Зоопарк в моем багаже - Даррелл Джеральд - Страница 17
- Предыдущая
- 17/32
- Следующая
3 апреля.Шимпанзе умер. Хотя здесь, да и в других частях Камеруна, шимпанзе охраняются законом, их частенько убивают и едят. Крупная рогатая гадюка в первый раз приняла пищу, небольшую крысу. У одной зеленой лесной белки на спине появилась пролысина. Видимо, недостаток витаминов. Увеличил дозу "Абидек". Теперь нас каждый день хорошо снабжают яйцами ткачиков, и белки получают их сверх своего обычного пайка. Кистехвостые дикобразы, когда их потревожат ночью, выбивают задними лапами частую дробь (как дикий кролик), потом поворачиваются спиной к врагу и трясут пучком игл на конце хвоста. Получается звук, почти как у гремучей змеи.
5 апреля.Открыл простой и быстрый способ определять пол потто. Сегодня принесли прелестного молодого самца. На первый взгляд внешние гениталии у обоих полов очень похожи, но оказалось, что самое простое – понюхать их. Когда возьмешь на руки самца, его железки источают слабый сладковатый запах, напоминающий грушевую эссенцию.
Не только мы интересовались животными. Многие местные жители находили в нашей коллекции совсем не знакомых для себя зверей, поэтому от посетителей у нас не было отбоя. Однажды директор местной миссионерской школы, ответственный за воспитание двухсот с лишним учеников, попросил разрешения прийти со всеми своими питомцами. Я с радостью согласился. По-моему, это очень ценно, если вы, показывая живых зверей, можете пробудить в людях интерес к местной фауне и ее сохранению. В условленный день на дороге появились мальчишки. Они шагали в две колонны, опекаемые пятью учителями. Перед рестхаузом их разделили на группы по двадцать человек, и группа за группой они заходили на веранду под присмотром учителей. Джеки, Софи, Боб и я стояли в разных точках "зверинца" и отвечали на вопросы. Мальчики вели себя образцово, никто не шалил, не толкался, не безобразничал. С увлечением они переходили от клетки к клетке, издавая восхищенное "ва!" при виде очередного чуда и щелкая пальцами от восторга. Когда прошла последняя группа, директор собрал всех ребят у крыльца и, улыбаясь, повернулся ко мне.
– Сэр, мы очень благодарны вам за разрешение осмотреть ваши зоологические коллекции, – сказал он. – Можно попросить вас оказать нам любезность ответить на некоторые вопросы мальчиков?
– Конечно, с удовольствием, – сказал я, обозревая толпу сверху, с крыльца.
– Мальчики, – крикнул директор, – мистер Даррел любезно согласился ответить на вопросы. Кто хочет что-нибудь спросить?
Море черных лиц внизу сосредоточенно нахмурилось, высунулись языки, пальцы ног ворошили пыль. И вот сперва медленно, затем все быстрее, по мере того как проходило смущение, на меня стали сыпаться вопросы, очень умные и дельные. Я приметил одного маленького мальчика в первом ряду, который не сводил с меня пристального взгляда. Его лоб собрался в складки, и сам он словно окаменел. Наконец, когда поток вопросов стал иссякать, он вдруг решился и поднял руку.
– Что ты хотел спросить, Уано? – сказал директор, ласково улыбаясь мальчугану.
Тот сделал глубокий вдох и выпалил свой вопрос:
– Прошу вас, сэр, не может ли мистер Даррел сказать нам, почему он сделал столько снимков жен Фона?
Улыбка исчезла с лица директора, он сокрушенно поглядел на меня.
– Это не зоологический вопрос, Уано, – строго произнес он.
– Все равно, сэр, пожалуйста, скажите почему? – упрямо твердил ребенок.
Директор грозно нахмурился.
– Это не зоологический вопрос, – прогремел он. – Мистер Даррел обещал отвечать только на зоологические вопросы. Жены Фона не имеют никакого отношения к зоологии.
– Постойте, мистер директор, этот вопрос, если толковать его широко, можно ведь назвать биологическим, верно? – пришел я на выручку мальчугану.
– Но, сэр, они не должны задавать вам таких вопросов, – сказал директор, вытирая лицо.
– Ничего, я могу ответить. Дело в том, что в моей стране всем очень интересно знать, как живут люди в других частях света, какие они на вид. Конечно, можно рассказать об этом, но это не то же самое, что увидеть на фотографии. По фотографии они точно себе представят, как тут все выглядит.
– Ну вот... – директор оттянул пальцем воротничок. – Ну вот, мистер Даррел ответил на твой вопрос. А теперь, так как он очень занятой человек, у него больше нет времени отвечать на вопросы. Прошу построиться.
Мальчики выстроились в две шеренги, а директор пожал мне руку и торжественно заверил меня, что они все очень благодарны. Затем он опять повернулся к детям.
– А теперь я предлагаю приветствовать мистера Даррела троекратным "ура", чтобы показать ему, как мы ценим его любезность.
Двести юных глоток с жаром прокричали "ура". После этого возглавляющие строй мальчуганы достали из своих сумок бамбуковые флейты и два маленьких барабана. Директор взмахнул рукой, и под звуки бодрого уэльского марша все зашагали вниз к дороге. Директор шел следом, вытирая лицо, и мрачные взгляды, которые он метал в спину юного Уано, не сулили тому ничего хорошего, когда все снова войдут в классную комнату...
Вечером Фон пришел к нам, чтобы распить бутылочку. Я показал ему, чем пополнилась наша коллекция, потом мы сели в кресла на веранде, и я рассказал про зоологический вопрос Уано. Фон долго от души смеялся, особенно его позабавило замешательство директора.
– Почему ты ему не сказал, – промолвил он, вытирая глаза, – почему не сказал, что снимал моих жен, чтобы показать всем европейцам в своей стране, как красивы бафутские женщины?
– Этот парень еще ребенок, – важно заметил я. – Мне кажется, он слишком мал, чтобы разбираться в таких делах.
– Это верно, это верно, – ответил Фон сквозь смех, – он мал. Ему хорошо, у него нет женщин, которые морочили бы ему голову.
– Мне передали, мой друг, – начал я, предпочитая не развивать тему о плюсах и минусах супружеской жизни, – мне передали, что ты завтра собираешься в Н'доп. Это верно?
– Да, верно, – подтвердил Фон. – Поеду на два дня на заседание суда. Через два дня вернусь.
– Ну, тогда, – я поднял свой стакан, – желаю тебе хорошего путешествия, мой друг.
На следующее утро одетый в великолепную желтую с черным мантию и удивительную, расшитую узорами шляпу с длинными, болтающимися наушниками Фон занял место на переднем сиденье своего нового лендровера. На заднем сиденье было собрано то, без чего он не мог обойтись в пути: три бутылки шотландского виски, любимая жена и три советника. Фон энергично махал нам рукой, пока машина не пропала за поворотом. Вечером, закончив последние дела, я вышел на веранду подышать свежим воздухом. На просторном дворе внизу я увидел гурьбу детей Фона и с любопытством стал наблюдать за ними. Они выстроились в широкий круг, потом после долгого, горячего спора начали петь, ритмично хлопая в ладоши. Семилетний мальчуган в середине круга аккомпанировал на барабане. Юные голоса исполняли одну из самых красивых и чарующих песен Бафута. Я чувствовал, что они собрались неспроста, а с определенной целью. Но что они праздновали? Разве что отъезд отца? Я долго смотрел на них, пока вдруг не заметил, что рядом со мной стоит наш бой Джон.
– Обед готов, сэр, – сказал он.
– Спасибо, Джон. Скажи мне, почему поют эти дети?
Джон робко улыбнулся.
– Потому что Фон уехал в Н'доп, сэр.
– Да, но зачем?
– Когда Фона нет дома, сэр, каждый вечер дети должны петь у него во дворе. Чтобы в усадьбе Фона было тепло.
Какая чудесная мысль... Я опять посмотрел на выстроившихся посреди огромного темного двора детей, которые бодро пели, чтобы в усадьбе их отца было тепло.
– А почему они не танцуют? – спросил я.
– У них нет света, сэр.
– Отнеси туда лампу из спальни. Скажи, что я прислал ее, чтобы помочь им поддерживать тепло в усадьбе Фона.
– Хорошо, сэр, – сказал Джон.
Он быстро сходил за лампой. И вот на земле уже лежит золотистый круг, в котором стоят дети. На минуту, пока Джон передавал мои слова, пение смолкло. Потом я услышал радостный визг и звонкие голоса:
- Предыдущая
- 17/32
- Следующая
