Гарри Поттер и двойной капкан - Rulez - Страница 16
- Предыдущая
- 16/185
- Следующая
— Снэйп? — спросил Римус.
— Да, мне так показалось, — сказал Гарри, поднимаясь со стула и пересаживаясь в старинное красивое кресло у горящего камина.
— Гарри, я думаю, что ты ошибаешься, — разуверил юношу Люпин и так же подошел к камину, но садиться не стал. — Снэйп не любил ее, он, скорее всего, видел все ее достоинства и еще больше ненавидел Джеймса за то, что он рядом с ней.
Эти слова напомнили Гарри слова самого Снэйпа, когда тот говорил об отце. Неужели, Люпин тоже был согласен со Снэйпом, что отец был ничтожеством?
— Почти то же самое сказал Снэйп. Так ты тоже думаешь, что мой отец не был достоин мамы? — спросил Гарри.
— Нет, я такого не говорил, Гарри, — отрицал Римус, — твои родители были созданы друг для друга. Они очень любили. А Северус… он очень наблюдательный и проницательный человек — качество, присущее всем слизеринцам. Он все же слегка завидовал твоему отцу и Сириусу за их дружбу; Джеймсу и Лили за их любовь. Снэйп всегда был одинок в школе. Он слишком много времени уделял учебе, и слишком мало — себе. А Джеймс…
— Без повода нападал на него, — перебил его Гарри. — Помнишь, тогда в камине, я расспрашивал у тебя и Сириуса про один случай?
— Да.
— Почему ни ты, ни Сириус не сказали мне, что отец все-таки снял со Снэйпа трусы? — вопрос был полной неожиданностью для Люпина.
— Как ты узнал, Гарри? — только и смог сказать тот.
— Снэйп мне сам сказал,… почему вы не сказали мне? — настаивал Гарри.
— Потому, что ты и так переживал из-за увиденного, — ответил Люпин, — зачем тебе нужно было знать еще и это?
— Но этим вы доказали, что Снэйп всегда был прав, говоря, что мой отец был ничтожеством!
— Нет, Гарри. Все в юности совершают ошибки. Он изменился потом, — поправил его Люпин.
— Ничего он не изменился! — вспылил Гарри. — За что он издевался над Снэйпом? Вы так и не смогли сообщить мне вескую причину для такого поведения! Даже после того, как Лили попросила оставить Снэйпа в покое — Джеймс так поступил!
— Гарри, я повторюсь — не стоит тебе судить о своем отце по этому случаю, — сказал Люпин.
— Знаешь, мне стало очень стыдно, что я — сын Джеймса Поттера, — уже более спокойно сказал Гарри, глядя в глаза Римусу, — мне, действительно, было очень стыдно за то, что я — его сын. Когда Снэйп сказал мне, что отец закончил издевательство тем, что раздел его перед толпой зрителей…
— Гарри, Джеймс был не прав тогда, но… — начал Люпин.
— Нет, Римус, — остановил его Гарри, — почему я такого не допускал даже в мыслях? Рядом со мной тоже есть человек, которого я ненавижу — Малфой — но мне и в голову не придет так унизить его при всех!
— Этим ты обязан Лили, она так же думала, — тихо сказал Римус.
— После этого я понимаю Снэйпа, называющего моего отца высокомерным и заносчивым, — сказал Гарри. — Ты знаешь, я,… я извинился перед ним за это.
— Перед кем? Перед Снэйпом? — не поверил Люпин.
— Да. Правда, я не уверен, что он принял мои извинения, но мне стало легче, — ответил Гарри.
— Ты правильно сделал, Гарри. Может, теперь он будет к тебе мягче относиться, — предположил Люпин.
— Не уверен, но я не сожалею.
В этот момент снизу раздались возгласы и крики. Гари вскочил с кресла, посмотрел на Люпина, и они вместе выбежали из комнаты. Гарри летел вниз по лестнице через три ступеньки — внизу теперь слышались не только крики, но и стоны. Гарри подумал, что кого-то пытают. Когда они достигли прихожей, перед ними была ужасающая картина — три человека, которых Гарри не знал, были с ног до головы в крови. Рядом с ними стояли еще двое — Гарри с трудом узнал Перси — на нем не было лица, и Хестия Джонс. Возле троих неизвестных Гарри волшебников хлопотали миссис и мистер Уизли.
— Что случилось? — спросил Гарри, и все обернулись на его голос.
— Гарри! — вскрикнула миссис Уизли.
— На них напали, — ответил Грюм, заходя в дверь.
— Упивающиеся? — предположил Гарри.
— А что, есть другие версии? — зло ответил Грюм, подходя к Джонс. — Как ты?
— Я в порядке, — ответила она. — Но вот парень, похоже, струхнул не на шутку.
Она указала на Перси, прислонившегося к перилам; он по-прежнему был невменяем.
— Где это случилось? И что тут делает Перси? — продолжал спрашивать Гарри.
— Вот у него мы и узнаем, как он там оказался, — прорычал Грюм. — Дамблдор здесь? — спросил у Уизли Грюм.
— Нет, но, я думаю, он в курсе, — ответил мистер Уизли.
— Молли, как они? — Джонс спросила о тех, кого осматривала миссис Уизли.
— Думаю, что лучше будет отправить их в больницу, — ответила она. — Вряд ли Северус будет их осматривать — у него столько дел.
— Хорошо, но я сначала предлагаю подождать Дамблдора, — прохрипел Грюм.
Посреди прихожей вспыхнул огонь, из которого выпало письмо.
— Это Фоукс! — крикнул Гарри и поднял письмо.
— Гарри, дай это мне, — сказал Люпин, забирая у него письмо, — ты не должен этого читать.
Люпин развернул письмо, прочел и передал его Грюму. Тот, пробежав глазами, выругался.
— Что такое? — спросил Рон, спускавшийся по лестнице.
За ним спускались Фред, Джордж, Джинни и Гермиона. Они задали примерно те же вопросы.
— Возвращайтесь все к себе в комнаты! — крикнула миссис Уизли. — Кому сказала — марш по комнатам!
Они нехотя стали подниматься наверх, а Рон все упирался.
— Гарри тоже сейчас вернется к себе, да, Гарри? — настойчиво сказала она.
— Вы все узнаете позже, идите! — вмешался Люпин.
Ребята продолжили неторопливый подъем по лестнице, в надежде услышать, что происходит. Люпин поманил к себе Гарри и тихо сказал:
— Гарри, лучше будет, если ты поднимешься к ребятам и успокоишь их. Тебя они послушают больше, чем Молли.
Гарри согласно кивнул и пошел вслед за друзьями.
Гарри открыл дверь в комнату, где он жил с Роном в прошлом году. Ребята повернули головы и уставились на Гарри. На их лицах было недоумение. Первой очнулась Гермиона:
— Гарри!
— Привет, Гермиона, — сказал он, обнимая подругу.
— Здорово, дружище! — поприветствовал его Рон, крепко пожав руку. Рон вырос еще на пару дюймов за этот месяц.
Хотя Гарри и был ниже Рона, но заметно вырос за прошедший год. Несмотря на то, что он практически не играл в Квиддитч в прошлом году из-за тирании Амбридж, его фигура складывалась сама по себе — плечи стали широкими. Гермиона не могла не заметить изменений в Гарри; особенно она сделал акцент, что его лицо стало более мужественным. Это вызвало смешки со стороны братьев Уизли, но она сделал вид, что ничего не слышала.
— Я рада, что ты теперь снова с нами — мне тебя не хватало, — радостно сказал она.
— Мне просто нужно было побыть одному, — неловко оправдался Гарри. — Мне вас тоже недоставало, — добавил он.
Гарри оглядел комнату. Она почти не изменилась, разве что стала чище, и исчез запах сырости. Гарри подошел к окну и вспомнил, как в прошлом году, стоя возле этого же окна, он кричал на друзей, злясь на свое заточение на Прайвет Драйв.
— Гарри, как ты? — спросила Гермиона.
— Я в порядке, — медленно ответил Гарри, все еще смотря в окно. Вдруг он вспомнил, что в этой комнате раньше был потрет прадедушки Сириуса.
— Тут раньше висел портрет, куда его дели? — спросил он без адреса.
— Э-э… все портреты перевесили, Гарри, — ответил Рон очень неуверенным голосом. — После зимних каникул мама тут полгода наводила чистоту.
— Одна? — спросил Гарри, понимая, что Рон не хочет ему напоминать о крестном.
— Ну, одна она, наверно и за пять лет бы не управилась, — сказал Рон. — Ну, ты понимаешь…
— Да, все понимаю, Рон, — очень тихо ответил Гарри, наблюдая, что он стал растягивать слова. Он повернулся к друзьям, которые смотрели на него с легкой опаской, боясь сказать слишком много.
— Не могу сказать, что смирился со смерть Сириуса, но сейчас мне не так больно, — все так же тихо и чуть растягивая слова, сказал Гарри. — Просто,… наверное, больнее уже некуда. Вы не причините мне большей боли, если будете говорить о нем, — закончил он и снова стал смотреть в окно.
- Предыдущая
- 16/185
- Следующая
