Паутина - "Сфинкс" - Страница 37

• Предыдущая
• 37/202
• Следующая

Декан Гриффиндора кивнул и вошел в большой камин директора. Через миг он исчез в зеленом пламени. Малфой опустился на свободный стул и расслабился. Он устал.

Все молчали, в ожидании глядя куда угодно, только не на связанного подростка.

Малфой вскоре перехватил взгляд Джеймса — тот указал на портрет Снейпа. В соседнем портрете — Дамблдора — никого не было. А Снейп в упор глядел на Лили Поттер, скрестив перед собой руки. И в глазах бывшего директора Хогвартса были смешаны презрение и нежность.

Прошло около двадцати минут. Никто не разговаривал, переживая в себе произошедшее. За окном опускались сумерки. МакГонагалл сидела за своим столом, иногда поглядывая на камин. Лили откинулась в кресле, закрыв глаза. Да, переволновалась девочка. Первое покушение на жизнь — это непросто пережить, подумал Малфой.

Наконец, из камина шагнул Фауст, все подались вперед. На лице профессора Защиты не было никаких эмоций, но Малфой заметил, как подрагивают длинные пальцы в перстнях на руках преподавателя.

Фауст тут же склонился к уху МакГонагалл и что-то стал шептать, поглядывая в сторону сидящих полукругом студентов. Скорпиус, сидевший ближе всех к столу директрисы, напряг слух, но услышать смог лишь обрывки фраз: «Мунго… жена… Гарри Поттер… ловушка… Уизли».

МакГонагалл бледнела с каждым сказанным ей словом. Джеймс в тревоге поднялся.

— Профессор МакГонагалл…

Полыхнуло зеленое пламя. Из камина друг за другом вышли трое угрюмых людей в черных маниях Министерства. Один кивнул присутствующим, коротко спросил: «Три метлы?» и после утвердительного кивка от МакГонагалл снова исчез через каминную сеть.

Второй мракоборец — судя по всему, это были именно они — подошел к кушетке, поднял с помощью палочки пленника и тоже был таков. Даже не кивнул никому. Зато третий — приземистый, от него пахло сигаретами — остался, подошел к МакГонагалл и тихо заговорил. Малфоя начало это раздражать.

— Так, — директриса повернулась к студентам, опершись руками о стол, — сейчас вы пройдете в пустой кабинет, где мистер Зиг допросит вас. Мистер Поттер, мисс Поттер, никуда не уходите потом, вы мне еще понадобитесь… возможно. Мистер Малфой, мисс Верди, после разговора с мистером Зигом можете идти в гостиную.

Молодые люди кивнули, вместе поднялись и пошли к двери. Их сопровождали Фауст и мракоборец, оба молчаливые и хмурые. Малфой, уходивший последним, оглянулся и успел увидеть жалостливый взгляд МакГонагалл, зеленые языки пламени и выходящую из камина Гермиону Уизли. Потом дверь за юношей резко захлопнулась.

Она была в кабинете директора Хогвартса лишь однажды — в день смерти Волан-де-Морта. Тогда ее переполняли чувства, самые разные чувства, но все затмевала волна счастья — они победили! Он победил!

А сегодня, сделав шаг из камина Минервы МакГонагалл, Гермиона ничего не чувствовала. Потому что запретила себе чувствовать. Пустота внутри — так она заставила себя сейчас жить. Потому что, если позволить себе чувствовать, значит, погрузиться в пучину такого всепоглощающего горя, откуда ей уже не вернуться. Но она не может позволить себе этого. Не может — ради тех, кто нуждался сейчас в ней. В ней — сильной, рассудительной, решительной Гермионе Уизли.

Лили. Хьюго. Роза. Джеймс.

— Садитесь, — обеспокоено произнесла Минерва МакГонагалл, обходя стол и приглашая жестом посетительницу. Вряд ли кто-то когда-либо видел на лице строгой директрисы такую смесь сочувствия, жалости, заботы и беспокойства. — Может, чаю?

Гермиона покачала головой, бессильно опускаясь в кресло. Нужно собраться, нужно мыслить трезво, нужно сделать усилие и начать говорить. Но слова не шли. Потому что внутри была пустота. А если говорить — то вспоминать, а если вспоминать — то впустить уже накатывающую на нее бездну отчаяния и боли.

— Произошла трагедия, — наконец, выдавила Гермиона, глядя на свои судорожно сжатые руки на коленях. Факты, только факты, может, так будет легче. — Джинни Поттер погибла. Ее убили. Рон Уизли и Гарри Поттер сейчас в больнице. Оба в тяжелом состоянии.

Ну, вот, она все-таки это сказала. И мир почему-то не перевернулся, и она все еще почему-то жива, почему-то дышит, хотя должна была умереть от одной мысли о том, что она потеряла близкого человека и может потерять еще двух. Самых близких. Самых родных. Самых любимых.

Директор сморгнула, чуть подалась назад, словно кто-то ее толкнул. Взгляд метнулся к портрету Альбуса Дамблдора, который внимательно слушал Гермиону. Потом Минерва МакГонагалл медленно прикрыла глаза, словно собираясь с силами или не веря в то, что ее лучшие студенты, герои ее факультета, снова оказались втянуты в смертоносную игру, снова им угрожает смертельная опасность. Снова смерть. Снова страдания бедного Мальчика, Который Выжил. Закончится ли это когда-нибудь?

— Что я могу сделать? — мягко спросила МакГонагалл, касаясь плеча своей любимой когда-то ученицы.

— Дети Гарри в опасности. Они тоже могут стать жертвами, — слова как-то механически выходили из Гермионы.

МакГонагалл лишь кивнула, решив, что сейчас не время рассказывать о том, что еще произошло сегодня.

— Здесь они будут в безопасности. Я прослежу.

Гермиона зажмурила глаза, пытаясь выбросить из головы воспоминания.

— Я хотела вас попросить… Можно, я привезу сюда Альбуса? Чтобы он тоже был… Пока некому…

— Да, мы примем его, — тут же кивнула директриса.

— Ему будет лучше с Лили и Джеймсом. Пока Гарри не… — все-таки голос сорвался. Гермиона судорожно сглотнула. Нужно. Нужно говорить.

— Вы можете сказать мне, что им угрожает?

Гермиона кивнула, но глаз так и не подняла. Ее лицо было скрыто копной непокорных волос.

Как начать? Что рассказал ей несколько часов назад удрученный Кингсли, когда она пришла к нему? Она потребовала правды, поскольку ее муж и лучший друг лежали при смерти, а Джинни погибла.

Все-таки воспоминания настигли ее. Тут же перед глазами встало испуганное лицо хозяйки бара на Косой аллее, которая обратилась в Отдел магического правопорядка со странной речью. Тогда Гермиона поняла лишь одно — что-то случилось с Гарри. Она и дежурные маги тут же трансгрессировали в бар и вскоре услышали крики. Бросились в переулок. Можно ли было сказать, что они пришли вовремя? Да, вовремя, потому что успели откинуть от израненного Гарри оборотня, рвавшего его тело когтями. Да, вовремя, потому что Рон не истек кровью рядом с еще одним — оглушенным уже кем-то из жертв — зверем. Нет, опоздали, потому что Джинни уже было не спасти. Нет, опоздали, потому что один из нападавших — единственный в теле человека — успел уйти. И остался только темный двор с шестью телами. И кровь. Повсюду кровь. Джинни. Рона. Гарри.

— Много лет назад был создан вид оборотней, которые не зависели от луны и управлялись волшебниками, — начала говорить Гермиона, почти слово в слово повторяя ту историю, что Гарри поведал своему крестнику в баре «У Элоизы». Слова текли сквозь нее, растворяясь в воздухе кабинета. Облава. Мальчик, которого мать закрыла от смерти. Слетевший капюшон Гарри Поттера. Побег. Кровь. — Это была подготовленная ловушка. С тех пор как они сбежали из Азкабана, то успели пополнить ряды своими жертвами. Сколько волшебников стали такими же за эти дни, никто не знает. В переулке, куда заманили Джинни, их было четверо.

— Как… заманили? — выдавила Минерва МакГонагалл, поджимая бескровные губы.

— Один из них выпил Оборотное зелье. С чем-то от Гарри, — как же было трудно говорить об этом. — Судя по всему, они не ожидали, что с Джинни будет Рон, но не будет Альбуса. В поддельном письме они просили привести мальчика, — Гермиона вспомнила, что оставила то письмо у Кингсли, а нашла в окровавленной мантии Гарри. — Наверное, Рон заподозрил неладное и кинулся на помощь. Потом появился Гарри — этого оборотни тоже не предусмотрели. Потом пришли мы: Гарри успел попросить хозяйку бара сообщить в Министерство.

• Предыдущая
• 37/202
• Следующая