Дань смельчаку - Хиггинс Джек - Страница 18

• Предыдущая
• 18/36
• Следующая

Хилари Воган произнес:

— Привет, Эллис, сколько лет, сколько зим.

Он так и не снял униформу, и его красный берет ярко выделялся в утреннем воздухе. Он прошел в кабинет через отодвигающуюся в сторону дверь, скрытую за деревянной панелью, которую я не заметил раньше и которая теперь стояла открытой.

— Сколько лет чего?

— Всю вторую половину моего пребывания в Итоне ты висел на мне, как клещ, или забыл?

— У нас был один придурок, по фамилии Чемберз, — сказал я. — Играл за первые одиннадцать. Любил запускать в нас крикетным молотком, когда считал, что мы обращаемся к нему не слишком почтительно. Как-то раз ты застал его за тем, что он колотил меня, как Бог черепаху, и сломал гаду нос.

— Не послушался придурок умных советов и принял на себя управление делами семьи, — сказал Хилари. — Прогорел через три года. А ведь был банкиром, давал слишком много ссуд. Но не умел разбираться в людях.

Он снял берет, вытащил с полки папку и сел за стол Шона, исчезнувшего так же тихо, как появился майор.

— Им не следовало исключать тебя из академии.

— Меня это не слишком расстроило.

— Ты ведь на самом деле никогда не хотел в нее поступать, верно?

— Похоже, ты неплохо осведомлен.

— Но зачем тебя понесло во Вьетнам?

Я взял сигарету из коробки, стоящей на столе.

— Тогда это показалось мне неплохой мыслью.

Хилари постучал одной бумагой по крышке стола.

— Это копия твоего рапорта. Проверочного, взятого из архивов Пентагона. «Прирожденный солдат, с выдающимися способностями к командованию». Это цитата. Бронзовая звезда, крест «За храбрость», крест «За боевые заслуги», который тебе и Сен-Клеру дали за побег из плена. Неплохое завершение послужного списка.

— Там же где-нибудь должно стоять: «Непригоден для прохождения дальнейшей службы», — вставил я. — Или, может быть, ты намеренно пропустил этот бит информации? Выживший из ума придурок... хотя, по-видимому, там напишут как-нибудь более привлекательно.

— Генерал тобой гордился.

— Можешь засунуть себе своего генерала туда, где у моей бабки геморрой. — Я нервно и нетерпеливо загасил сигарету. — Какое вся эта дребедень имеет отношение ко вчерашнему инциденту?

Я видел, что он просто тянул время, стараясь разговорить меня. После чего сказал:

— Ладно, замнем, теперь скажи: что вчера произошло?

— Ладно, — в тон ему сказал я. — Вчера утром я проснулся, принял, как всегда, дозу ЛСД, которая бы убила слона, и пошел шастать по болотам, пока мне не привиделись глюки про вьетконговцев, марширующих в топях Эссекса. Моя женщина, естественно, перепугалась и издала призывный клич, по которому мой лучший друг примчался на подмогу, но в последний момент изменил решение и, вместо помощи забрался в постель и трахнул хорошенько хозяюшку, так что мне осталось выпустить им обоим мозги, а затем сделать единственно приемлемое в моем положении.

Откинув голову назад, Хилари захохотал так, что содрогнулись стены.

— У тебя настоящий талант ко всякой чуши, приятель, должен это признать.

Я заметил, что у него хорошее лицо. Абстрактно хорошее. Может быть, слегка обрюзгшее, со складочками упрямства, но принимать его за своего друга было бы ошибкой. Лицо солдата — и, может быть, ученого. И еще одна вещь казалась мне очевидной. Передо мной сидел чрезвычайно жестокий, безжалостный человек. Денди времен Регентства, родившийся не в свое время. Такой может полночи играть в карты, затем уделить своей женщине полчасика и с десяти шагов пустить пулю в лоб ее мужу.

Он небрежно произнес:

— А тебе известно, что твоя подружка, миссис Уорд, во время учебы в Институте искусств была активной марксисткой? — Я тупо глядел на него, и Хилари продолжил: — Посещения Сен-Клера по четвергам... Знаешь, ведь все было действительно так, как об этом вчера сказал Дикс. Как ты считаешь, они давно знали Друг друга?

Я встал, подошел к окну.

— Я не сторожил ее. Мы, разумеется, не были влюблены друг в друга. Просто практический симбиоз. Она заботилась по-своему обо мне, я со своей стороны — о ней. Если они с Максом давно знали друг друга — или же недавно — и что-то друг к другу испытывали — это не мое дело.

— С другой стороны, она могла просто рассказать ему о твоем состоянии...

— Тоже вариант. Она беспокоилась обо мне.

Воган снова взглянул на лежащий перед ним листок.

— Одна вещь из всей этой плеяды мне кажется особенно странной. Ты прибежал с болот в полубезумном состоянии, и она тут же позвонила Сен-Клеру.

— У меня случались подобные срывы и раньше, и он всегда приходил на помощь, — ответил я. — У нас были особые отношения — как у Великобритании со Штатами.

— Но почему она тотчас не позвонила твоему психиатру? Им обоим пришлось проезжать через один и тот же пропускной пункт в Лэндвиче. Так вот: доктор О'Хара приехал через полтора часа после генерала.

В тот момент я был не в силах думать, а в затылке назревала такая боль, что ее следовало почувствовать, чтобы поверить.

Я сказал:

— Слушай, к чему ты, черт побери, клонишь?

Хилари не обратил внимания на мой вопрос, а вместо этого спросил:

— Расскажи мне сначала, что произошло вчера на болотах, только, пожалуйста, на сей раз правду или, по крайней мере, то, что ты считаешь таковой.

Это не отняло много времени, и, когда я завершил рассказ, майор взял подбородок в ладони. Я сказал:

— Да, все правильно, это действительно типично галлюцинаторные симптомы после приема ЛСД. Разве Шон О'Хара говорил не то же самое?

— Но ведь ты говорил, что не сидишь на ЛСД.

— Анализы показывают обратное. Ядерная доза. Даже сейчас я настолько часто выпадаю из этого мира в соседний, что не знаю точно, в каком нахожусь.

— Тогда кто дал тебе наркотик? — резко оборвал меня Хилари. Я тупо уставился на него. — Все очень просто: если ты не принял его самостоятельно, значит, кто-то тебе его подсунул. Понимаешь? Несколько капель на кусочке сахара. Кусочек падает в чашку чая или кофе...

Я смотрел на него с неподдельным ужасом. Майор ласково добавил:

— Это она, Эллис, больше некому.

Так оно, конечно, и было, я понимал, потому что другого объяснения придумать не мог. Сказал хрипло:

— Но зачем? К чему так надо мной измываться?

— Тебя удивит это, но в деле виден дальний прицел и очень хороший расчет, — ответил Хилари. — Взять, например, твой рассказ.

Как обухом по голове.

— Ты хочешь сказать, что веришь?..

— По крайней мере, мне это кажется правдоподобным.

— Но, значит, ты должен верить и в то, что я их не убивал!

Из папки он достал фотографию человека, лежащего на кровати, с приподнятым коленом и изувеченным лицом.

— Знаешь, приятель, ты действительно не убивал Сен-Клера. — Он мило улыбнулся. — Потому что это — не он.

Я схватился за подлокотники, пытаясь встать, отшвырнул кресло, перевернув, и припал на одно колено. Послышался встревоженный крик, и сквозь дверь в стене вошла — как сильный ветер — Хелен Сен-Клер, за которой поспешал доктор О'Хара.

Я выдавил улыбку:

— Мне было до жути интересно, кого же эта хитрая бестия держит там...

Они вновь усадили меня в подставленное кресло, но Хелен не вернула мне даже намека на улыбку. Вся из себя забота и участие.

— Эллис, ты выглядишь как черт. Что они с тобой сделали?

— Не обращай внимания. — Я повернулся к Вогану. — Какие у вас доказательства?

— Я самое что ни на есть доказательство! — рявкнула Хелен. — Вчера майор Воган позвонил мне в Париж и попросил прилететь как можно быстрее. Я вылетела вечером в девять. Он меня встретил.

— И отвез ее прямо в морг в Сен-Беде, где лежат оба тела, — вставил Воган.

— Это не Макс, — сказала Хелен. — Все оказалось очень просто. Несмотря на все эти кошмарные раны, я разобралась. Правильно, все размеры, цвет кожи — те же самые, но это не он. Черт, я никогда в жизни не чувствовала такого облегчения.

• Предыдущая
• 18/36
• Следующая