Операция «Экзосет» - Хиггинс Джек - Страница 3

• Предыдущая
• 3/44
• Следующая

Он сложил на груди руки, откинулся в угол, закрыл глаза и мгновенно уснул.

Бригадир Чарльз Фергюсон предпочитал работать дома, в своей квартире на Кавендиш-сквер, когда появлялась возможность. Ему нравилась домашняя обстановка. В квартире был настоящий камин, в котором горел настоящий огонь. Все остальное тоже было выдержано в георгианском стиле. Все подходило одно к другому, включая шторы на окнах.

В десять утра после той ночи, когда Вильерс проник во дворец, Фергюсон сидел у камина и читал «Файненшл таймс». Дверь открылась, и появился Ким, слуга Фергюсона, бывший гурка[3].

– Мадемуазель Легран, сэр.

Фергюсон снял очки и встал.

– Пригласи ее сюда, Ким, и принеси чай на троих. Ким исчез, а через несколько секунд в комнату вошла Габриель Легран.

Фергюсон снова отметил про себя, что Габриель – самая красивая женщина, которую он только встречал в своей жизни. Она была одета для верховой прогулки – сапожки, бриджи, белая блузка и старый пиджак из донегольского твида. Светлые волосы подвязаны красной ленточкой. Габриель серьезно смотрела на него своими большими зелеными глазами и похлопывала по ноге хлыстом, который держала в левой руке. Она была довольно высокой, почти пять футов восемь дюймов. Фергюсон подошел к ней, вытянув руки и приятно улыбаясь.

– Моя дорогая Габриель! – Он поцеловал ее в щеку. – Я вижу, что вы больше не миссис Вильерс?

– Нет, – просто ответила она. – Я – это снова я.

У нее было безупречное произношение леди из высшего английского общества и очень приятный голос. Она бросила хлыст на стол, подошла к окну и выглянула на улицу.

– Вы видели Тони? – спросила она.

– Как раз об этом я хотел спросить вас, – ответил Фергюсон. – Я думал, вы его видели. Он здесь, в городе. Что-то вроде отпуска. Разве он не появлялся в своей квартире?

– Нет. Он и не появится, пока я там живу.

Оба помолчали, потом Фергюсон мягко спросил:

– Что же не получилось у вас?

– Все не получилось. Вернее, ничего не получилось. Просто пять лет назад было одно длинное жаркое лето, когда мы думали, что любим друг друга. Я была красивой, а он тоже выглядел великолепно, особенно в форме.

– А потом?

– Оказалось, что мы не пара. Тогда мы не поняли этого. Все вышло не так. – Она говорила спокойно, но в ее голосе чувствовалась грусть. – Тони не безразличен мне, даже до сих пор, но я часто злюсь на него, сама не знаю почему. – Она пожала плечами. – Слишком много пустоты между нами, и мы так и не смогли ее заполнить.

– Очень жаль, – пробормотал Фергюсон.

Вошел Ким с серебряным подносом и поставил его на столик возле камина.

– А вот и чай! – воскликнул Фергюсон и добавил, обращаясь к слуге: – Позови капитана Фокса, Ким.

Ким ушел. Габриель села у окна, а Фергюсон устроился напротив и налил ей чая в чашку из тонкого фарфора.

Она попробовала чай и улыбнулась:

– Превосходный! Моя английская половина полностью одобряет ваш чай.

– Кофе – дрянь по сравнению с хорошим чаем.

Он предложил ей сигарету, но она отказалась.

– Нет, спасибо. Давайте перейдем к делу. У меня назначена встреча, так что времени не так уж много. Что вы хотели?

В этот момент появился Фокс. Он был в легком сером фланелевом костюме и в гвардейском галстуке. В руке он держал папку, которую положил на стол.

– Рад вас видеть, Габриель.

Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Он действительно был рад ее видеть.

– Я тоже, Гарри.

Фокс взял чашку чая, которую ему предложил Фергюсон, и вопросительно посмотрел на него. Фергюсон кивнул.

– Что вы знаете о Фолклендских островах, Габриель? – спросил молодой капитан.

– Это в Южной Атлантике, – ответила она. – Примерно в четырехстах милях от аргентинского побережья. Правительство Аргентины в течение многих лет оспаривает их у нас.

– Верно. Конечно, это британская территория, но такое место, которое находится в восьми тысячах миль от Англии, защищать трудновато.

– Ради интереса скажу, – вмешался Фергюсон, – что у нас там в данный момент шестьдесят морских пехотинцев, не считая местных сил самообороны, один корабль Королевского военно-морского флота «Эндьюранс», патрульный катер, вооруженный двумя двадцатимиллиметровыми пушками, и пара вертолетов. Наши хозяева в парламенте ясно дали понять, что по соображениям экономии не собираются держать там большие силы.

– А в четырехстах милях оттуда – прекрасно оснащенные военно-воздушные силы, большая армия и флот, – добавил Фокс.

Габриель пожала плечами.

– Ну и что? Не думаете же вы в самом деле, что правительство Аргентины решится захватить острова.

– Боюсь, что как раз это мы и думаем, – ответил Фергюсон. – Все идет к тому еще с января. А ЦРУ серьезно считает, что делаются необходимые приготовления. Во всем этом есть смысл. Страной правит хунта из трех человек. Президент, генерал Гальтьери, сделал ставку на экономический подъем. Но, к несчастью, страна находится на грани банкротства.

– Вторжение на Фолкленды будет очень кстати, – сказал Фокс. – Оно поможет отвлечь людей от домашних проблем и занять их умы чем-то другим.

– Как в древнем Риме, – продолжал Фергюсон. – Хлеба и зрелищ вполне достаточно, чтобы толпа была счастлива. Еще чашечку чая?

Он налил Габриель еще чашку.

– И все-таки я не понимаю, какое отношение ко всему этому имею я? – спросила она.

– Ну, это очень просто. – Фергюсон кивнул Фоксу. Тот открыл папку, взял оттуда пригласительную карточку и подал ее Габриель.

Карточка была на двух языках – английском и испанском. Его превосходительство Карлос Ортис де Розас, посол Аргентины, приглашает мадемуазель Габриель Симон Легран на званый вечер с коктейлем с половины восьмого до восьми. Вечер состоится в аргентинском посольстве на Уилтон Кресент.

– Рядом с Белгрейв-сквер, – подсказал Фокс.

– Что, сегодня вечером? Невозможно. Я иду в театр.

– Это важнее, Габриель. – Фергюсон опять кивнул, и Фокс достал из папки черно-белую фотографию, которую положил на стол.

Габриель взяла фотографию. На ней был человек лет сорока в военном летном костюме, какой надевают летчики сверхзвуковых самолетов, и с шарфом на шее. В правой руке он держал шлем. Как и большинство летчиков, не очень высокого роста. Черные волнистые волосы, тронутые сединой на висках, спокойные глаза. На правой щеке шрам.

– Полковник Рауль Карлос Монтера, – пояснил Фокс. – В настоящее время – специальный военный атташе в посольстве Аргентины.

Габриель продолжала разглядывать фотографию. Ей казалось, что она смотрит на старого друга, на человека, которого давно и хорошо знает, хотя она была уверена, что никогда его не видела.

– Расскажите мне о нем.

– Возраст – сорок пять лет, – сказал Фокс. – Аристократ. Мать – донна Елена, занимает видное положение в обществе в Буэнос-Айресе. Отец умер в прошлом году. Семье принадлежат Бог знает сколько земли и чуть ли не весь скот в мире. Они очень богатые.

– И что же, при таком богатстве он – летчик?

– Да, в некотором роде он – одержимый. Научился летать в шестнадцать лет. Окончил Гарвард, получил степень по языкам, потом поступил на службу в ВВС Аргентины. Обучался в Королевских военно-воздушных силах в Крануэлле. Также проходил подготовку в ЮАР и в Израиле.

– И что очень важно, – заметил Фергюсон, отходя к окну, – он не похож на всех этих южноамериканских фашистов. В 1967 году вышел в отставку и отправился в Африку. Во время гражданской войны в Нигерии воевал на стороне республики Биафра. Совершал ночные полеты на «Дакотах» с Фернандо-По в Порт-Харкот. Задача не из легких. Потом он где-то познакомился со шведским аристократом, графом Карлом-Густавом фон Розеном. Республика Биафра купила у шведов пять учебных самолетов «Миникон». Он сам установил на них пулеметы и прочее. Монтера был одним из тех ненормальных, кто пытался сражаться на этих самолетах с египтянами и восточными немцами, летавшими на русских «МиГах». – Фокс подал ей еще одну фотографию. – Снимок сделан в Порт-Харкорте в самом конце войны.

• Предыдущая
• 3/44
• Следующая