.

Иван Копыто встал и сделал несколько шагов, обернулся, посмотрел на Машу, но не обратил ни малейшего внимания на Чукчу, словно его не было.

– Я хотел посмотреть на тебя, – сказал старик.

– Зачем? – удивилась девушка и на всякий случай оглянулась, к ней ли были обращены слова незнакомца, не стоял ли рядом кто-нибудь ещё. – Кто ты?

– Скоро ты проснёшься и будешь смотреть на всё новыми глазами.

– Разве я сплю?

– Мы все спим до поры. – Старик вновь улыбнулся, теперь чуть шире прежнего, и Маша увидела его подгнившие зубы. – Я рад, что встретился с тобой. Ты должна принести мир на нашу землю…

Он протянул руку и положил её Маше на лоб. Она вздрогнула, ощутив шершавое прикосновение сухой морщинистой кожи, но не испугалась и не отодвинулась. Наоборот, она испытала внезапное тепло, потёкшее от её лба вниз по телу и заполнившее всё её существо. Вместе с теплом накатил сон.

Во сне Маша увидела отца, который неторопливо шагал по пыльной дороге, волоча за собой громадные птичьи крылья тёмно-коричневого цвета. Порой отец подпрыгивал, и тогда дорога сотрясалась, как подвесной мост. Затем появилась мать, на ней был кружевной чепец; она вдруг превратилась в полосатый шлагбаум, качнулась вверх и вниз, повернулась горизонтально, перегородила подвесную дорогу и уронила чепец в густую пыль. Сразу после этого появился Алексей. Он был похож на мальчика и браво маршировал по дороге, чеканя шаг. За ним шагали такие же мальчики, все наряженные в причудливые мундиры.

И вдруг всё исчезло, утонуло в вязкой черноте…

Утром Иван Копыто отрицательно покачал головой.

– Никого здесь не было и быть не могло, Марья Андреевна. Даже если бы я задремал, что просто невозможно…

– Вы не спали, сударь, вы бодрствовали. Я очень ясно видела это.

– Неужто я бы не обратил внимания на него? Да и следов никаких нет. Вам просто пригрезилось… Давайте в путь собираться. Алексей Андреич, не сочтите за труд, пригоните сюда вон тех олешков, что отделились от нас.

Олени, на которых указал Иван, стояли поодаль, жадно вылизывая землю, где люди справили нужду. Пока поручик, придерживая шпагу, бегал за ними, остальные мужчины запрягали нарты.

Оставалось сделать последний рывок до крепости. Размышляя об этом, Маша вздыхала с облегчением. Там их ждали баня, деревянные стены, какое-то общество.

Путь прошёл без осложнений. Когда выехали к Красной Реке, пару раз Ворон останавливал сани и указывал на берег. Там в кустах виднелись спрятанные чукотские лодки.

– Кто-то заготовил байдарки. Надобно место припомнить…

Крепость появилась в поле зрения, едва перед путниками открылось обширное пространство Красного Озера. Водная гладь тянулась до горизонта. Берег был гористый, ближайшие холмы густо заросли снизу до середины склонов кедровым стлаником, сквозь который можно было пройти, только пользуясь медвежьими тропами. На северных склонах повсюду виднелось много снегу.

• Предыдущая
• 6/75
• Следующая