ИТУ-ТАЙ - Коробейщиков Андрей - Страница 5
- Предыдущая
- 5/19
- Следующая
– Семен, принеси мне салатницу, будь добр.
Игорь весело рассмеялся и, подпрыгивая, помчался на кухню. Нужно обрадовать маму – он наконец-то вернулся к ним. Они знали об этом, готовились встретить его, чтобы все было как раньше: праздничный стол и они – втроем. Им будет хорошо здесь, всем вместе. Как раньше. Хорошо.
На кухне никого не было. НИКОГО. И в ванной тоже. И в спальне, и в гостиной… Игорь замер в коридоре, отчаянно мотая головой, словно пытаясь стряхнуть с себя это наваждение. Затем робко позвал звонким голосом, готовым в любой момент сорваться на плач:
– Папа, пап… Мама… Вы где?
Тишина. Никого. Только что они были здесь, живые, только что…
Загробная жизнь оказалась на самом деле не такой уж и предсказуемой… Игорь почувствовал, как текут по щекам горячие слезы и, уже не сдерживая плач, закричал:
– Папка, где вы-ы-ы?..
Из гостиной послышался голос отца, сдавленный и приглушенный:
– Игорь, ты очнись, сынок, очнись. А не то сойдешь с ума…
Мальчик упал на колени, чувствуя, как не хватает воздуха для очередного вдоха и сердце мучительно пульсирует в груди, угрожая разорваться в клочья.
– А-а-а-а-а… – Детский крик и слезы навзрыд. – Папочка, я здесь, помоги мне…
Игорь Семенович вздрогнул всем телом и открыл мокрые от слез глаза. Он действительно плакал, лежа на полу в коридоре, и это значило, что он по-прежнему жив. Запределье отпустило его, попугав своим страшным миром. Теперь сознание функционировало четче, значит, приступ прошел. Смерть выпустила свою жертву обратно, в мир живых.
Орский несколько раз глубоко вдохнул, выдохнул и попробовал пошевелиться. Мышцы отозвались пронзительной болью, словно сотни иголок вонзились в каждый сантиметр кожи. «Мышечный спазм. Нужно подождать».
Через несколько минут боль прошла, и банкир уже мог слабо шевелить онемевшими пальцами. А вот ниже пояса, казалось, ничего не было. Ноги, неестественно изогнувшись, лежали на полу, словно части тела, принадлежавшего кому-то другому. В этом зрелище было что-то жуткое, зловещее и тоскливое.
«Хорошо, подожду, – как-то отстраненно подумал Орский, уставившись в потолок. – Ничего страшного, сейчас и ноги отойдут. У них просто более длительный период восстановления». Он еще находился под впечатлением своего страшного, но удивительного видения, очевидно спровоцированного этим странным приступом. И кто знает, может, это были превратности умирающего мозга, а может быть – реалии посмертного существования? И может быть, где-то его действительно ждет самое счастливое время, в котором он бы хотел остаться навсегда?
«Ничего, ничего. Сейчас отлежусь, и все будет в порядке. Позвоню в „скорую“. Разберемся, что это за причуды…»
Дыхание до сих пор давалось тяжело – легкие тоже восстанавливали после приступа свою нарушенную моторику. Дышать удавалось после первых глубоких вдохов почему-то только небольшими порциями, но это все равно лучше, чем ничего. Желудок вдруг наполнился какой-то отвратительной горечью. Орский попробовал перевернуться на живот. С третьей попытки ему это удалось, и как раз вовремя – вязкая рвотная масса стремительным потоком хлынула наружу.
«Тьфу ты, черт, что же это? Неужели отравился?» Банкир попытался отползти от едкой лужи, разлитой перед лицом.
«Ничего, сейчас. Сейчас…»
Орский медленно полз в сторону телефона, прилагая невероятные усилия к каждому движению. Он чувствовал себя совершенно беспомощным, обессиленным, жалким и разбитым. Но надежда на то, что все закончится благополучно, заставляла его преодолевать сантиметр за сантиметром. Через несколько секунд он опять потерял сознание.
Его подняли с пола сильные крепкие руки и поставили на ноги – тонкие мальчишеские ножки, слабенькие, но послушные.
– Папа!
Орский-старший приложил палец к губам, словно заговорщик, и кивнул головой в сторону входной двери:
– Ты слышишь, сынок?
Они замолчали, вслушиваясь в тишину по ту сторону двери.
– Там кто-то есть… – зловещий шепот отца волной ужаса захлестнул мальчика с головой.
«Кто?» – хотел спросить Игорь, но не успел. Жуткий по силе удар обрушился на дверь с той стороны.
Игорь отскочил назад и спрятался за отца, а тот стоял, ссутулившись, безвольно опустив руки вдоль тела, и молча наблюдал за сотрясающейся от ударов дверью.
– Папа! Папочка! Я не хочу… Нет!! Что же ты стоишь? Побежали отсюда. Я боюсь! Побежали… – Сын тряс отца за рубашку, обезумев от страха, а тот лишь грустно пожал плечами и обреченно покачал головой: «Куда бежать, Игореша? Некуда…» Столько тоски было в его голосе, столько бессилия и безнадежности, что Игорь почувствовал, как его разум сжимается от страха до размеров крохотной точки, теряя все пространственно-временные ориентиры. Новый удар потряс дверь, и она, гулко ухнув, задрожала, чудом удерживаясь на петлях. Игорь зажмурился, обхватывая голову руками. Удары прекратились. Мальчик, прищурившись, медленно открыл глаза. Рядом уже никого не было. И только голос, тихий и далекий, послышался откуда-то из глубины квартиры: «Открой ему, сынок. Он пришел освободить тебя…»
Мальчик всхлипнул и, выгнувшись, упал назад, в темноту, опять принявшую его в свои спасительные объятия, где-то там, глубоко внизу…
Тишина… Лишь за окном гостиной послышался рокот проезжающей мимо машины. Орский облизал пересохшие губы и вытер рукой слезы. Сознание будто заморозили. В голове не было ни единой мысли, только память о страхе, жутком, нечеловеческом. Тело уже практически вернуло себе возможность двигаться. Банкир поднял перед собой растопыренную ладонь, фокусируя на ней плавающее зрение: «Уже лучше. Гораздо».
«Что-то сделать хотел… Что? А-а…» Телефон стоял на тумбочке в полуметре от распростертого на полу тела. Орский приподнялся на локтях и протянул к аппарату дрожащую руку. Когда трубка оказалась в ладони, он облегченно вздохнул и набрал «03». Молчание. Ни ответа, ни гудков, ни шума, ничего.
«Черт бы вас побрал, сволочи».
Повторив набор, банкир тщетно вслушивался в мертвенную тишину в трубке. Его блуждающий взгляд наткнулся на шнур, свисающий с тумбочки.
«Вот дерьмо, я же его сам выключил».
Протянув руку, он воткнул вилку в розетку и вздрогнул. Телефон сразу же пронзительно зазвонил.
– Алло, кто это? – Хриплый голос президента «Ультра» походил сейчас на сипение запитого алкаша. – Алло, кто? Кто?
Молчание. Кто-то позвонил, но лишь для того, чтобы поиздеваться над ним.
– Кто это? Алло, мне нужна помощь, мне плохо… Алло…
Орский чувствовал, что это не заурядное несоединение. Там кто-то был, кто-то слушал эти жалобные хрипы. Слушал и молчал.
– Эй, не молчите, сволочи! Позовите кого-нибудь на помощь, я умираю. Валерия, это ты?
– Игорь… – Орский оцепенел. Голос отца. Там!! В трубке!! – Игорь, не сопротивляйся. Это бессмысленно, я знаю… Открой ему сынок, и мы снова будем вместе… – Короткие гудки отбоя.
В дверь постучали. Тихо. Без нажима. Там кто-то стоял все это время, кто-то, кто хотел войти в квартиру. Отец сказал, что ОН пришел освободить его. Он войдет и уведет его к отцу и маме, и они опять будут вместе. Навсегда.
Снова стук. Орский уронил телефонную трубку на пол и безвольно опустил руки, прижавшись головой к стене. Он вдруг почувствовал невероятную тоску, смертельную, томительную грусть. И не было сил противостоять ей. Нужно было идти и открывать дверь.
Банкир встал на подламывающиеся ноги, постоял немного, пошатываясь, а затем сделал шаг, еще один. Ноги неохотно повиновались ему, еще не восстановив свою динамику.
– Ну не надо, пожалуйста.
Еще шаг. Тот, кто стоял там, в подъезде, воздействуя на его сознание, не знал пощады. Он тянул к себе невидимым магнитом, лишив воли и сил к сопротивлению. Еще шаг. Вот она – дверь. Мощная металлическая установка, намертво вросшая в стены системой «крабов» и спаренных электрозамков. Такую невозможно открыть снаружи. Только изнутри.
– Папа, помоги мне, папочка… Я боюсь. Я уже рядом… Помоги, – шептали дрожащие губы, а руки, словно принадлежа другому хозяину, уже тянутся к запирающему механизму замков. Клац – четыре штыря синхронно отщелкнулись, исчезая в нише замка.
- Предыдущая
- 5/19
- Следующая
