Паутина - "Сфинкс" - Страница 16

• Предыдущая
• 16/202
• Следующая

— Спасибо.

— За что? За то, что наорала на тебя? — усмехнулась девушка. — Не за что. Всегда к твоим услугам.

Джеймс рассмеялся, потом наклонился и поцеловал сестру в лоб — как это часто делал отец. Потом брат встал:

— Спокойной ночи.

— И тебе.

Лили проводила взглядом Джеймса, а потом опустилась на подушки. Через несколько минут она уже спокойно спала, тихо улыбаясь во сне.

Было так хорошо лежать ранним утром в теплой постели, прижав к себе любимую женщину, и мечтать о том, что сегодня ему не придется куда-то нестись, кого-то искать, успокаивать, на кого-то ругаться. Хотелось провести субботу с семьей, сходить на обед к Уизли, полетать с Альбусом, погулять с Джинни, а вечером сесть и написать письмо детям. Гарри искренне надеялся, что все так и будет, но какое-то шестое чувство, проснувшееся вместе с ним, подсказывало, что мечтам придется остаться мечтами. Но он решил, что сегодня просто забудет про шестое чувство и проведет хотя бы спокойное утро — без Министерства, оборотней, мертвых детей и подсознательного страха, что ничего не бывает просто так.

Настроение было радужным. Но что-то мешало чувствовать себя абсолютно счастливым. Ах, да, Джеймс.

Гарри очень медленно высвободил руку, на которой спала Джинни, выскользнул из-под одеяла, натянул пижамные штаны и, взяв с тумбочки очки и палочку, отправился на кухню. Наконец-то он чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. В последние дни ему приходилось вскакивать ни свет ни заря, куда-то мчаться, причем он почти не успевал есть и отдыхать.

Но сегодня суббота. Солнце приветливо заглядывало в окна кухни. На столе одиноко стоял стакан с остатками молока — видимо, Альбус вставал ночью. У него это иногда бывало, особенно если перед сном он успевал наесться сладкого. Непонятно было, как его младший сын мог оставаться таким худым, постоянно уплетая конфеты и другие сладости.

Гарри поставил чайник на плиту — он любил, когда по утрам в кухне слышно, как закипает вода в чайнике. С магией утро лишалось своего волшебства, поэтому мужчина просто положил палочку на стойку, открыл холодильник и задумался, решая, что бы съесть, пока жена спит. Он редко занимался кулинарией, поскольку так и не освоил заклинаний домоводства, а готовить маггловым способом не было желания — хватило нескольких лет в доме Дурслей.

Очень хотелось есть, но будить ради этого жену он и не подумал. Тем более в последние дни Джинни была бледна, под ее глазами залегли тени усталости. Она не ложилась спать, пока Гарри не возвращался с работы. Так уж повелось у них, и было поздно что-то менять.

Гарри знал, что Джинни беспокоит не только резко прерванный отпуск мужа, что само по себе настораживало, но и сын, уехавший в Хогвартс рассерженным и обиженным. Гарри понимал, что Джинни переживает из-за этого, хотя молчит и не заговаривает о поведении Джеймса.

Гарри, наконец, достал из холодильника тарелку с бутербродами, сел за стойку и принялся методично их уничтожать, слушая шум воды в чайнике.

— Доброе утро, папа, — в кухню прошаркал Альбус, с хаосом на голове и узкими после сна глазами. Его пижамная рубашка была криво застегнута, отчего мальчик выглядел очаровательно бестолковым. Синие тапки с тремя разнокалиберными ушами, пришитыми к ним, вызвали улыбку у Гарри.

— Привет, Ал, ты чего так рано встал?

Альбус взобрался на высокий табурет рядом с отцом, сладко зевнул и потянулся к вазе с конфетами.

— Я упал с кровати, — просто ответил мальчик, разворачивая фантик. Гарри с нежностью смотрел на младшего сына.

— Как же так получилось, а? — Гарри потрепал Ала по взъерошенным волосам. — Учился летать?

— Неа. Я дрался с драконом, во сне, — объяснил Альбус, старательно запихивая в рот конфету и блаженно улыбаясь. Когда он прожевал лакомство, то поднял зеленые глаза на отца, который ждал продолжения. — Я бы победил, если бы не проснулся. Я засунул ему в рот Друбблс, его челюсти склеились, и он не смог выдыхать пламя. А потом я упал с кровати.

Мальчик потер предплечье, которое, наверное, отбил при падении, но ничего не сказал по этому поводу. А Гарри не стал предлагать помощь. Он с улыбкой смотрел на Альбуса, который поглощал очередную конфету. Гарри даже забыл запретить Алу есть столько конфет до завтрака — он думал о том, что его сын может просто так прийти и рассказать отцу свой сон про дракона, с которым так храбро сражался. Тут же вспомнилось, как дядя Вернон чуть не разбил машину, услышав, что Гарри приснился летающий мотоцикл. Это было так давно. Тогда он был таким же вот мальчиком, только на его лбу красовался шрам — дар и проклятие от Волан-де-Морта.

Гарри неосознанно поднял руку и потер шрам, что давно не тревожил и был скрыт челкой. Альбус проследил за этим движением и улыбнулся, отчего на щеке его появилась ямочка.

— Я вчера нарисовал тебя, папа, и шрам твой нарисовал. Я думаю, что мама сможет заколдовать картинку, и твоя молния будет сверкать. Здорово, да?

Гарри кивнул, усмехнувшись, и представил, как его лоб озаряет вспышка света. Осталось только громом дополнить.

— Пап, смотри, Бэг, — кивнул Ал в сторону окна. — Он мне подмигнул.

Действительно, на подоконнике сидел Бэг — белоснежная сова Джеймса. Гарри купил ее, когда они впервые пошли с Джеймсом на Косую аллею за учебниками и палочкой. Они увидели Бэга в магазине, и Гарри тут же вспомнил Хедвига, своего верного друга на протяжении школьных лет. Сова очень понравилась Джеймсу, и Гарри подарил ее сыну.

Альбус спрыгнул с табурета, подбежал к окну и распахнул его. В кухню вместе с совой ворвался свежий утренний воздух, наполненный ароматом цветущих в саду кустов. Мальчик остался у раскрытого окна.

— Папа, смотри, гномы вернулись!

Гарри рассеянно кивнул — гномы всегда возвращались — и взял у Бэга свиток. Письмо от Джеймса, подумал он, садясь на прежнее место. Чайник закипел, и мужчина отключил огонь, потом распечатал письмо.

По мере того, как Гарри читал, в душе его поднималась волна счастья и гордости за сына. Он стал взрослым и научился признавать свои ошибки.

— Пап, что пишет Джим? — Альбус вернулся к конфетам.

— Что он очень скучает по тебе, — улыбнулся Гарри. И что извиняется за свое поведение. Что любит родителей, что ему жаль, что он расстроил маму. Что ему очень понравились часы, и он будет с гордостью носить их. И беречь в память о крестном отца.

— Доброе утро, мужчины, — в кухне появилась заспанная Джинни, по пути завязывающая пояс халата. Щеки ее были розовыми после сна, а глаза мерцали. Она посмотрела на Альбуса, — тот спрятал конфету, которую разворачивал, за спину — на Гарри и письмо в его руках. Потом увидела Бэга, сидящего на подоконнике и явно собирающегося улетать.

— От Джеймса? — с надеждой спросила она, и Гарри кивнул, протягивая письмо жене. Утро явно удалось.

Они вместе позавтракали и к полудню были готовы отправиться в гости к дедушке Уизли, где обычно по субботам собирались члены его большой семьи. Когда Поттеры вышли из камина на кухне «Норы», то там уже вовсю веселились юные племянники и племянницы, а жены братьев Уизли хлопотали у плиты. Билл, которого приобщили к делу, — накрывать столы в саду — приветливо кивнул новоприбывшим, когда проходил мимо них с летящей по воздуху стопкой тарелок.

— Альбус! — Артур Уизли, совершенно седой, в поношенной жилетке, связанной еще покойной миссис Уизли, обнял внука. Тот проворно залез рукой в карман жилета дедушки и выудил горсть Всевкусных Драже Берти Ботса.

Джинни присоединилась к Флер и Ангелине, жене Джорджа, в кухне, а Гарри вместе с мистером Уизли прошли в гостиную, где почти ничего не изменилось за те годы, что семья Уизли осталась без Молли.

— Рон с Гермионой скоро придут, — сообщил Артур, садясь в старенькое кресло и глядя на зятя. Гарри медленно, как он это делал всегда, оказываясь в любимой «Норе», обводил взглядом хорошо знакомые углы, стены, предметы на полках, портреты, игрушки, разбросанные тут и там листы. Это был его дом — дом, полный счастливых воспоминаний, приятных неожиданностей, дорогих ему людей.

• Предыдущая
• 16/202
• Следующая