Ночной рейс - Хиггинс Джек - Страница 11
- Предыдущая
- 11/34
- Следующая
– Выпить найдется? Что-нибудь холодное и побольше?
Хозяин усмехнулся, поставил на стойку стакан и насыпал туда кусочки льда.
– Журналист?
Мэннинг кивнул.
– Я, возможно, пробуду здесь денек-другой. Мне нужна комната. У вас что-нибудь есть?
– Конечно. Комната не роскошная, но кормят у нас отлично.
Юноша, играющий на бузуки, сердито рванул по струнам, и мужчины, которые сидели за столиком, рассмеялись. Один из них обратился к юнцу на греческом:
– Эй, Димитрий, как тебе нравится этот модник? А вдруг он отобьет у тебя всех девчонок? Похоже, пришел конец твоим ночным развлечениям на берегу.
– Заткнись! – злобно отозвался парень.
Это были обыкновенные грубоватые моряки – таких можно встретить сколько угодно в любом порту. Люди такого типа привыкли много вкалывать и не сразу принимают чужаков. Гарри обернулся, снял свои темные очки и спокойно взглянул на них. Улыбки поугасли, и мужчины, сдвинув головы, стали тихо перешептываться.
Когда чужак опять занялся своим ромом, один из них громко произнес по-гречески:
– Значит, ты, Димитрий, просто хвастун. Трепач в модной одежке.
Мальчишка вскочил и, немного поколебавшись, двинулся к бару. Он нарочно толкнул франта под локоть, когда тот подносил стакан ко рту.
Ром выплеснулся на стойку, Мэннинг снова снял очки и повернулся лицом к задире:
– А теперь заплати за вторую порцию.
– Сам заплатишь, – отрезал мальчишка.
Гарри ударил его по лицу, и тот отлетел к стене.
– Я не намерен просить дважды.
Правая рука мальчишки двинулась к боковому карману брюк. И когда он рванулся вперед, шестидюймовое лезвие, острое как бритва, казалось, само выскочило из стиснутых в кулак пальцев. Мэннинг отскочил в сторону, схватил мальчишку за запястье, вывернул руку и, заведя за спину, рванул вверх. Димитрий вскрикнул и выронил нож. Не теряя ни секунды, противник толкнул парня прямо на стол, разметав трех посетителей и их стаканы.
– Никогда не посылайте мальчишку делать мужскую работу – произнес он по-гречески.
Ошеломленные мужчины молчали. Когда через минуту они зашевелились, бармен поспешно выскочил из-за стойки, держа в руке деревянную дубинку.
– Кто первый начнет, тому череп проломлю. Вы, ребята, хотели немного позабавиться, но ошиблись – ничего не вышло. Давайте на этом и закончим.
Мужчины опять заняли свои места за столиком, а Димитрий кинулся прочь из бара. Бармен улыбнулся гостю и протянул руку:
– Николи Алеко. А вы, хоть и англичанин, хорошо говорите по-гречески.
– Во время войны я три года провел на Эгейском море. Меня зовут Мэннинг. Гарри Мэннинг.
– Выпейте еще, мистер Мэннинг. За счет заведения.
– Нет, за мой счет. Угощаю всех. – Гарри подтянул к себе стул и уселся. Рыбаки за столиком заулыбались.
– Парень, который говорит по-гречески так здорово, как вы, мой друг, – сказал один из них, протягивая пачку сигарет. – Угощайтесь!
Алеко принес напитки, и все торжественно чокнулись. Когда Мэннинг поставил стакан, один из новых знакомых спросил:
– Вы приехали порыбачить?
– Я фоторепортер. Меня послал сюда крупный американский журнал, чтобы сделать кое-какие снимки для статьи.
– В Хармон-Спрингсе?
– Нет, на Кубе. Они хотят, чтобы я побывал в Сан-Хуане, пофотографировал, чтобы показать, как изменилась жизнь после революции.
Греки удивленно переглянулись, и один из них поднял стакан.
– Пьем за удачу, дружище. Она тебе понадобится.
– А в чем дело?
– Теперь никто не заходит в Сан-Хуан. Хуже местечка не найти на всем Божьем свете.
– В Нассау мне говорили другое. Я слыхал, что ваши часто туда заглядывают.
– Это было в прошлом году. А с тех пор все изменилось.
– Мне много дали на расходы. – Мэннинг вытащил бумажник. – Я хорошо заплачу.
Грек, который болтал больше остальных, грубовато засмеялся:
– Дружище, у нас есть поговорка: если тебе нужен человек, который за деньги будет рисковать головой, ищи его среди бедняков.
Двое других раскатисто захохотали, и один добавил:
– Пускай попросит папашу Мелоса. Он в таком положении, что пойдет куда угодно.
Мэннинг встал и подошел к бару.
– Вы слышали наш разговор?
– Они правы, – кивнул Алеко. – До кризиса наши лодки часто заходили в Сан-Хуан с тунцом. Кубинцам запрещалось плавать на север, так что цены там держались хорошие. А после кризиса все изменилось.
– Вы утверждаете, что кубинцы запрещают вам останавливаться в Сан-Хуане?
– Не то что бы запрещают, но атмосфера там паршивая. Не знаешь, чего ждать. А лодку терять никому не хочется.
– А кто такой папаша Мелос, о котором шла речь?
– Чудесный старик, – улыбаясь, объяснил Алеко. – У него есть моторное судно – «Влюбленный эллин». Единственный сын папаши Мелоса, Янни, утонул в прошлом году. Еще у него есть дочь Анна – умная девчонка. Он послал ее в Америку учиться. В Вэссэр. Может, слышали?
– Конечно, – усмехнулся Гарри.
– Папаша Мелос изо всех сил тянулся, чтобы платить за обучение. А когда мальчик погиб, уловы стали меньше, старик влез в долги. Три месяца назад приехала дочка. И как услышала, что произошло, наотрез отказалась вернуться в Америку. Теперь она у отца заместо матроса.
– И чем же они промышляют? Ловят тунца?
– Уже нет, – покачал головой Алеко. – Милях в десяти на запад, возле Блейр-Кей есть риф. Там старик нашел перламутр и ныряет за ним.
– В таком-то возрасте? – недоверчиво спросил Мэннинг. – Какая же там глубина?
– Пятнадцать, а то и двадцать фатомов.
– Он, очевидно, спятил.
– Мелос не хочет потерять свое судно, вот и все. Корабль и Анна – больше у него ничего не осталось.
– Как вы думаете, он согласится доставить меня в Сан-Хуан?
– Отчаявшийся человек на все готов, – ответил Алеко, пожав плечами.
– Вернее не скажешь. – Гость взял свою сумку и фотоаппараты. – Если не возражаете, я взгляну на комнату прямо сейчас.
Пока Гарри шел вслед за Алеко по вычищенному до блеска коридору, он опять испытал знакомое возбуждение и поверил, что первая задача им решена.
Алеко владел маленьким двенадцатифутовым катером и жаждал сдать его внаем. Через два часа, переодевшись и отлично пообедав (таких сытных и вкусных блюд он давно уже не пробовал), Мэннинг вывел посудину из гавани и повернул на запад, к южной оконечности острова.
Море было гладкое, как зеркало, безоблачное голубое небо тонуло за горизонтом. Мэннинг закурил и, откинувшись на спинку кресла-качалки, правил одной рукой. Он размышлял о папаше Мелосе. Что заставляет человека бороться, когда все складывается против него? Непонятно. Но одни дерутся до последнего, а другие тихо идут ко дну.
Через сорок минут он обогнул Блейр-Кей и увидел, что в проливе, в четверти мили от берега, стоит какое-то судно. Снизив скорость, подошел поближе. Глухой ритмичный стук механического насоса, подававшего воздух на глубину, где под толщей голубой воды работал человек, разносился далеко. Снизив скорость и подобравшись поближе, прочел: «Влюбленный эллин».
Мэннингу с трудом верилось, что в эпоху аквалангов и баллонов со сжатым кислородом кто-то еще пользуется старинными парусиновыми водолазными костюмами, со всеми их многочисленными приспособлениями для подачи воздуха и спасательными леерами. Ведь акваланг лучше во всех отношениях, и водолаз в нем чувствует себя совершенно свободно.
Подплыв еще ближе, Гарри заметил девушку небольшого роста, в ярко-красной рубахе и джинсах. Ее длинные волосы были заплетены в косу. Она крутила ручку барабана, на который наматывался спасательный леер, вытягивая своего отца на поверхность. Мэннинга она не заметила.
Вдруг барабан замер. Девушка подергала за ручку изо всех сил, потом бросилась к поручню и стала всматриваться в воду. Бегом вернулась к барабану и налегла на ручку всем своим весом. Никаких результатов. Через мгновение она прыгнула за борт и ушла под воду.
Гарри выключил мотор, а когда его катер встал бок о бок с «Влюбленным эллином», быстро пришвартовался и кинулся к барабану, попробовав крутануть ручку. Барабан не сдвинулся ни на йоту. В этот момент девушка появилась на поверхности моря около деревянной лестницы. Она жадно ловила ртом воздух.
- Предыдущая
- 11/34
- Следующая
