На родине предков - Хиггинс Джек - Страница 15
- Предыдущая
- 15/42
- Следующая
Пока они шли, он заметил их отражения в большом настенном зеркале в позолоченной раме. Джоанна выглядела очаровательно в кринолине из белого шелка, с талией настолько тонкой, что он наверняка мог обхватить ее ладонями. Сам Клей был облачен в традиционное черное одеяние, единственное, что отличало его, – это рубашка со сборками, которую в подобных случаях обычно надевали в Джорджии. Он подумал: никто, не покривив душой, не смог бы назвать его красавцем, но, ей-богу, они были видной парой, и тут глаза Джоанны встретились в зеркале с его глазами. Ее губы чуть дрогнули, веер поднялся, прикрывая лицо, когда они заходили в столовую.
Во время застолья он сидел между Джоанной и ее дядей, наслаждаясь превосходной едой и вслушиваясь в течение непринужденного разговора по обе стороны. Сэр Джордж Гамильтон ел мало, как и следовало ожидать, и, похоже, не принимал особого участия в беседе. Наконец дамы удалились, и по кругу пустили портвейн.
Клей закурил сигару и сидел молча, прислушиваясь к чужим разговорам. Они в основном состояли из обсуждений нынешней тревожной ситуации в стране и разных предложений относительно того, как ее поправить.
Большинство присутствующих землевладельцев, похоже, склонялись в пользу более жесткого обращения с крестьянством, усиления местных гарнизонов и введения военного положения.
Один из них даже предложил брать в заложники каждого десятого мужчину в каждой деревне, дабы обеспечить примерное поведение его земляков. При этом явно предполагалось, что тех несчастных, на которых пал выбор, повесят, если в их общинах и дальше будут твориться беззакония.
Клей решил было, что человек, выдвинувший идею, болтает ради красного словца, пока не услышал, как со всех сторон раздался одобрительный гул, а кто-то сказал:
– Вешать по одной из этих свиней на каждом дереве по дороге отсюда до Голуэя. Вот единственный способ их исправить. Эх, попадись только мне в руки негодяй, который прислал вот это.
Листок бумаги бросили на середину стола, и кто-то взял его. Его передавали из рук в руки, негодующее перешептываясь, и, когда он попал к Клею, тот увидел, что это еще одно письмо с угрозами за подписью капитана Свинга, но написанное другим почерком.
Человек, который говорил до этого, был тучным, свирепого вида типом с короткими, толстыми руками и постоянно мокрыми губами. Что-то непристойное было в его облике, и, когда они встали, чтобы присоединиться к дамам, капитан Вейл придвинулся к плечу Клея и сказал:
– Я вижу, вас восхищает дружище Марли, полковник.
– Кто он? – спросил Клей.
– Владелец большого имения примерно в десяти милях отсюда, по дороге к Голуэю. Места под названием Килин. – Вейл состроил гримасу. – Гнусный тип. Меня удивляет, что сэр Джордж его пригласил.
– Вероятно, он не шутил, когда сказал, что хотел бы повесить по человеку на каждом дереве на пути отсюда до Голуэя? – спросил Клей.
– Марли никогда не шутит – по поводу чего бы то ни было, полковник, – заверил его Вейл. – Он правит своими арендаторами при помощи металлического прута и обращается с ними как с животными. – Они взяли с подноса по порции бренди, которое разносил лакей, и Вейл продолжил: – Он неравнодушен к молодым девушкам. Все от тринадцати до восемнадцати ему подходят. После этого они слишком стары.
– Вероятно, он не испытывает в них недостатка. Судя по виду, он вполне доволен своей жизнью.
Вейл мрачно кивнул:
– Как я уже заметил, его арендаторам приходится делать то, что им велят. Однажды кто-нибудь пальнет в него из-за изгороди, а меня позовут охотиться на этого беднягу.
– Лично я предпочел бы дать такому человеку медаль и снабдить его билетом до Америки, – сказал Клей.
– В этом мне хочется с вами согласиться. Пирушки Марли – сущий кошмар. На них ходит только сельский сброд. Его излюбленная проделка – раздеть какую-нибудь девушку и гоняться за ней по парку при свете факела со всей пьяной, улюлюкающей ватагой. Можете себе представить, что за приз ждет того, кто раньше других ее поймает.
Клей взял его под руку и повел к буфетной стойке:
– После такого заключительного сообщения мне просто необходимо выпить еще.
В этот момент маленький струнный ансамбль, специально доставленный из Голуэя, заиграл вальс Штрауса. Клей, извинившись, отошел и двинулся через комнату туда, где Джоанна отдавала какие-то распоряжения дворецкому.
– По-моему, это мой танец, – сказал он с легким поклоном.
Девушка, наморщив лоб, сверилась со своей карточкой:
– Мне ужасно жаль, полковник Фитцджеральд, но вам следовало подойти раньше. Боюсь, я смогу оставить для вас только двенадцать танцев.
Он от души расхохотался, так что люди, стоявшие поблизости, повернулись, когда он под руку повел ее танцевать.
Они хорошо танцевали вместе, и, пока кружили по комнате, она подняла глаза и улыбнулась:
– Сегодня вечером вы настоящий красавец.
Он сморщился и покачал головой:
– Меня обвиняли во многих вещах, мисс Гамильтон, но в том, что я красив – никогда.
Она нахмурилась в неподдельном замешательстве:
– Вы ведь наверняка понимаете, что каждая женщина в комнате только и мечтает о том, чтобы вы с ней потанцевали?
Прежде чем он нашелся, что ответить, музыка стихла и публика перестала танцевать. Послышалось испуганное аханье, сдавленно вскрикнула какая-то женщина.
Поскольку вечер выдался теплый, незадолго до этого открыли двери, выходящие на террасу. И теперь у самого входа стояли два человека, которые, очевидно, вышли из темноты.
По левую сторону находился Кевин Роган, он держал под мышкой дробовик, беспечно засунув большие пальцы за широкий кожаный ремень. Его глаза обшарили толпу, встретились с глазами Клея, и на губах у него проступило какое-то подобие улыбки.
Догадаться, кто его спутник, не составляло особого труда. Шон Роган был одним из самых крупных мужчин, которых Клей когда-либо видел. Никак не менее шести футов и четырех-пяти дюймов ростом, с широченными плечами, с зачесанной назад белоснежной гривой. На нем была фетровая шляпа и вельветовая куртка.
Гробовая тишина наступила в комнате, когда сэр Джордж вышел вперед и остановился напротив него.
– Я не знаю, что ты здесь делаешь, Роган, – проговорил он спокойно, – но хочу напомнить тебе, что это моя собственность. Раз я не приглашал тебя сюда, значит, ты незаконно вторгся в чужие владения. Я предлагаю тебе уйти так же быстро, как ты пришел.
Голос Шона Рогана был подобен барабанному бою.
– Ах вот оно как, Джордж Гамильтон, я вторгся в чужие владения. А чем занимались твои люди сегодня утром, когда они вторглись на мою землю и напали не только на одного из моих сыновей, но и на мою жену? Ты теперь, значит, стал грозой женщин?
Берк, до этого пребывавший прямо за плечом своего хозяина, теперь быстро шагнул вперед. Сэр Джордж удержал его одной рукой:
– Я не хочу скандала при гостях, Роган. Если у тебя есть законная жалоба, обратись с ней в полицию в Голуэе.
– Нет, вы его только послушайте! – воскликнул Шон Роган, оглядывая комнату. – И каковы были бы мои шансы против такого, как он? – Ответа не последовало, и он покачал головой. – Нет, я не стану подавать никакой жалобы, но предупреждаю тебя и твоего холуя, который прячется вон там, за твоей спиной. Если вы еще раз ступите на мою землю, то схлопочете пулю – это я вам торжественно обещаю.
Он стал поворачиваться к ним спиной, и тут сэр Джордж не выдержал:
– Ей-богу, ты заходишь слишком далеко, Роган! – Его голос срывался от ярости. – Я еще отправлю тебя гнить в голуэйскую тюрьму, мерзавец ты эдакий!
Роган медленно повернулся.
– Мерзавец, вот оно как? – негромко переспросил он. – А как бы ты назвал человека, который, ища повода для ссоры, не имеет мужества лично предстать перед своим врагом, а подсылает своих головорезов, чтобы избивать шестидесятилетнюю женщину?
В комнате наступила полная тишина, Джоанна негромко выдохнула сквозь зубы. Роган сунул руку в карман куртки и вытащил пистолет, который бросил к ногам своего врага.
- Предыдущая
- 15/42
- Следующая
