Гарри Поттер и Обитель Бессмертия - akchiskosan - Страница 42
- Предыдущая
- 42/213
- Следующая
— Точно, совсем руки опустятся, — вздохнул Невилл.
— Нельзя учитывать совсем все, — пробубнила, наконец, Гермиона, — но надо стараться…
— Знаю, — рассердился Гарри, — но сейчас мне будет довольно и того, если удастся хоть раз поймать Малфоя с поличным!
— Тогда тебе придется сутками пялиться в карту, — не особо стараясь подавить сарказм, возразила Гермиона. — И, знаешь, Гарри, я понимаю, что мои слова банальны, но если ты уже определился, что все-таки будешь сдавать экзамены…
Гарри ожидал чего угодно, но только не этого. У него буквально отпала челюсть, и он почувствовал настоятельную потребность побороть сильнейшее желание тут же, при всех, наорать на Гермиону.
— Ты что, не хочешь, чтобы мы накрыли Малфоя? — изумилась Джинни.
Гермиону это предположение явно обидело, она насупилась так, словно вознамерилась не разговаривать с подругой неделю. Казалось, что-то, сказанное Джинни, невероятно огорчает ее. Преодолев недовольство, Гермиона через силу процедила:
— Честно говоря, я не понимаю, почему вы все придаете этому такое значение. Лично я считаю, что мы должны заниматься более серьезными вещами. Ловить крупную рыбу, а не всякую мелочь, если вы понимаете, о чем я.
Судя по тому, как занервничали, отводя взгляды, Невилл и прочие, Гарри без труда заключил, что «мелкая рыба» вроде Драко устраивает их больше. В глубине души Гарри отлично понимал их, ведь поквитаться с Малфоем желали многие, и виноват в этом был исключительно сам Малфой, заносчивый и отвратительный тип. Однако, зная Гермиону, Гарри не мог не понимать, что ей такое совмещение личной мести с общественной справедливостью кажется довольно гадким.
— Конечно, Темного лорда стоит опасаться, — сказал он вместо этого, — но я согласен, один хоркрукс гораздо важнее, чем все Малфои, вместе взятые.
Торопливые слова согласия, на которые не поскупились гриффиндорцы, заставили его отчетливо почувствовать, что они не до конца понимают, как это важно.
Гарри не раз собирался сказать друзьям, что его надежды, связанные с возвращением в «Хогвартс», не оправдались. Принимая решение отправиться сюда, он руководствовался, конечно, и разумными соображениями, как-то: необходимостью удерживать под наблюдением Драко Малфоя и незнанием, где же искать хоркруксы. Однако он мало отдавал себе отчет в том, насколько важно для него ощущать молчаливую поддержку, исходящую от самих стен школы. В первые дни здесь он пытался задержать ускользающую иллюзию, что так и есть. Но в школе не было больше Дамблдора, зато поселились воспоминания о его гибели. Не случайно Гарри, если и выходил на улицу, то только во внутренний дворик, а еще избегал выглядывать из окон, туда, где сверкало, он помнил, белое надгробье. Поначалу он корил себя за это, а потом заметил, что друзья ведут себя, в общем-то, так же. Они даже не обсуждали между собой возможность пойти к Хагриду, и, поняв это, Гарри осознал, что посещений избушки ему тоже не хватает.
— Что поделаешь, Дамблдор был слишком значительной частью школы, — заметил Рон. Это случилось, когда они находились в вестибюле, а кто-то оставил распахнутыми Главные двери, впуская холод.
Гарри едва заметно кивнул. Рону удалось озвучить самую суть проблемы. Конечно, остались другие учителя, профессор МакГонагол, готовая по мере сил поддержать своих учеников, но это было не то!
Вдобавок, изменилась и сама школа, ее атмосфера.
— Это все Фадж! — безапелляционно бросил Рон, после того как однажды за ужином Парвати высказала опасение, что чувствует среди учеников что-то зловещее.
Услышав мнение Рона, Гермиона скептически поджала губы. Рону это не понравилось.
— Почему она каждый раз меня критикует? — ворчал он, когда Гарри тем же вечером нашел его одного в спальне. — Если бы ты знал, как мне это надоело! Ну, неужели я такой уж невозможный придурок, скажи?
И он требовательно уставился на Гарри.
— Нет, конечно! Какая муха тебя укусила? — удивился тот. — Не знал, что ты такой обидчивый. Она же ничего особенного не сказала. Она вообще молчала.
— Значит, по-твоему, я делаю из мухи слона? — продолжал Рон, еще более нахохлившись. Гарри показалось, он ведет себя точно так, как во время их ссоры после оглашения чемпионов на четвертом курсе. Воспоминание о тех днях дополнительно испортило ему настроение, и потому его вопрос прозвучал довольно-таки раздраженно:
— Так чего же ты хочешь?
— Ай, ты не понимаешь! — Рон зажмурился и откинулся на подушки.
Решив, что Рона сейчас лучше не дергать, и не имея желания принимать на себя потоки злости лучшего друга, Гарри спустился по винтовой лестнице, и возле ее подножия столкнулся с Джинни. Она заговорила первой, как будто как раз специально ждала его.
— Рон дуется, да? — констатировала девушка.
— Да.
— А на что? — полюбопытствовала Джинни.
Гарри пожал плечами; он и в самом деле затруднялся, как это объяснить.
— На Гермиону, да? — уточнила Джинни.
Они неспешно двинулись вместе в глубь гостиной, и Гарри машинально покосился на Гермиону, безмятежно погруженную в очередной толстый том.
— Я думала, у них с Роном все будет хорошо, — вздохнула Джинни. — Но, по-моему, они совсем… как мы.
Такого поворота беседы Гарри ждал, и, чтобы не распространяться на эту тему больше, поспешно выпалил:
— Нет, что ты, они намного хуже!
Джинни прыснула, и сразу стало как-то посвободнее.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она.
— Они как кошка с собакой. Постоянно находят поводы для недовольства друг другом, и придают этому такое громадное значение! А сейчас на это нет времени! — отрезал он, неожиданно для себя самого. — Мерлин, иногда мне кажется, что я один ненормальный среди всех! Как будто ребята вокруг живут своей жизнью, и только мне есть дело до того, что творится в мире. Они не понимают, что их интересам, радостям и обидам в любой момент придет конец, и все это не имеет значения! А они все заняты только собой… даже Малфой, наверное.
— Ошибаешься, — возразила Джинни. — Они уже не встречаются с Паркинсон.
Говоря по совести, Гарри совершенно упустил из виду данное обстоятельство, и теперь изумленно воззрился на Джинни. Ей это не понравилось, судя по тому, что она, нахмурившись, прошипела:
— У меня что, рога выросли?
— Как это?.. Что ты, нет, конечно, — уверил ее Гарри. — А почему? В смысле, почему Малфой и Паркинсон расстались?
Джинни сделалась еще более недовольной, но, тем не менее, ответила:
— Они расстались еще в прошлом году, не скажу точно, когда. По-моему, по той же причине, что и мы.
На сей раз нахмурился и Гарри. Его напрягало, что разговор каждый раз сворачивает к теме их расставания, но то, что Джинни, не в первый раз уже, нарочно заговаривает об этом, его просто било по нервам.
— Так что Малфой сейчас ни с кем не встречается, — подытожила Джинни, и добавила со значением: — Наверное, занят чем-то более важным.
— А Паркинсон? — спросил Гарри с большим интересом, чем чувствовал на самом деле. Казалось, Джинни сравнивает его с Драко, и это было крайне неприятно, но все же он не хотел ссориться.
— Тоже, по-моему, — предположила Джинни. — Ты можешь за ней приударить, — заявила она ни с того, ни с сего, потом развернулась и ушла к Гермионе.
Раздосадованный, Гарри постоял немного на месте, после чего, сунув руки в карманы, медленно отправился обратно в спальню. Каким бы угрюмым и недружелюбным не казался в тот момент Рон, он никогда не сватал ему слизеринку.
Чуть позднее, наконец, случилось то, чего Гарри, в принципе, ждал с момента прибытия в школу. Новый директор вызвал его к себе в кабинет «для серьезного разговора».
Новость принесла Гермиона, и она тоже не казалась подруге такой уж значительной.
— Конечно, Гарри, ты ведь своего рода звезда, — сказала она. — Я думаю, все это время Фадж присматривался к тебе, а теперь убедился, что ты не собираешься бунтовать, и хочет заручиться твоей поддержкой.
К директору его сопровождала профессор МакГонагол.
- Предыдущая
- 42/213
- Следующая
