Гнев Божий - Хиггинс Джек - Страница 27
- Предыдущая
- 27/48
- Следующая
На нем была сутана и черная широкополая шляпа священника. Одной рукой он прижимал к себе какой-то предмет, завернутый в шерстяное одеяло. Подойдя к стойке, Ван Хорн обратился к Морено:
— Сеньор, извините за беспокойство. Не смогли бы вы мне помочь?
Морено испуганно уставился на священника. Юрадо посмотрел на них, и его глаза неприятно заблестели.
— Мне нужны спальный матрац, — спокойно продолжил Ван Хорн, — керосиновая лампа, побольше извести и малярные кисти.
— Ничего ты не получишь, — со злостью произнес Юрадо. — Убирайся отсюда.
— Я бедный человек и не смогу заплатить, пока не поступят деньги. Но может быть, вы согласитесь в качестве залога принять от меня вот это.
С этими словами Ван Хорн развернул одеяло и, вынув из него фигурку Святого Мартина из Порреса, поставил ее на стойку. Раздался вздох удивления, и посетители бара, с шумом опрокидывая стулья, повскакивали со своих мест. Двое из них опустились на колени, многие испуганно перекрестились.
— Боже милосердный! — в благоговейном страхе произнес Морено. — Где вы его отыскали, святой отец?
— Вы узнали его?
— О да, — ответил Морено и неистово перекрестился. — Он из нашей церкви и простоял в боковой часовне со дня постройки храма. Прошло уже двести лет. Это наша реликвия, святой отец, и принадлежит она нашим жителям. Как только во время революции она исчезла, несчастья обрушились на наши головы.
— Этот святой снова станет вашим, друг мой, — заверил его Ван Хорн. — Он займет прежнее место, как только будет очищена и заново освящена церковь.
— Я дам все, что вам нужно, святой отец, — сказал Морено. — Пройдемте со мной.
Юрадо резко ударил кожаной плеткой по стойке бара и громко вскрикнул:
— А я говорю, нет!
— По какому праву?
— А этого вам не достаточно, сеньор священник? — злобно огрызнулся Юрадо и, выхватив пистолет, приставил его к животу Ван Хорна.
Моя рука потянулась в карман пиджака, но вынимать револьвер я не стал: можно было все только испортить. Ван Хорн спокойно отвел пистолет Юрадо в сторону и, не повышая голоса, произнес:
— Мы в неравных условиях, сеньор. Я ведь невооружен. А мне казалось, вы — человек чести.
Глупости у Юрадо было достаточно, чтобы проглотить крючок Ван Хорна. Он удивленно посмотрел на священника, а затем, окинув комнату взглядом, словно ища поддержки, сунул револьвер обратно в кобуру, висевшую у него на поясе.
— Так вы предлагаете нечто вроде состязания?
— А почему бы нет? — с готовностью ответил Ван Хорн. — Маленький безобидный турнир, который не причинит никому вреда. Выигрываю я — Морено дает все, что мне нужно.
— А если проигрываете?
Ван Хорн пожал плечами:
— Тогда вам решать, сеньор.
Юрадо засмеялся и хлопнул по груди одного из своих дружков. Тот от его удара отлетел на середину комнаты.
— Состязаться в силе? Со мной? Забавно. Смех, да и только! — продолжал хохотать Рауль. — Что вы выбираете?
— Индейскую борьбу, — предложил Ван Хорн.
Юрадо от удивления раскрыл рот.
— Индейскую борьбу? — переспросил он. — Это для детей.
Его лицо позеленело от злости, так как он посчитал, что его пытаются разыграть.
— Ее можно несколько изменить и сделать более интересной. Сейчас покажу как.
На верхней полке, висевшей на стене за стойкой бара, стояли зажженные свечи. Ван Хорн попросил Морено снять две из них, затем, приняв подсвечники из его рук, осторожно поставил их на ближний столик. Теперь я, как и все присутствующие, понял, для чего свечи предназначались. В этом состязании участники садятся друг против друга, сцепляются кистями рук и, не отрывая локтей от стола, стараются повалить руку соперника. В варианте борьбы, предложенном Ван Хорном, проигравший получал заведомо сильные ожоги.
Поняв это, Юрадо вновь захохотал, даже схватился за спинку стула.
— Слушайте, мне это нравится. Нравится, и даже очень. Только хочу предупредить, сеньор, я ведь могу и забыть отпустить вашу руку.
Ван Хорн занял место напротив Юрадо. Соперники, прижав к столу локти и сцепившись ладонями, начали борьбу. От напряжения Юрадо сморщил лоб и оскалил зубы. Я не мог видеть лица Ван Хорна, так как тот сидел к нам спиной.
Неожиданно на щеке Юрадо рельефно обозначился мускул, и кривая улыбка исказила его лицо. Он понял, что побеждает. Рука Ван Хорна медленно, но верно начала опускаться на пламя.
Улыбка победителя заиграла на лице Юрадо. Он громко захохотал, но внезапно замолк. Его рука, не выдержав противодействия Ван Хорна, двинулась в обратную сторону и, пройдя исходное положение, склонилась над свечой, стоявшей на другой половине стола. По той легкости, с которой Ван Хорн завалил руку Юрадо, всем стало ясно, что до этого священник играл с ним в кошки-мышки.
Лицо Юрадо, чью руку священник продолжал держать над горящей свечой, исказила неимоверная боль. На его лбу выступили крупные капли пота. Чтобы не закричать, побежденный в отчаянии стиснул зубы. Наконец Ван Хорн отпустил руку противника и поднялся из-за стола.
— Один великий французский король как-то сказал: «Пусть каждый, кто скажет, что страх ему неведом, попробует большим и указательным пальцами погасить пламя свечи». Все конечно же зависит от того, как это сделать.
С этими словами он, облизнув большой и указательный пальцы, быстро загасил обе свечи. С искаженным от боли лицом, поддерживая на весу обожженную руку, Юрадо уставился на Ван Хорна, затем резко развернулся и в сопровождении двух своих напарников поспешно удалился.
В баре сразу стало тихо. Ван Хорн осторожно взял с барной стойки фигурку Святого Мартина из Порреса, аккуратно завернул ее в одеяло и направился к двери, которую почтительно для него распахнул Морено.
Как только они оба скрылись за дверью, мы с Яношем оживились.
— Зачем он устроил это чертов турнир? — подавшись вперед, спросил я его.
— Бог его знает, но в следующий раз ему необходимо иметь при себе оружие, — ответил Янош и принялся собирать карты. — Для одного вечера впечатлений вполне достаточно. Хочу в постель.
Я посмотрел вслед удаляющемуся Яношу, поднялся из-за стола и, подойдя к входной двери, вышел на улицу. Трое местных, сидевших на ступеньках крыльца, при моем появлении мгновенно умолкли. Начав спускаться по лестнице, я услышал стук колес о булыжную мостовую и увидел, как из-за угла гостиницы, толкая перед собой тележку, появился Морено. Рядом с ним шел Ван Хорн.
Сбежав по ступенькам вниз, я окликнул его. Ван Хорн остановился, сказал Морено, чтобы тот ехал дальше и обернулся ко мне.
— Что тебе? — спросил он.
— Чем ты собираешься здесь заниматься?
— Хочу утвердить свое положение, только и всего. Сегодня утром, когда Чела де Ла Плата признала в деревянной фигурке изображение Святого Мартина и рассказала его историю, я сразу понял, что этим следует воспользоваться. И, кажется, неплохо это сделал. Не так ли? А теперь пока. Увидимся завтра утром, — сказал Ван Хорн и пошел догонять Морено.
Уже сгустились сумерки, а я стоял один и, вслушиваясь в звуки удаляющихся шагов, напряженно думал, каков же он, Ван Хорн, на самом деле. Скорее всего, для меня он так и останется загадкой.
Мной овладело чувство беспокойства, стало как-то не по себе. О том, чтобы лечь в постель и забыться в глубоком сне, не могло быть и речи. Морща нос от зловонных испарений, поднимавшихся над сточной канавой, я прошелся по центральной улице и, выйдя через главные ворота в стене, окружающей городок, оказался за пределами Мойяды. Вновь ощутив свежесть и чистоту горного воздуха, я наконец-то задышал полной грудью. Ночное небо надо мной до самого горизонта было усеяно яркими звездами. Вдали, отражая холодный свет луны, поблескивали заснеженные вершины гор.
На самом верху длинного пологого склона, в том месте, где вдоль сбегавшего вниз ручья росли тополя, горел костер, вокруг которого, мирно пощипывая траву, бродили лошади и мулы. Вдруг в ночной тишине я услыхал слабый звон колокольчика, который крестьяне обычно привязывают на шею домашнему скоту. Сердце мое замерло. Секунду спустя я решительным шагом направился прямиком к костру.
- Предыдущая
- 27/48
- Следующая
